После обеда Алекс показал свою комнату. Там было несколько фотографий. Что-то в них показалось странным. Комната, в которой человек вырос, обычно отражает все этапы его взросления. Хоть маленький кусочек, но остается от каждого периода. В комнате Алекса было много детских и подростковых фотографий, были игрушки, а потом – пробел. Словно не жил он здесь до последнего времени. Никаких следов его юности. Только одна мятая фотография в рамке, где он сидит в обнимку с парнем довольно потрепанного вида. Да и у самого Алекса вид, как у уличного бродяги. Кира пригляделась к этому снимку – на нем у Македонского какой-то безумный взгляд, беспокойный, горящий, лицо – худое, с заострившимися чертами, во всей позе чувствуется надрыв, словно он готов вот-вот сорваться и прыгнуть с крыши.

– Интересный снимок, – тихо сказала она, оглянувшись на Алекса.

– Да, снимок из далекого прошлого.

– Ну, судя по возрасту, не такое уж это и далекое прошлое.

– А разве дальность прошлого определяется тем, сколько прошло лет?


Кира не ответила. Он прав. Ведь и для нее ее замужняя жизнь, Андрей, сборы за границу, мечты о дипломатической карьере мужа – все это уже кажется далеким, хотя прошло всего ничего, каких-то два года, отодвинувших весь тот период жизни далеко назад.

– Для меня прошлое отдаляется, когда в нем слишком много боли и ошибок, – сказала она задумчиво. – Хорошее всегда хочется держать поближе, его не отпускаешь, хранишь, цепляешься за воспоминания о нем, даже когда от них остается лишь иллюзия. А плохое прошлое пытаешься забыть как можно скорее, гонишь его прочь, насколько это удается.

– Для меня прошлое – это прошлое, даже если оно хорошее. Его в любом случае отодвигает настоящее. Чем больше мой сегодняшний день наполнен жизнью, тем быстрее летит время.

– Что-то мы сегодня расфилософствовались, – засмеялась она, отгоняя грустные мысли. – У меня к тебе тысяча вопросов, но, боюсь, ты не захочешь на них отвечать.

– Когда-нибудь отвечу. Когда вы тоже будете готовы к ответам.

– Алекс, – медленно проговорила Кира, старательно выбирая интонацию и слова. – Поверь, ты очень хороший и нравишься мне, но не стоит ко мне приближаться.

– Почему?

– Потому что... Потому что я тебе не пара. У нас ничего не выйдет. Из тебя и меня не получится «нас», понимаешь?

– Нет, не понимаю. Это не ответ.

– Алекс, но зачем? Зачем нам сближаться? Ради мимолетной связи?

– Я не имел в виду мимолетную связь, – вспыхнул Гуров. – Я люблю вас.

– Если бы ты любил меня, то не говорил бы об этом с такой легкостью.

– Это предрассудки. Любовь не надо замалчивать. Когда-то я жил, скрывая все свои мысли и чувства, потом долго учился жить по-другому. И я не собираюсь молчать.

– Это безумие, – тихо проговорила Кира, – безумие без будущего. Роман на пару лет, в лучшем случае. Зачем тебе терять годы твоей молодости?

– Я собираюсь прожить с вами всю жизнь.

Кира вздохнула. Какая романтика! Аж дух захватывает. Как хотелось бы поддаться на соблазн и окунуть себя в эту сладкую романтическую мишуру! Но что она будет делать потом? Когда привыкнет к этому милому юноше и его восторженной любви, а потом он отдаст свои чувства одной из своих ровесниц и оставит ее у разбитого корыта? Ему не страшно потерять пару лет, он еще такой молодой, но она... Она должна подумать о будущем, она не может разбрасываться своим временем, даже если конфетка, которой ее манят, кажется такой сладкой.

– Вся жизнь продлится максимум два года, ну, может, пять, а потом ты станешь сравнивать меня с более молодыми девушками, твоими ровесницами, и сравнение будет не в мою пользу. Ты начнешь мучиться угрызениями совести, что разлюбил меня, украдкой ходить налево, жалеть и меня, и себя. А потом мы разбежимся, кляня свое ошибочное решение жить вместе. Только я не Анна Каренина, я не стану дожидаться трагедий и драм, я просто не стану даже и начинать.

– Вы что – ясновидящая?

– Нет, но чтобы предвидеть развитие событий, не надо быть ясновидящей.

– Тогда незачем предсказывать мрачное будущее там, где оно может быть светлым. Это от нас зависит, понимаете, от нас!

– Нет никаких нас! – закричала Кира. – Нет. Никаких. Нас. Понимаешь? Есть ты, и есть я. По отдельности. И будущее у нас – раздельное.

