Екатерина Дибривская - Домик разбившихся грёз

Разве мне могло помочь знание, что пьяный парнишка моего возраста убил моего ребёнка? Несчастный случай. Не-до-ра-зу-ме-ние! Чужая ошибка, которая уничтожила меня. Разрушила всё. До самого основания.

И, даже стоя там, я хотела, чтобы это сделал он. Алекс. Чтобы он убил меня так же просто, как разбил моё сердце и вынул душу.

«Прощай, Аля».

«Я уверен, что ты будешь счастлива».

Счастлива? Всё, чего я хотела, — это перестать чувствовать боль.

Всё, чего я хочу сейчас, — это умереть. Но папенька зорко следит, чтобы я не натворила глупостей.

Зря я ему позвонила. Зря пообещала всё, что угодно, лишь бы он увёз меня из клиники.

Теперь у меня нет ничего.

Он сменил мне даже долбанное имя. Исключительная ирония. Теперь меня зовут Саша. Александра.

Ему никогда не нравилось имя Алевтина. Думаю, мама знала это. Думаю, знала, что он мерзкий тип, который пользуется моей бедой, чтобы добиться каких-то своих целей. Мне пока неведомых.

Но он действительно заботится обо мне. Как сейчас, когда снова и снова гладит мою голову, успокаивая.

— Саш, пора приходить в себя, — велит он, и я послушно киваю. — Нам нужно лететь в Лондон, на слушание, пройти медицинскую комиссию. Ты можешь это сделать? Ты поможешь мне, малышка?

Малышка-малышка-малышка.

Эхо чужого голоса вызывает новый приступ боли. Мне не станет легче. Возможно, никогда. Сейчас я в этом уверена. Но меня, как наркомана на новую дозу, тянет вернуться туда, где я была так сильно счастлива.

— Да, папа. Я готова.

Спустя три дня я ступаю на землю в Хитроу, отец крепко держит меня за локоть, потому что боится, что я сломаюсь. В клинике мои ноги подкашиваются, но я заставляю себя не показывать окружающим, как сильно я не в порядке.

Пока отец беседует с врачом, я иду вдоль стенки, сбрасывая маску, прячусь за дверью, ведущей на пожарную лестницу, в спасительной темноте. Я тихо опускаюсь на колени, прямо на пол, чувствую, как всё внутри трещит и ломается, впиваюсь ногтями в кожу, остервенело сдирая до крови.

— Ты что делаешь? А ну вставай!

Меня крепко подхватывают и ставят на ноги. С удивлением смотрю в глаза парня примерно моего возраста.

— С ума сошла? — хмуро кивает он на мои запястья.

— Откуда ты узнал, что я — русская?

— Ты же болтаешь без умолку, — усмехается он. — Тебя Аля зовут, да?

— Нет. Не Аля.

Я испуганно вздрагиваю, и парень успокаивающе выставляет руки вперёд.

— Я — Саша. — представляется он. — Александр.

Господи! Ну что это за нашествие?

— Я — Саша. — заставляю себя сказать и зачем-то добавляю: — Меня машина сбила.

— А у меня старик приболел. Инсульт.

— Ого! Печально.

— Он заслужил.

Парень так беспечно говорит эту фразу, что я невольно отшатываюсь.

— Никто такого не заслуживает.

— А тот, кто тебя сбил? — Саша смотрит на меня и кивает. — Вот видишь. И мой отец тот ещё говнюк. Хочешь сходить со мной на свидание?

— Это ни к чему не приведёт, — моментально предупреждаю я. — Вот вообще. Сразу — нет.

— Ты ещё даже не попробовала, а уже отказываешься, — смеётся он. — Чего тебе терять?

Его проникновенный взгляд скользит по моему телу, ощупывая каждый сантиметр. Я не чувствую ничего. Вообще. Пусто.

— Я не зову тебя замуж. Одно свидание, а там решишь.

Я знаю, что пожалею, но я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы почувствовать хоть что-то. Хоть что-то. Даже омерзение будет прогрессирующим шагом вперёд к моему избавлению.

— Хорошо.

Мир не перевернулся, и не наступил конец света. И это продолжалось уже 605 дней «после».

Оказывается, если тщательно держать при себе свои мысли, заперев их на огромный замок, то можно существовать. Как-то двигаться дальше.

— Проснулась? Иди сюда, сладкая.

Мужская рука уверенно притягивает меня к себе, подминая. Я стараюсь, правда. Очень хочу полюбить, потому что уверена, что это решит мои проблемы. Новая любовь исцелит израненное сердце. Вдохнёт в меня жизнь. Так считает мой психолог, но Лив говорит, что это чушь.

