Екатерина Дибривская - Домик разбившихся грёз

— Ну ты и дрянь, — говорит она мне, — ты же знаешь, кого он выберет в конечном итоге. Ты же ничего не можешь ему дать! А я собираюсь подарить ему сына. Сына, которого ты не уберегла. Сына, которого погубила твоя беспечность. Только ты виновата в том, что произошло! Ещё и скрываешь от него правду!

Нет! Нет! Нет! Невыносимо!

— Аля, — тормошит меня Алекс, — просыпайся. Это просто дурной сон. Не плачь.

Он прячет меня в своих объятиях, покрывая поцелуями моё лицо, и постепенно страх отступает, а на его место приходит трезвящая боль разочарования в самой себе.

— Алекс?

— Да, малышка?

— А если бы это было правдой..? Если бы оказалось, что Инга… от тебя беременна..? Ты бы выбрал её и ребёнка, да? Не меня..?

Мужчина обхватывает руками моё лицо, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

— Аль, ничто и никогда не вынудит меня оставить тебя. Даже если бы Инга забеременела от случайной связи со мной, для меня бы это ничего не изменило. Ведь люблю я тебя.

— Но как же ребёнок? Как же в таком случае поступить с ребёнком? Разве он не должен расти в полноценной семье?

— Однажды я уже выбрал этот путь, — он целует мой лоб. — Не забывай, Аля, у меня уже есть опыт. И одно я уяснил точно: дети должны расти, видя счастливых родителей, а не с иллюзией полной семьи. Тогда они вырастают счастливыми людьми. На обмане невозможно построить что-то крепкое и здоровое.

Его проникновенный взгляд обжигает, а мне вспоминается мой сон.

Интересно, на что я рассчитываю, пытаясь построить наши отношения на утаивании некоторой информации? Даже если считаю, что это во благо. Да и есть ли благо во лжи?!

Тяжело сдерживать слово, когда Аля делает всё, чтобы я не смог устоять. Невозможная девчонка! Однажды её шалости доведут меня до инфаркта, как пить дать.

Вот и сейчас она заедает овсянку бананом. Весьма и весьма недвусмысленно намекая, что вовсе не против продолжить с чем-то другим.

Моя раскалённая плоть жаждет её внимания. Очень. Но я хочу дотянуть до вечера, потому что приготовил для неё нечто особенное. Поэтому сижу истуканом и не подаю виду, как заводит меня эта малышка. Поэтому поторапливаю её.

— Аль, выходные пролетят быстро. Особенно, если мы просидим дома.

— Ты так сильно соскучился по Лондону? — недовольно спрашивает она.

— Нет, малышка. Я соскучился по нашему Лондону, по нашим неспешным прогулкам, по стритфуду, которым ты меня кормила… — в её глазах скапливаются слёзы. — Мне не хватало всего этого. Сильно. Мне очень не хватало тебя. У нас впереди целая жизнь, но сегодня позволь мне отвести тебя на свидание.

— Хорошо, — шепчет она.

Скрывается в ванной. Я не иду следом. Не уверен, что сдержусь, если пойду. Если останусь с ней в тесном пространстве. Слишком близко. Ощущая её запах. Касаясь её тела.

Вместо этого я одеваюсь и убираю в карман пальто небольшой мешочек с подарком, который я рассчитываю сегодня преподнести Алевтине.

— Алекс? — зовёт Аля. — Я готова.

— Тогда идём!

Мы словно вернулись в то время, два года назад. Снова январский Лондон. Снова сырые улочки. Снова я крепко сжимаю её руку, а она смеётся над названиями домов.

Мы берём по сочному рыбному бургеру, традиционно, разные. Я слишком хорошо знаю, что будет дальше, поэтому выбираю самый простой. В отличие от Али. И оказываюсь прав: после трёх укусов девушка решительно тянет руку к моему.

— Дашь попробовать? — бессовестно улыбается она.

Смотрю на неё — ну сама невинность! Невозможно удержаться, и я целую её. До чего же прекрасно забыть обо всём и просто наслаждаться тем, что имеешь прямо в это мгновение!

— Давай мне свой бургер, малышка-воришка, — усмехаюсь я ей в губы. — Я выбрал твой любимый.

— С чего ты…

— Я скучал по этому, Алечка. Очень. Без тебя я ни за что не решился бы попробовать все эти дивные сочетания… — смеюсь, и она звонко вторит мне. — Что там у тебя? Сельдь с брусникой?