Он схватил ее за плечи и поцеловал в губы. От неожиданности она сначала даже не сопротивлялась, а потом стала яростно колотить его по груди.

– Ты с ума сошел! – зашипела она, вырвавшись. – Не смей больше этого делать!

– Почему?

Его взгляд стал похож на тот безумный взгляд с фотографии. Кира отшатнулась.

– Я хочу домой.

Она быстро прошла в прихожую, сняла с вешалки плащ и стала дергать дверной замок. Алекс не вышел из своей комнаты. Кира растерянно оглянулась. Из кухни вышла Груня. Без лишних вопросов открыла дверь и выпустила Киру. Кира приложила пальцы к губам – они все еще горели. Она выбежала на улицу и села в машину. Руки тряслись, она с трудом попала ключом в замок зажигания.


Подъехала к дому, поднялась на лифте. У дверей на ступеньках сидел Алекс. Кира застыла на месте. Потом подошла и села рядом с ним.

– Чего ты хочешь, Македонский?

– Тебя.

Ответ был так прост и прямолинеен, что Кира невольно улыбнулась. Она обхватила колени руками и склонила на них голову.

– Ты действительно думаешь, что у тебя что-то получится?

– Я думаю, что у нас что-то получится.

Он обнял ее за плечи, и она не пошевелилась. До чего же странные сюрпризы подкидывает жизнь. Забирает одно, дает другое. И поди угадай, где потеряешь, а где найдешь. Почему она должна отказываться от этого нежного, внимательного юноши, который смотрит на нее обожающими глазами? Неужели предрассудки возраста настолько сильны, что она не даст себе даже попробовать окунуться в эти отношения?

Она столько лет жила, следуя писаным и неписаным канонам общества, старалась не ударить лицом в грязь, быть идеальной женой, идеальной дочерью, оправдать надежды, сделать карьеру. И что? Что она получила взамен? Да ничего. Женское одиночество и средненькую работу от звонка до звонка без особых перспектив. Кого в этом винить? Да некого. Просто давно пора понять, что нет их – канонов. Потому что правила, как жить, невозможно обобщить. Они существуют сугубо индивидуально, на уровне отдельного человека. Если ты счастлив и доволен, то твои законы работают на тебя. Если нет – гони прочь свои правила. Они хороши для кого-то другого, а тебе стоит начать жить по-новому.

Возможно, именно сейчас Кира может сделать тот самый шаг, который изменит ее жизнь! Даже если это не будет длиться вечно, почему бы не дать любить себя, обожать себя, почему надо лишать себя возможности счастья? Прогонит она его сейчас, и что у нее останется? Ничего. Ничего такого, за что стоит держаться, ради чего возвращаться сейчас в пустую квартиру и захлопывать за собой дверь.

Невозможно постоянно оглядываться на других в надежде, что ты не хуже, что твои старания оценены по достоинству. Никому по большому счету нет дела до других. Ну, посудачат малость по поводу молодого друга, ну, будут улыбки вслед, может быть, даже зависть. В конце концов, это лучше, чем жалость, преследующая ее после развода. Мужчина с внешностью полубога и трогательной душой предлагает ей свое сердце – разве вправе она отказываться?


– Ты на самолете сюда прилетел? – тихо проговорила она.

– Нет, на такси. Таксист хороший попался.


В это время дверцы лифта открылись, и оттуда выкатилась Кирина полногрудая соседка – Лизавета Юрьевна. Она беспардонно остановилась на лестничной площадке, разглядывая немую сцену.

– Кирочка, ключи забыли? – спросила она, не сводя глаз с Алекса и его рук на плечах Киры.

– Нет, Лизавета Юрьевна, просто вышла подышать свежим воздухом.

– А-а-а, а то могу мастера по взлому замков вызвать.

– Не надо, спасибо.

– Ну ладно, дышите свежим воздухом, – многозначительно проговорила пышногрудая дама и поплыла в свою квартиру. Наверняка прильнула к «глазку» сразу же, как закрыла дверь.

Кира с Алексом прыснули со смеху.

– Где ты тут свежий воздух нашла? – спросил он шепотом.

– Ничего другого в голову не пришло. Завтра все соседки будут в курсе.

– Тогда нам лучше зайти в дом.

– Ты прав, пошли.

Она легко поднялась и тут же ойкнула, прикрыв рот ладонью.

– Что случилось?

– Ты не поверишь, но ключи я действительно забыла! У тебя дома. Выскочила, а сумку не взяла.

Тут уже они оба безудержно захохотали.

– Твоя Груня скажет, что я сумасшедшая.

– Тогда она точно решит, что мы друг другу очень подходим! Великолепная парочка!

– Надеюсь, у Груни есть сладкое к чаю. Поехали обратно.

Они вышли из подъезда, держась за руки и смеясь, как первоклашки на долгожданной перемене.