Лив говорит, что я прячусь от проблем. Лив говорит, что мне не поможет любовь, потому что у меня она есть. Невозможно полюбить, когда у тебя уже есть любовь. Отвратительная, извращённая любовь к счастливым воспоминаниям о человеке, о котором я решила больше никогда не вспоминать.

— Не печалься, Сашка, — мой парень шутливо чмокает меня в нос, стягивая мои трусики, и я закрываю глаза.

Лив говорит, что я вконец замучаю себя с этим экспериментом. Лив говорит, что ей жаль наблюдать за моими жалкими попытками казаться кем-то, кем я не являюсь.

— Сашка, я тебя люблю, знаешь?

— Знаю. — жестом прошу его остановиться и выбираюсь из кровати. — Спасибо, что продолжаешь делать это.

Саша недовольно кривит губы. Он знает правду. Знает, что я не люблю его. Знает, что я не заслуживаю его. Но продолжает оставаться рядом.

Вот, что значит моё «после».

— Тебе не обязательно лететь, Саш, — серьёзно говорит мне. — Останься со мной.

Это ещё одна причина моей нервозности. Сегодня я покидаю Лондон, чтобы помочь отцу. В его делах наметились проблемы, кто-то явно хочет потопить его фирму. Я уверена, что это кто-то из своих. И папенька попросил меня понаблюдать за делами в офисе.

Это только удобная причина. Я знаю это. Как и то, что отец совершенно не фанат моих отношений со студентом, который ещё и на несколько месяцев младше меня.

— Не могу, — я качаю головой. — Он обещал, что это всего на полгода. Твой семестр подойдёт к концу…

— И ты переедешь ко мне, как и обещала, — заканчивает он.

У Саши, как и у меня, есть в Лондоне своя небольшая квартирка. Он давно просит меня перебраться к нему, но есть одно «но»: слишком близко район, где я стараюсь не бывать… На всякий случай.

Боюсь, что сорвусь. Не выдержу. Сломаюсь.

Боюсь даже представить, что будет, если мельком увижу его.

Однажды мне показалось, что я вижу его в толпе. Сердце предательски задрожало, и я ускорила шаг, чтобы догнать мужчину. Уговаривала себя не вести как последняя дура, но ничего не могла с собой поделать. Так и шла, пока он не юркнул в такси и не уехал. И да, это был незнакомец. Абсолютно чужой мужчина, которого я встретила впервые в жизни. Ещё более неловкой эту ситуацию делало то, что я была с Сашей.

Он никогда не поднимает тему моих прошлых отношений. Никогда. Пожалуй, это его способ уйти от проблем. Делать вид, что их просто не существует. Мы с ним поступаем практически одинаково. Вся разница лишь в том, что я не обманываю ни его, ни себя.

— Я тебя отвезу, на улице свежо. — заключает он, поднимаясь.

Я прячу взгляд, чтобы не смотреть на его обнажённое тело. Секс — это просто физиологическая потребность, которую я не испытываю, в отличие от молодого и горячего парня. Мне пришлось уступить, когда все нормы приличия закончились, потому что в противном случае он бы ушёл, а я не могу без него. Я эгоистично держусь за него, потому что он вытянул меня из ужасного состояния, тянул дальше и дальше, понимая и мирясь со многими вещами во мне.

Мы похожи больше, чем кажется на первый взгляд. У Саши из-за детской болезни никогда не будет детей. У него проблемы в общении с отцом. Его тоже сослали в Лондон «учиться».

Несмотря на то, что мы вместе, мы всё-таки больше врозь. Я не стремлюсь ограничивать его свободу. И не стремлюсь жить вместе.

Я воспринимаю его больше как брата, но, кажется, его совсем не устраивает эта роль.

Потому что в аэропорту происходит то, что вышибает почву из-под моих ног.

— Сашка, — он порывисто притягивает меня к себе. — Я знаю, что ты не можешь пока, не питаю иллюзий на этот счёт, но я правда люблю тебя и буду ждать столько, сколько потребуется. Выходи за меня замуж.

Я тяжело сглатываю, смотря как в замедленной съёмке, как он тянет по моему пальцу тонкий обод кольца, искрящегося россыпью бриллиантов.

— Я всегда буду любить тебя, никогда не брошу. Всё сделаю ради тебя. Саш, пожалуйста. Полгода для раздумий тебе хватит, — он с уверенностью смотрит в мои глаза. — Нам хорошо вместе. Ты уже привыкла ко мне…

Это нормально, что я не чувствую ничего? Только звенящую пустоту внутри. Заставляю себя улыбнуться.

— Саш, я обещаю подумать, если ты пообещаешь не давить на меня. Нам всего по двадцать лет, некуда спешить.