— С клюквой.

— Потрясающе!

Она и не догадывается, что я медленно и запутанно веду её к набережной Темзы. А там — рукой подать до Тауэрского моста.

И снова, как тогда, на первом нашем свидании, мы любуемся ледяными водами реки со смотровой площадки. Я держу Алю в крепких объятиях, лишь скольжу рукой в карман и достаю две монетки.

— Хочешь загадать желание?

— Давай.

Аля берёт у меня одну, крутит между пальцами, а потом, замахнувшись, кидает в воду. Немного подаётся вперёд, вынуждая меня повторить действие, чтобы не разрывать тесных объятий, смотрит за полётом монетки и шумно выдыхает.

— А ты загадаешь? — тихо спрашивает.

— Конечно, — целую её макушку и бросаю монетку с моста.

Алевтина медленно поворачивается, когда я отпускаю её, приходя в движение. Вокруг нас раздаются ободряющие вопли толпы туристов, но я смотрю только на Алевтину, когда опускаюсь на колени перед ней.

Её реакция для меня — самое главное. Вся она — самое главное для меня.

Поэтому я внимательно смотрю на её лицо, пытаясь угадать, что за мысли крутятся в её голове. Она удивлена, это читается по её лицу. Приятно удивлена. Её глаза сияют от счастья и непролитых слёз.

— Алевтина, я не буду ходить вокруг да около. — достаю из кармана мешочек, а из мешочка — кольцо. — Я не вижу своей жизни без тебя. Хочу, чтобы ты стала моей женой. Если бы… не нелепое недоразумение в прошлом, я сделал бы это ещё тогда. Но… делаю сейчас. Я люблю тебя и этого ничто не в силах изменить. Ты согласишься пройти со мной все пути и испытания, которые выпадут на нашу долю? Вместе? Всегда? Ты станешь моей женой?

Смотрю на её прекрасное лицо, по которому торопливо сбегают дорожки слёз, и замираю в ожидании её ответа. Секунды напряжения пульсируют в голове, сердце отбивает свой тяжёлый ритм, но когда дрожащая рука тянется к моей, я облегчённо выдыхаю и надеваю ей на палец кольцо, пришедшееся точно впору.

— Да! Господи, конечно, да! Я согласна, Алекс. Больше всего я хочу быть с тобой! Вместе и навсегда!

Аля бросается мне на шею, стоит только подняться. Под громкие крики и аплодисменты случайных свидетелей, я отрываю её от земли и кружу, а она целует меня.

— Я так счастлива, Алекс! — жарко шепчет она прямо мне в лицо. — Просто невероятно счастлива!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дома я сразу тяну её в душ. Мою быстро, стараясь не касаться голой кожи. Терпение уже ни к чёрту, но я упрямо игнорирую её ласки и её близость.

Вижу и смятение в её глазах и шепчу:

— Потерпи. Хочу попробовать что-то новенькое.

Лучики лукавого любопытства в ответ, и я ускоряюсь. Всё. Боюсь, что сорвусь. Не выдержу.

Насухо вытираю её тело и подхватываю девушку на руки.

Она с удивлением наблюдает, как я выливаю массажное масло в глубокую миску и зажигаю несколько свечей, гася основной свет.

— Сегодня не заснёшь, — с усмешкой бросаю ей. — Обещаю.

Укладываю её на живот и начинаю свою прелюдию. Пальцы скользят по маслу, разжигая огонь. Это чувствуется по её учащённому дыханию, ёрзанью на постели, тихим стонам.

Я опускаю руки ниже поясницы, очерчиваю округлые ягодицы, сдавливая полушария или напротив немного раздвигая. Скольжу между, расставляя шире её ноги, и она задерживает дыхание.

Теперь мои пальцы, смоченные маслом, скользят по складкам и возвращаются обратно, к тугому анальному кольцу, очерчивают окружность, надавливая, и спускаются вниз, дразня клитор.

— Пожалуйста, Алекс! — стонет Алевтина.

— Чего ты хочешь, малышка? Скажи, и я сделаю это немедленно.

— Я хочу кончить.

— Как ты хочешь, чтобы я сделал это?

— Я не знаю… — шепчет она, смущаясь.

Проникаю в неё на два пальца, вырисовывая круги вокруг сладкой горошины, и девушка приподнимает бёдра мне навстречу.

— Так? Нравится?

