- Нет, Джордж, спасибо, - с улыбкой ответила она. - Я, пожалуй, пойду и помогу на кухне.

Сара знала, что мать уже заняла командный пост на кухне и наблюдает за тем, как жарится индейка. Мать вечно была чем-нибудь недовольна - то птица куплена не такая, как нужно, то она слишком велика, либо слишком мала, слишком стара, либо слишком молода. Когда же индейку вынимали из духовки, она оказывалась либо слишком сырой, либо слишком сухой и вообще не шла ни в какое сравнение с птицей, которая была в прошлом году. Мими же, напротив, всегда говорила, что индейка великолепна, - и в этом заключалось основное различие между двумя женщинами. Мими всегда была довольна и радовалась жизни, а ее дочь вечно жаловалась на судьбу и была сердита, расстроена или встревожена.

Когда Сара вошла в кухню, обе женщины заглядывали в духовку. Сара была в новом коричневом бархатном костюме, который приобрела себе в качестве подарка, чтобы отпраздновать наследство, полученное от Стенли. К нему она купила также коричневые туфельки и выглядела очень элегантно. Едва увидев ее, Мими сразу же похвалила Сару за то, как она выглядит. Она очень гордилась внучкой и хвасталась ею перед всеми, кого знала. Одри тоже гордилась Сарой, хотя никогда бы не призналась ей в этом.

- А сосиски у нас сегодня будут? - спросила Сара, ставя коричневую кожаную сумочку на стул в кухне.

Мать оглянулась и вскинула брови.

- Едва ли, - ответила она. - Ты куда-нибудь идешь? На какую-нибудь вечеринку после обеда?

- Нет. Прийти в гости к Мими лучше любой вечеринки во всем городе.

- Когда ты приходишь ко мне, ты никогда так не говоришь, - обиженно сказала Одри.

На ней был надет красивый черный костюм с золотой булавкой на лацкане, на шее красовалась нитка жемчуга. Одри выглядела шикарно, но строго. После того как двадцать два года назад умер ее муж, она редко носила яркие цвета, хотя оставалась привлекательной женщиной.

У нее были такие же синие глаза, как у Сары и Мими, крашеные белокурые волосы, которые она скручивала жгутом или собирала в пучок на затылке. Одри выглядела чуть постарше Грейс Келли, но была такой же хорошенькой. Как и у Мими, у нее была великолепная кожа почти без морщин и хорошая фигура. Она была высокой, как Сара, в отличие от миниатюрной Мими.

- Ошибаешься, я всегда говорю, что люблю приходить в твой дом, мама, - сказала Сара, целуя их обеих.

Мать вновь повернулась к индейке, что-то недовольно бормоча о ее размере.

Мими возвратилась в гостиную к своим приятельницам и Джорджу. Любопытно, что бабушка пригласила троих гостей, тогда как Одри и Саре было некого привести с собой. Одри позвала свою приятельницу по клубу Мари Энн, но та в последнюю минуту заболела. Они встретились много лет назад, когда у обеих пили мужья. Саре нравилась Мари Энн, хотя иногда она нагоняла на нее тоску. На мать Мари Энн тоже, кажется, плохо действовала. Это было нетрудно сделать, потому что в отличие от бабушки Одри смотрела на жизнь пессимистично.

- В этом году индейка слишком маленькая, - заявила Одри, заставив рассмеяться Сару, которая заглянула в горшочки, стоявшие на плите. Там были картофельное пюре, зеленый горошек, морковь, сладкий картофель и соус. А на кухонном столе булочки, клюквенный соус и салат. Стандартный набор блюд, которые подаются к обеду в День благодарения. На другом столе остывали три пирога: мясной, тыквенный и яблочный.

- Ты всегда это говоришь, мама.

- Нет, не всегда, - возразила Одри. - Откуда у тебя этот новый костюм?

- Купила пару дней назад в магазине «Ниман-Маркус». Специально для Дня благодарения, - улыбнулась Сара.

- Мне нравится, - сказала Одри.

- Спасибо, мама. - Сара подошла к ней и обняла. И тут Одри испортила ей настроение следующим вопросом:

- А где Фил?

- В Тахо. Ты же знаешь, что он ездит туда каждый год, - сказала Сара и отвернулась. Она сделала вид, что проверяет, готово ли картофельное пюре, надеясь, что мать не заметит, что она расстроилась. Временами это было трудно скрывать. Сара всегда тяжело переживала праздники, проведенные без Фила.

- Не понимаю, почему ты с этим миришься. Догадываюсь, что он не пригласил тебя провести с ним этот уик-энд, - мрачно изрекла Одри.

