— Ты так об этом говоришь, будто рисковать собой — самое обычное дело.

— На службе рискуют все — и водитель грузовика, и снайпер, и повар.

— И где тебе так досталось?

— В Афганистане. Провинция Кунар. Там я с Сэмом и познакомился.

— Расскажи.

— Милая, ты сидишь передо мной в одних трусиках и требуешь невозможного. Я не могу сосредоточиться. Все мои мысли заняты только тобой.

А она-то планировала сделать это медленно! И все же, когда одна ее половинка жаждала поскорее оказаться с ним в постели, другая настоятельно требовала не забывать об осторожности. Стиснув зубы, она подтянула сползшее платье.

— Я сказала себе, что должна узнать тебя лучше. Пожалуйста, пойми меня.

— Ты уже знаешь меня. Знаешь все самое важное.

— Ты никогда не рассказывал о себе. О своей семье. О своем прошлом…

— У меня квартирка в округе Колумбия. Ничего особенного. Я — парамедик. Рос с матерью, без отца. Семьи нет, а самый близкий человек — Сэм.

— Что ты делал в Афганистане?

Она заметила, как он напрягся, как натянулась кожа на скулах. Заметила, но не отступила. Наконец он обреченно вздохнул.

— Мы служили в разных частях. Нас было там немного, буквально горстка парней из спецназа США. Вместе с нами воевали узбеки и таджики из Северного альянса. Однажды ночью нас послали в долину, где попал в засаду разведывательный взвод. Наша задача состояла в том, чтобы эвакуировать раненых.

Афганистан… Северный альянс… засада… Все это звучало так странно. Как рассказ о каком-то ином мире. И еще этот голос — негромкий, сухой, бесстрастный.

— Плохо верится, что все было так просто и легко.

— Я не сказал, что все было легко. В ту ночь мы нарвались на заминированный участок.

— Это оттуда у тебя шрамы? — спросила Кейт через силу.

— Нет. В общем, там я и познакомился с человеком, который стал затем моим лучшим другом. Так что нет худа без добра. А теперь… — Он потянул вниз платье и наклонился. — Что касается этих трусиков…

Наверное, Кейт не сдалась бы так скоро, но жар его губ растопил ее решимость.

— Расскажи… что было потом… — прошептала она.

— А потом ничего уже и не было. — Он стянул платье с другого плеча и поцеловал ее в ямочку у горла. — Лучше ты расскажи о себе.

— У меня все не так интересно. Жаль, но я не совершила в своей жизни ничего значительного.

— Ты сделала намного больше.

Она опустила голову ему на грудь. С девятилетним сыном всегда чувствуешь себя старше бездетных сверстниц.

— Натан был самой большой моей ошибкой. С другой стороны, не будь его, не было бы и Аарона.

Он погладил ее по волосам.

— Ты любила его?

— Если бы не любила, не спала бы с ним.

— Следует ли понимать это так, что ты не спишь с теми, кого не любишь?

— Хочешь услышать, что я тебя люблю?

— Только если так оно и есть.

Знал бы он, как близка она была к тому, чтобы произнести эти несколько слов, открыть ворота чувствам.

— Я знаю, что такое любовь. И знаю, что такое, когда ее нет. — Она улыбнулась, хотя и прекрасно помнила, как чувствовала себя тогда, беременная, брошенная и преданная человеком, которого обожала и которому всецело доверяла. — У всего свое время.

Он кивнул и, наклонившись, расстегнул застежку на бюстгальтере. Ее словно ударило током. Все ее опасения, сомнения трусливо забились в какой-то дальний уголок.

— Это все изменит, — прошептала Кейт незнакомым голосом.

— Надеюсь.

— Правда?

Он провел пальцем по пояску трусиков.

— Конечно.

Словно загипнотизированная, она следила за движением его пальца.

— А раньше что-то было не так?

— Ничего. Просто… мы были немного другие.

У нее перехватило дыхание.

— Да, ты прав, — пробормотала она и тут же, зная, что вот-вот забудет обо всем на свете и не сможет сказать уже ни слова, торопливо призналась в том, что всегда скрывала: — Я боюсь…

Он привлек ее к себе. Погладил.

— Боишься чего?

— Потерять тебя как друга. — Чуть откинув голову, она посмотрела на него снизу вверх и вдруг почувствовала, что падает, падает в бурливый водоворот. — Ты же знаешь, такое случается. Стоит людям переспать, и дружбе конец.

— Нет, — прошептал он, едва касаясь губами ее губ. — Мы станем ближе.