Глава 11

Гуров приступил к ремонту дома. Картинки комнат на компьютере выглядели очень привлекательно, но Киру все время преследовал страх, что в реальности все будет не так. Она так и видела, как входит в готовый дом, а там все совершенно по-другому. Это пугало ее, но вместе с тем наполняло теребящим душу напряженным ожиданием.

В какой-то момент она поняла, что устала разрываться между Алексом, домом, работой и дополнительными поручениями Зелотова. Она выпросила двухнедельный отпуск за свой счет и принялась ходить с Гуровым по магазинам – «Каширский двор», магазины «Оби», «Леруа Мерлен» и им подобные стали чуть ли вторым домом для них, подбирающих материалы для дома-мечты. Они так и называли его – «Мечта в Апрелевке».

– Не очень оригинально, зато в точку, – смеялась Кира.

– Хватит нам с тобой и того, что мы сами оригинальны. А «Мечте» все еще будут завидовать, вот увидишь. Это будет моим шедевром.

– Нашим шедевром, – поправила Кира.

– Нашим, нашим, – улыбнулся Алекс.


Ему нравилось это слово в устах Киры. Она стала все чаще говорить «мы», «у нас». Она перестала оглядываться на реакцию прохожих. Перестала рассказывать, как осторожничают с оценкой их отношений родители. Со стороны можно было только смутно заподозрить их разницу в возрасте. Но Кирины комплексы поначалу раздували эту разницу до чудовищных размеров. Словно ему было шестнадцать, а ей – все пятьдесят. С каждым днем, с каждой неделей она вытравливала эту доминанту из своих мыслей и отдавалась чувству. Она никогда не произносила слова любви. Было много нежности, много чувственности, но о любви обычно говорил только Алекс. Она же только улыбалась и повторяла, что с некоторых пор понятие «любовь» потеряло для нее свое очарование.

– Слишком много смысла мы вкладываем в это понятие, думаем, оно защитит нас от всех катаклизмов природы и коварности судьбы. На самом деле ничто не в силах защитить двоих людей, по непонятной причине решивших связать себя друг с другом. По такой же непонятной причине они могут расстаться в один прекрасный день, и все будут удивляться – что случилось? А ничего не случилось. Просто клей, соединяющий их, высох. И половинки распались.

– Ты слишком категорична, – возражал Алекс. – Ты просто боишься слова «всегда». Оно тебя пугает. А ведь я не требую от тебя обещаний. Просто позволь любить тебя, и все. Не отворачивай щеку, которую я целую.

– Ты прав. Меня вообще пугают словосочетания со словами «всегда» и «никогда». Так же, как и «вся жизнь». Это ведь страшные слова, если вдуматься. Они напоминают о смерти, о конечности нашего существования. «Буду любить тебя всю жизнь», – с иронией произнесла она и поежилась. – Бр-р-р. Ужас.

– Ну конечно! Может, тебе больше по нраву «любить друг друга до утра»? Это тебя пугает меньше?

– Ты знаешь, да. Потому что есть в этом дух свободы. С утра можно продолжить свою любовь, а можно все прекратить. Никаких обещаний, особенно тех, которые не можешь выполнить. Скажем, я могу обещать не обманывать тебя в любви, но никто не может обещать любить вечно. Ни один человек не в силах контролировать длительность своей любви! Все знают об этом, но почему-то вновь и вновь клянутся в вечной любви. Потому что откровенность в этом случае не каждому понравится. Вот и врут, покупая время.

– Сильно же ты обожглась на этом, – заметил Гуров.

– Да, сильно. И с тех пор не загадываю наперед.

Алекс ничего не ответил. Он не был согласен с ней. Ему казалось, что его любовь – навсегда, что он может обещать это. Гарантировать. Кира лишь смеялась в ответ, что гарантирована в этой жизни только смерть. Все остальное непредсказуемо.

Они были вместе и проживали каждый день так, словно завтра не было. Только дом и его ремонт напоминали о том, что будущее все-таки есть, оно реально, оно ощутимо, его можно потрогать здесь, в меняющемся на глазах старом доме. Этот дом и был будущим Киры – он делался для ее «завтра».


Во время отпуска Кира все же иногда ездила по рабочим делам – Валерий Маркович не давал расслабиться. Регистрация была готова, и теперь Кира должна была постепенно набирать кадры и составлять реестр консультантов. Занимаясь этим во время отпуска, она открыла для себя прелесть свободного графика. Когда не надо вставать каждый день в шесть утра и бежать на работу, возвращаться затемно и остаток вечера отходить от проблем. Когда можно плавно распределить свои дела на весь день и не спеша все успеть. Она провела лишь несколько переговоров, но уже могла сказать, что ей это нравится.