- Не пригласил, но со мной все в порядке. У меня масса работы. Надо приготовить к следующей неделе документы для нового клиента. Перед праздниками всегда наваливается куча дел. У меня все равно не нашлось бы времени, чтобы увидеться с ним. - Это была ложь, и они обе знали это, однако на сей раз Одри позволила Саре избежать унижения.

Через полчаса все сидели за обеденным столом в небольшой уютной столовой Мими. Овощи уже были поданы на стол, и Джордж нарезал индейку. Все выглядело великолепно. Мими, как всегда, прочла молитву, после чего началась оживленная застольная беседа. Две приятельницы Мими собрались поехать в Мексику. Джордж продал городской дом и переехал в квартиру. Одри рассказывала о доме в Хиллсборо, который она декорировала для одного клиента. Мими поделилась планами рождественской вечеринки. Сара с улыбкой слушала их. Ей не давали и словечко вставить. Приятно было видеть всех такими счастливыми. Их энтузиазм был заразителен.

- А ты что помалкиваешь, Сара? - спросила Мими. Бабушка обожала слушать, чем она занимается.

- Я работала над делом о большом наследстве. Там девятнадцать наследников со всех концов Соединенных Штатов. Каждый из них получил огромную сумму от своего двоюродного дедушки. Сейчас я продаю по их поручению великолепный старый дом. Видимо, он будет продан за бесценок. Дом очень большой, такой в наши дни трудно продать.

- Я бы ни за что на свете не согласилась снова жить в большом доме, - заявила Мими, а Одри взглянула на Сару.

- Тебе следовало бы что-то сделать со своей квартирой, - словно заклинание проговорила мать. - Купила бы парочку квартир. Это было бы выгодным вложением капитала.

- Не хватает мне головной боли с арендаторами. Это все равно что самой напрашиваться на судебный процесс, - со знанием дела сказала Сара, хотя с деньгами, оставленными ей Стенли, она подумывала именно об этом. Но ей не хотелось признаваться в этом матери, чтобы не доставлять Одри морального удовлетворения. Сара уже почти решила купить кондоминиум. Эта мысль была ей больше по душе, чем покупка двух квартир.

Разговор за столом не прекращался, перескакивая с темы на тему. Гости отведали тыквенного, мясного и яблочного пирогов, а также взбитых сливок и мороженого. Сара помогла матери убрать со стола и помыть посуду. Когда они закончили уборку на кухне, Сара вошла в спальню бабушки, чтобы воспользоваться ее ванной комнатой, потому что вторая ванная комната была занята одной из дам. Сара прошла мимо комода, на котором бабушка хранила такое количество фотографий в рамочках, что они буквально закрывали друг друга. Сара остановилась, чтобы взглянуть на свою фотографию в возрасте пяти лет, на которой она была с матерью на пляже. Была там также свадебная фотография Одри. А за ней - фотография Мими в день ее свадьбы во время войны, где она была в белом атласном платье с тонкой талией и огромными ватными плечами. Мими умудрилась выглядеть одновременно и скромной, и нарядной. Потом взгляд Сары упал на фотографию еще одной женщины в вечернем платье. Ее почти целиком закрывала фотография Мими с мужем. Сара остановилась и, взяв в руки фотографию, внимательно посмотрела на нее. В это мгновение в комнату вошла бабушка. Сара оглянулась, продолжая с ошеломленным видом держать в руке фотографию. Так вот где она ее видела! Это была та же самая фотография, которую она нашла в шкафу в хозяйских апартаментах дома на Скотт-стрит. Сара знала, кто на ней изображен, но важно было получить подтверждение.

- Кто это? - спросила она, встретившись взглядом с бабушкой. Мими взяла фотографию и задумчиво посмотрела на Сару.

- Ты видела ее раньше. - Эта фотография принадлежала отцу Мими. Она нашла снимок в его бумагах после смерти отца. - Это моя мать. Ее единственная фотография. Мама умерла, когда мне было шесть лет.

- Так она умерла, Мими? - тихо спросила Сара. Она теперь знала правду и впервые отчетливо поняла, что бабушка умышленно ничего не говорила ей о своей матери. Одри тоже рассказывала дочери, что ее бабушка умерла, когда Мими было шесть лет.

- Почему ты спрашиваешь? - печально спросила Мими, глядя в глаза Саре.

- На этой неделе я видела такую же фотографию в доме на Скотт-стрит, который мы продаем по просьбе наследников моего клиента. За обедом я упомянула именно об этом доме по адресу: Скотт-стрит, 20-40.

