Декабрист выпустил колечко дыма:

– У хиппи нет будущего… Все равно к Олимпиаде «систему» уничтожат.


А дембеля зверски избивали Малого. Он уже недвижно лежал на земле, но вояки, войдя в раж, никак не могли остановиться.

Тувимец задумчиво смотрел на языки костра, вонзающиеся в небо, и запел свою извечную, бескрайнюю мелодию.

Саша вскочила и пошла вокруг костра в танце – отрешившись от действительности, принадлежа только звукам.

Солнце расслабленно наблюдал за ней. Ему было спокойно: это танцевала его жизнь, его любовь, его счастье. Языки пламени были совсем близко, но пока оставляли ее невредимой.


Убедившись, что Малой больше не подает признаков жизни, дембеля удовлетворенно разжали кулаки и, тяжело дыша, не сговариваясь, разошлись в разные стороны. Малой остался один под звездами.

«Система» отбивала такт Сашиного танца ладонями. К костру стали подтягиваться все странники побережья.

Герда гордо кивнула Хуану на Сашу:

– Наша Принцесса!


Скелет уныло топал по тропинке и вдруг заметил лежащего на земле Малого, бросился к нему:

– Э!.. Ты чего?..

Скелет склонился над Малым, увидел его окровавленное, избитое лицо, тело, захлебнулся отчаянием и завопил с таким страхом, который шел из самого потайного уголка души:

– Пашка-а-а!!! Не бросай меня!

Он схватил Малого, попытался поднять, встряхнуть того, привести в чувство:

– Пожалуйста! Не надо! – безутешно рыдалСкелет. – У меня никого, кроме тебя, нет! Пашка!!!

Он обнял голову Малого и заскулил с тягучей болью непоправимого.


А на берегу никто не знал, что случилась беда. К Сашиному танцу присоединялось все больше народа. Казалось, весь заполненный людьми пляж пришел в движение.

Скелет бессильно раскачивался над телом Малого и тихо плакал:

– Я тоже жить не хочу!.. На фига мне жить?!.

И вдруг неожиданно Малой приоткрыл глаза, посмотрел сквозь кровавую пленку на зажмурившегося от слез Скелета и с трудом прохрипел:


– Ничё себе – на фига!.. жить… Мы же хотели сделать рок-группу!..

Скелет изумленно замолчал, уставившись на ожившего Малого.

– Живой… – несмело, сквозь слезы, улыбнулся Скелет.

– А ты думал! – срывающимся голосом выдавил Малой. – На кого ж я тебя, дурака, оставлю!..

И Скелет снова заплакал – но теперь от счастья.

Танцующая в центре хоровода Саша глянула: как она нравится Солнцу? Но увидела, что его место у костра пусто.

Саша растерянно остановилась, огляделась. Вдруг она увидела, как Солнце уходит в темноту и тишину ночи.

Саша хотела крикнуть, позвать, побежать, вернуть его. Но танцующие подхватили ее за руки, вернули в круг. Саша проводила Солнце взглядом. И вдруг почувствовала, что больше не боится того, что он исчезнет. Ей казалось, что Солнце теперь с ней навсегда. И она почувствовала себя очень сильной от его любви. Саша задорно тряхнула волосами и с новой силой влилась в общий танец.

В какой-то момент взвились в небо домодельные шутихи. И вдруг из-за песчаного пригорка появились Малой и Скелет. Скелет тащил Малого на себе.

Из последних сил несгибаемый Малой вскинул пальцы в знаке победы и прохрипел:

– Народ! Мы с вами!

К ним бросились радостные, любящие, сочувствующие, окружили заботой, лаской и круговертью праздника. Счастье переполняло Малого, Скелета и всех, кто увидел их.

На пляже не на шутку разошлись мастера огненного шоу. Хиппи танцевали вокруг них.

Лежащий на песке у костра избитый Малой по-детски широко улыбался, затягиваясь самокруткой.

– А я так думаю, – даже полчаса назад чуть не отдав Богу душу, Малой не утратил болтливости, – еще пару лет, и «Мальборо» на каждом углу продаваться будет, а джинсы легче кирзы купить будет! Что Нью-Йорк, что Москва – огни, реклама, ночные магазины, концерты!..

Скелет смотрит на Малого, как на самого родного и близкого человека, с нежной и преданной улыбкой.

Хиппи хохотали, слушая Малого.

– Малой, ты клёвый! – близняшки потянулись к Малому и чмокнули его в обе щеки.