— Сашка, я знаю, что ты делаешь, — парень расстроенно потирает рукой лицо. — Он же не вернётся, ты понимаешь? Ты ему не нужна. Он просто грёбанный мудак, которого ты продолжаешь ждать!

Чувствую вспышку злости и, замахнувшись, даю ему пощёчину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я согласна, ясно? — кричу так, что люди оборачиваются. — Согласна. Через полгода я вернусь, и мы сделаем это. Я перееду к тебе, стану твоей женой, всё, что хочешь. Не думай, что я чего-то жду. Все мои ожидания не оправдались, и я просто пытаюсь не испортить тебе окончательно жизнь.

— Это мне решать, — цедит он. — Сашка, это последние полгода, когда прошлое беспокоит тебя. Я сделаю тебя счастливой, вот увидишь.

Если бы я чувствовала хоть что-то, я бы рассмеялась ему в лицо. Но мне всё равно.

В конце первой рабочей недели компания моего отца празднует новогодний корпоратив. Я не хочу туда идти, но в реальности понимаю, что алкоголь развяжет сотрудникам языки и сделает их более сговорчивыми.

Возможно, если я управлюсь быстрее, я смогу улететь раньше и как-то уладить то, что меня заботит больше всего. Кольцо на моём пальце кажется мне неподъёмной ношей. Во мне борются две личности, которые на свои лады твердят мне, что я совершаю непоправимую ошибку.

Мне нельзя выходить за Сашу. Но я понимаю, что сделаю это, чтобы просто не остаться одной.

Быстро набираю сообщение Лив и получаю ответ: «Не вздумай!». С досадой кусаю губу. А потом концентрируюсь на своей миссии.

В отцовском офисе мало кто знает, что я — его дочь и сестра Инги. Здесь я — странный антикризисный менеджер из-за бугра. Меня не воспринимают всерьёз, а я внимательно слушаю разговоры то тут, то там. И очень быстро теряю надежды что-то понять в ближайшее время.

Чёрт бы побрал моего папеньку и эту фирму! Так я и думала, что ничего хорошего ждать от новогоднего корпоратива не приходится!

Все сотрудники налегли на выпивку с самого начала, а к моменту идиотских конкурсов еле держались на ногах. И будь неладен программист Григорий, распустивший свои руки прямо посреди всех этих людей! Отвешиваю ему звонкую пощёчину и негодующе смотрю на смеющуюся Ингу. А потом бегу.

Торопливо скрываюсь за дверями первого попавшегося кабинета. Злые слёзы застилают глаза, и я делаю частые глубокие вдохи в попытке привести нервы в порядок.

С тихим щелчком дверь за спиной закрывается. Раздаются шаги.

— Аля?

Голос из прошлого вызывает во мне нестерпимую боль. Чувствую, как тщательно возведённые барьеры рушатся, как старые раны рвутся, как внутренности трещат по швам. Судорожно втягиваю ртом полные лёгкие воздуха, но всё равно задыхаюсь.

— Аля, маленькая моя девочка, — огромные горячие ладони накрывают мои плечи, и я зажмуриваюсь, что есть силы. — Алечка, хорошая, милая, сладкая. Я поверить не могу, что это ты!

В своём оцепенении я не сразу понимаю, что он начинает покрывать нежными поцелуями мою шею, а его руки плавно скользят по изгибам моего тела. Приятная истома окутывает меня, заставляя забыть собственное имя. Где-то в отдалении моего разума бьётся навязчивая мысль, и я всеми силами удерживаюсь за неё.

«Не Аля. Не Аля. Не Аля».

— Что вы делаете? Прекратите немедленно! — я отскакиваю от мужчины, и он непонимающе смотрит на меня.

— Аля, малышка, это же я… — он приближается ко мне.

Неумолимо сокращает расстояние между нами, пока я возвожу барьеры. Заставляю своё разбитое сердце качать кровь, чтобы не рассыпаться перед его ногами на осколки как фарфоровая кукла его матери.

«Не Аля», — проносится тихим эхом.

Сильные мужские руки тянут меня к себе, и больше нет ничего. Не существует. Спустя 613 дней страданий и жалости к себе моя старательно выстроенная заново жизнь летит под откос. И что делаю я? Вместо того, чтобы послать его к чёрту, я делаю крошечный вдох — рецепторы остро реагируют на знакомый запах — и с облегчением принимаю его поцелуй.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я должна его ненавидеть. Должна! Но как же я скучала! Как же я люблю его! Я поддамся этому искушению всего лишь один маленький разочек. Вспомню, что это значит — быть счастливой. А потом буду напоминать себе каждый день до конца своей жизни о причинах, почему я не должна больше никогда так поступать.