- Я помню этот адрес, - сказала Мими и, положив фотографию на комод, с улыбкой взглянула на Сару. - Я жила там до семи лет. Мать бросила нас, когда мне было шесть лет, а брату пять. Шел 1930 год. Это было на следующий год после того, как разразилась Великая депрессия. Несколько месяцев спустя мы переехали в квартиру на Лейк-стрит. Я жила там, когда вышла замуж за твоего дедушку. В том году умер мой отец. Он так и не оправился после Великой депрессии и после ухода матери. - Это была та самая удивительная история, которую Сара слышала от Марджори Мерриуэзер, рассказавшей ей о семье, построившей дом на Скотт-стрит. Но самым удивительным было то, что мать Мими, оказывается, не умерла, а покинула их. Мими впервые сказала об этом. Интересно, знала ли эту историю Одри? Может быть, знала, но просто не говорила Саре. Или Мими и ей лгала?

- До последнего времени мне и в голову не приходило, что я не знаю твоей девичьей фамилии. Ты никогда не рассказывала о своем детстве, - тихо произнесла Сара. Она была благодарна бабушке за то, что та говорит с ней откровенно. Вопреки обыкновению Мими казалась расстроенной.

- Моя девичья фамилия де Бомон. А детство у меня было несчастливым, - впервые честно призналась она. - Мать исчезла, отец потерял все свои деньги. От услуг гувернантки, которую я любила, пришлось отказаться. Я все время теряла людей, которых любила.

Сара знала, что во время войны умер брат Мими и она познакомилась с человеком, за которого вышла замуж. Дедушка Сары был лучшим другом брата Мими и приехал навестить их, чтобы передать кое-какие его вещи. Он и Мими полюбили друг друга и вскоре поженились. Эту часть истории Сара знала, но никогда не слышала о том, что было до этого.

- Что случилось после того, как Лили исчезла? - спросила Сара, тронутая тем, что ее бабушка наконец рассказала о произошедшем. Ей не хотелось показаться излишне любопытной, но все это вдруг стало для нее очень важным. Дом, в котором прожил в течение семидесяти шести лет Стенли и который она теперь продавала по поручению его наследников, был построен ее прадедушкой для ее прабабушки. Посещая Стенли, Сара бывала в этом доме за последние годы десятки раз, даже не подозревая о том, что у нее с этим домом существуют глубокие связи.

- Я мало знаю о том, что тогда произошло. Когда я была ребенком, никто ничего об этом не говорил, а задавать вопросы мне запрещали, потому что это всегда очень расстраивало отца. Думаю, он так никогда и не оправился после случившегося. Развод в те дни был скандальным событием. Позднее я узнала, что Лили покинула отца ради другого мужчины и уехала с ним жить во Францию. Он был французским маркизом и человеком весьма удалым. Они встретились на дипломатическом рауте и влюбились друг в друга. Через несколько лет после смерти отца я узнала, что Лили умерла во время войны то ли от воспаления легких, то ли от туберкулеза. С тех пор как она нас бросила, я никогда не видела ее, а отец никогда не говорил со мной о ней. Будучи ребенком, я так и не поняла, почему она исчезла и что произошло.

Однако несмотря на такую трагедию в ее жизни, Мими была одной из самых счастливых женщин, которых знала Сара. В самом раннем возрасте Мими потеряла всю свою семью - мать, брата, отца. Образ жизни, к которому она привыкла в детстве, коренным образом изменился. Однако она была оптимистична, непритязательна и довольна жизнью. Рядом с ней у каждого становилось радостнее на душе. Сара поняла теперь, почему бабушка всегда говорила, что родилась в день своей свадьбы. Для нее началась совершенно новая жизнь. Не такая роскошная, как была в детстве, но надежная, стабильная и защищенная жизнь с человеком, который ее любил.

- Отец так никогда и не оправился от потрясения, - продолжала Мими. - Не знаю, что для него было страшнее: потеря моей матери или потеря денег. Наверное, ужасно было и то, и другое. Должно быть, он чувствовал себя страшно униженным от того, что жена ушла к другому, тем более через год после Великой депрессии. Они все равно собирались расстаться с этим домом и, кажется, уже тогда продавали кое-какие вещи. Отец работал в банке и до конца жизни был настоящим отшельником. Не припомню, чтобы за пятнадцать лет, которые он прожил после этого, он бывал в обществе. Когда я вышла замуж, он вскоре умер. А дом этот он построил для моей матери. Мне кажется, я помню его, как будто это было вчера. Я помню, как они устраивали вечеринки с танцами в бальном зале.