Глава 18


Пришел день рождения, а Кэлли чувствовала себя древней старухой — ныла спина, болели колени. День выдался тяжелый — убирали в одном доме на озере Сазерленд, где накануне прошла вечеринка. Кроватей было шесть, гостей по меньшей мере вдвое больше, и все пили, ели какую-то чудную еду и пользовались не только тарелками, но и всем, что попадало под руку. Хозяева уехали, мусор остался — повсюду валялись бутылки, банки, обертки и прогоревшие фейерверки.

Ко всему прочему, Йоланда смылась пораньше, предоставив Кэлли заканчивать одной, а потом еще и тащиться пешком целых полмили до дома Ливингстонов. Вообще-то Кэлли ничего не имела против, понимая, что ей это только на пользу. Пожалуй, именно прогулка и стала лучшим, что случилось с ней за весь день.

Машин, как обычно, было немного. Солнечные лучи, пробиваясь через кроны деревьев, бросали на пустынную дорогу веселые пятнышки света. В просветах уже мелькало озеро — не Сазерленд, кишащий любителями с ревом промчаться на водном мотоцикле и катерами с летящими за ними сумасшедшими на водных лыжах, а Кресент, чистый и опрятный, надежно оберегаемый от шума и грязи для немногих привилегированных. Удивительно и странно, что судьба занесла ее именно туда. Иногда Кэлли воображала, что озеро на самом деле есть часть некоего зачарованного мира, защищенного невидимым пузырем. Оказываясь там, с Ливингстонами, она тоже становилась частью волшебной страны, где чувствовала себя спокойно и уверенно.

И, конечно, именно озеро было центром этого сказочного мира. Кэлли любила воду. Всегда. Ей нравилось задерживать дыхание и опускаться в глубину, в темное безмолвие. Там, в тишине, она ненадолго забывала свою поломанную жизнь.

Кэлли прибавила звука на портативном проигрывателе, и в голову хлынула музыка «Визиторс». Через минуту она уже полностью ушла в мир ясных мелодий и простых, таких близких и понятных слов. Чужая боль стирала, приглушала ее собственную — пусть даже на несколько благословенных минут. Вот почему она так любила музыку. Исчезнуть бы в этом море нот, уйти под них и никогда уже не подниматься, не высовываться на поверхность, не видеть, что она сотворила со своей жизнью.

Кэлли была не настолько глупа, чтобы не понимать, что никогда ничего подобного не сделает. Хотя все-таки глупа. И это следовало признать и перестать скрывать от себя. Так больше нельзя. Ее ошибки были частью ее самой, и убежать от них невозможно. Да, она пыталась, но куда ты денешься, если то, от чего бежишь, ты сам. Так и останешься навсегда Калифорнией Секвойей Ивэнс, воспитанной среди чокнутых на глухой ферме, а потом переходившей из одной семьи в другую, где приемные дети были нужны только для получения ежемесячного чека от государства.

Впрочем, по справедливости говоря, такими были не все. В первой семье, куда ее привезли перепуганной, угрюмой бродяжкой, к ней относились в общем-то по-доброму. Клайны. Она до сих пор помнила, как удивлялась — и радовалась — самым обычным вещам: тому, что мама помогает с домашним заданием, утренним мультикам по субботам. Жаль, продолжалась эта нормальная жизнь недолго. Только стала привыкать, осваиваться, приучаться любить жизнь, как ее перенаправили в другую семью — с тяжелой, напряженной атмосферой и строгими ограничениями, а когда она позволила себе нарушить несколько их идиотских правил, сбыли в третью, к Колдуэллам. Там ее встретили вечно обозленная, ко всему придирающаяся мать, требовательный, деспотичный отец и девятнадцатилетний сын.

И вот теперь она с Кейт и Аароном, в их доме на озере. Такие ей еще не попадались. Кейт — добрая, забавная, заботливая, а Аарон — просто прелесть. Капризничает, правда, иногда — но где вы видели ребенка, который бы не капризничал? Кэлли понимала — слишком уж привязываться нельзя. Вот закончится лето, и они вернутся к своей обычной жизни, в город. Кейт, наверное, постарается ей как-то помочь, но Кэлли не станет пользоваться ее добротой. Она сама что-нибудь придумает. Только вот что?

Она покрутила плечами — мышцы свело от усталости. Йоланда советовала заняться йогой, намекая тем самым, что ей не помешало бы сбросить лишний вес. Да только поможет ли йога, если уродилась толстухой. Кэлли покачала головой и потерла поясницу. Бесполезно. Она читала где-то, что, мол, время лечит все раны. Какая чушь.