А в это же время на другом берегу залива чьи-то руки плеснули бензином на стену маленького домика, сплетенного из веток, чиркнули спичкой.

Вспыхнула стена дома. Огонь распространяется, языки пламени доходят до крыши.

Солнце с канистрой в руках облил бензиномдругую стену и стоял, наблюдая, как уходит его дом.

– Прощай… – проговорил он шепотом.

Он присел на песок. За его спиной – стена огня. Это Саша тоже видела во сне…


Утром весь вокзал был оцеплен милицией и солдатами.

Вереницей стояли наготове автозаки.

Хиппи растекались по вагонам стоящих на перронах поездов через коридоры из стражей порядка.

Малой, Скелет, Герда и Хуан нервничали у двери в свой вагон. Малой заметно прихрамывал, Скелет поддерживал его. Саша стояла здесь же, но, в отличие от друзей, была безмятежно спокойна.

– Ну, чего, ехать будем? – поинтересовалась проводница.

– Хотим, но не можем, – проворчал Скелет.

– Так трогаемся уже, – пожала плечами проводница.

Герда и Хуан держались за руки и тревожно оглядывались по сторонам.

– Ну, все – времени нет. Заходим, – принял решение Малой.

– Как же Солнце? – заволновался Хуан.

– Принцесса, где Солнце? – спросила Герда.

Саша спокойно улыбнулась:

– Никто не знает, когда он придет. Но это будет тогда, когда нужно.

– Ты уверена? – усомнился Скелет.

– Конечно. В жизни вообще все устроено именно так, как нужно, – убежденно ответила Саша.


А потом она одна стояла у окна вагона. Поезд проезжал мимо блистающей в лучах солнца кромки моря, видной из-за кипарисовой гряды. Закончились кипарисы, открылся морской берег. А вскоре и он скрылся из поля видимости. Саша прижала к губам кулон-солнце.

По холодному белокафельному больничному коридору бегом везли каталку, на которой лежал человек, накрытый простыней. Медсестра на ходу меняла опустевший флакон в штативе капельницы. Колеса грохотали по кафелю, быстро шаркали ноги в мягких туфлях. Из процедурной вышла медсестричка с подносом назначений, но отскочила в сторону, давая проехать каталке.

– Быстрее! – переговаривались врачи. – Операционная готова?

Больного переложили с каталки на операционный стол. Руки хирурга в перчатках приблизились со скальпелем к его груди. Там уже был один шрам…

В операционной – суета. Упал на кафельный пол лоток с инструментами.

Работала помпа. Слышались голоса: «Давление упало! Пульса нет! Давай открытый массаж!»

Кривые на мониторах приборов дрогнули несколько раз и, будто бы с облегчением, выровнялись в бесконечные прямые…

Хирург, профессор Немчинов, стянул перчатки и, ссутулившись, отошел от операционного стола.

В операционную ворвался адмирал и остановился, потрясенный:

– Сынок… Прости меня…

Профессор развел руками:

– Чудес не бывает…

Адмирал во все глаза смотрел на безжизненное лицо Солнца, поглаживал его волосы и вдруг, ни к кому не обращаясь, сказал:

– Мне показалось… Когда я видел его в последний раз… Он был счастлив…

Профессор обнял адмирала за плечи, увел его из операционной.

Медсестра накрыла лицо Солнца простыней.


В большой, устроенной амфитеатром аудитории на лекцию собралось огромное количествостудентов в одинаковых белых халатах и колпаках.

Среди студентов – Саша. В ожидании лекции она, улыбаясь, рисовала на последней странице тетрадки солнце, заключенное в сердечко, и вдруг сделала рукой движение у шеи – как раньше, с Солнцем, будто почувствовала его дыхание.

Вдруг откуда-то ей послышалась песня про «Дом восходящего солнца». Саша не знала, что Солнце умер в эту минуту…


Лектор задерживался. Студенты шумели, болтали, смеялись, пока не вошел преподаватель и не объявил торжественно:

– Товарищи студенты, сегодня ваша первая лекция по кардиологии. Мы пригласили прочитать ее нашего знаменитого кардиохирурга, профессора Немчинова.

Саша вскинула взгляд на профессора. Он устало улыбался:

– Извините за опоздание. Я прямо с операции…

Песня оборвалась и тут же сменилась громом аплодисментов.

Студенты поднимаются со скамеек, аплодируют.

И вместе со всеми, безмятежно улыбаясь, хлопает в ладоши Саша.

Кулон Солнца поблескивает в вырезе ее белого халата.