Вот такие невеселые мысли в день рождения. Ну и ладно. Сам день рождения такой же безрадостный. Пришел, а ей и подумать не о чем, кроме как о том, как она достала, эта жизнь.

— Прекрати, — одернула себя Кэлли и, остановившись, вынула из сумки бутылочку с холодной водой. Напилась, вылила последние капли на ладонь, побрызгала на разгоряченное лицо. Как же она устала! Устала таскаться целый день по чужим домам. Устала быть толстой и носить эту дурацкую одежду. Устала притворяться, делать вид, что все хорошо.

Честно говоря, ничего особенного на день рождения она и не хотела. Вот переменить бы что-нибудь в жизни. Стать нормальной. Смеяться, веселиться и не беспокоиться о будущем. Найти хорошего друга. Бойфренда.

— Как же, ага, — пробормотала Кэлли, но тут же машинально расправила плечи и зашагала по дороге горделивой походкой королевы красоты и с улыбкой на лице. Так случалось чуть ли не каждый раз, когда она думала о Люке Ньюмане. И что только он с ней делает?

Вот что самое странное. Она ему нравилась. Он, похоже, даже не обращал внимания ни на ее, мягко говоря, пухлые формы, ни на то, как она выглядит и что одевается хуже какой-нибудь нищенки. Люк не судил ее. А еще удивительно, что они познакомились сразу после того, как она стала жить у Кейт. Думала, что все уже кончено, что удача совсем отвернулась, а тут вдруг так повезло. За всю жизнь не было ни одного близкого человека, а теперь сразу столько людей, которым на нее не наплевать.

И потому она чувствовала себя совсем паршиво из-за того, что лгала им. Но что еще делать? Кэлли не знала. Только продолжать врать.

Мучавшее весь день головокружение вернулось, и она споткнулась на ровном месте.

«Полегче. Успокойся. Это, должно быть, из-за жары». Жутко хотелось пить. Кэлли уже пожалела, что выпила все и не оставила даже капли.

Ладно, почти дошла. Может, взять Аарона и пойти искупаться? В воде всегда становилось легче — достаточно лишь уйти с головой, исчезнуть. Купальник она не надевала — потому что жирная как свинья, а еще из-за непонятных потемнений на коже. Когда они только появились — под шеей, — она приняла их за грязь и попыталась отмыть. Но с ужасом обнаружила, что они — часть ее. Вот уж жуть. Может, это какое-то наказание, ниспосланное за ложь и обман?

А может, просто невезуха. С этим у нее всегда был полный порядок.

Собравшись с силами, Кэлли заставила себя идти переставлять кое-как ноги. Озеро уже близко. Да, надо обязательно искупаться. И прополоскать рот — дыхание отдавало чем-то странным, фруктовым. Внутри жгло так, что она, наверное, выпила бы целое озеро. Если головокружение не пройдет, можно просто лечь на воду, закрыть глаза и лежать так до бесконечности. И тогда, кто знает, течение подхватит ее и унесет через канал в дальнем конце озера сначала к реке, а потом и в море.

Вот и дорожка. Наконец-то дома, усмехнулась про себя Кэлли. Как здесь тихо сегодня. Наверное, Кейт с Аароном пошли с собакой на прогулку, потому что обычно Бандит встречал ее радостным лаем уже на дорожке. Сказал бы кто-нибудь, что она подружится с псом, повертела бы пальцем у виска — вы что, тронулись? — а ведь так и вышло. Бандит стал живым доказательством того, что не все собаки опасны.

А может, они пошли к сержанту Харрису. Последнее время Джей Ди и Кейт много времени проводили вместе, хотя и старались не выставлять свои отношения напоказ. Да и никто, кроме Кэлли, не знал, что он сержант. Тот самый сержант Джордан Донован Харрис, о подвиге которого с прошлого Рождества все только и говорили.

Надо отдать должное, сержант поступил круто. Ушел в тень, расстался с прошлым, стал совсем другим человеком. Может, спросить, как это делается?

Ее это раздражало. Она чувствовала себя обманутой и ничего не могла с этим поделать. Но все же Кэлли понимала, что скрывать что-то — даже с самыми лучшими намерениями — опасно, что рано или поздно это плохо кончится. Она простила Харриса, когда он рассказал о своей матери и обо всем том, что случилось из-за его славы. А потом ее вдруг осенило. Разве это не шанс? Стоит только сделать один звонок, и сюда нагрянут толпы репортеров. У всех будут брать интервью. Продав этот секрет, можно заработать кучу денег. Обменять Джей Ди на обеспеченное будущее для себя.