— Да, очень…

Не прерывая ласк, кладу ей на поясницу вторую руку. Пробегаюсь самыми кончиками пальцев до тугого колечка и массирую его. Аля ещё больше выставляет бёдра вверх, облегчая доступ.

— Или так? — хрипло спрашиваю у неё. — Тоже нравится?

Там, в нашем доме, ей понравилось. Я чувствовал каждое невероятное сокращение её мышц.

— Даааа, Алееекс! — протяжно стонет она, когда я проникаю одним пальцем, наполняя её.

Старательно удерживаю ритмичность толчков обеими руками, не забывая поглаживать напряжённый комок нервов, набухший и притягательный.

— Хочешь, чтобы я добавил свой рот? Обхватил губами клитор и хорошенько позаботился о тебе?

Она уже на самом краю, знаю, но не могу сдержаться. Дирижирование её удовольствием доставляет мне наслаждение.

— Даааа, пожалуйста! — стонет Аля, извиваясь под моими руками.

И я исполняю. Подтягиваю её бёдра вверх, втягиваю в рот набухший клитор и посасываю, словно леденец, не забывая работать пальцами.

Несдержанные крики усладой обрушиваются на меня, и я продолжаю вкушать её до последнего стона. А потом, не давая прийти в себя, наполняю истекающее соками лоно своей жаждущей плотью. Резкими, быстрыми хлопками дохожу до крайности, притягивая к себе женские бёдра и отстраняясь от них.

— Боже! Как же ты горяча! — сдавленно стону я, поднимая её из коленно-локтевой позиции к своей груди и обхватывая ладонями нежные полушария. — Моя девочка! Моя сладкая малышка! Моя невеста!

Пальцы скручивают её соски, губами впиваюсь в её шею, оставляя следы от поцелуев, и она пульсирует на члене, заходясь в новом оргазме, утягивая меня за собой, и я опустошаюсь глубоко внутри неё.

После такого убойного акта любви мы слишком обессилены, чтобы привести себя в порядок. Так и засыпаем в масле. Я лишь сгребаю её тело в охапку и накидываю сверху одеяло.

А просыпаюсь от очередных неясных криков. Аля отбивается от моих прикосновений и рыдает.

— Аля, — осторожно поднимаю её голову, — просыпайся. Это просто кошмар.

— Ох, прости меня, Алекс! — пробуждается она. — Я просто не понимаю, что со мной происходит…

— Тшш, — целую её лицо. — Всё в порядке. Ты многое пережила… Всё будет хорошо.

Сам я думаю, что мне ни черта не нравятся её частые кошмары, как и её глухое нежелание обсуждать прошлое. Что же там с ней такого произошло на самом деле?

После завтрака мы вместе идём в душ. Учитывая состояние девушки, я ни на чём не настаиваю. И я приятно удивлён, когда она сама проявляет инициативу, лаская пальцами твердеющую плоть.

— Не хочу уезжать, — хмурится она. — Не хочу расставаться. Мне кажется, что всё снова повторится и нас разлучат на долгое время.

— Это невозможно, малышка. Не думай о плохом. Думай о чём-то светлом и прекрасном. Например, о дате свадьбы или о своём большом белом платье. — я удерживаю беззаботное выражение лица и даже улыбаюсь. — Я никогда больше не отпущу тебя, Аль, не позволю уйти, не брошу.

Хочу, чтобы она понимала всю степень моей привязанности к ней. В моём возрасте чувства, возникшие вот так просто, уже нельзя переиграть. Это на весь остаток дней. Не бывает, чтобы ты всю жизнь не испытывал любви, а потом — вкусил и всё прошло по щелчку пальцев.

— И тебе совсем не обязательно возвращаться в Москву. Ты можешь остаться со мной, малышка. Я улажу остатки дел, и сразу вылетим вместе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Нет, — она качает головой. — Я обещала отцу.

Не понимаю её стремления угодить отцу! Раньше она отзывалась о нём достаточно пренебрежительно, неужели наше расставание сблизило их? Потому что, как он сказал, он вытягивал её из ада, когда её отношения окончились неудачей.

Она сама обрубает наш разговор быстрым поцелуем. Горячая вода, струящаяся по нашим телам, уже не кажется мне такой горячей, в отличие от девушки рядом со мной.

Звонок из клиники, где находится мой сын, прерывает нашу идиллию.

— Аль, мне отъехать нужно на пару часов, не скучай, ладно? — смотрю в её встревоженные глаза и вздыхаю. — Я быстро. Успеем побыть вместе до отлёта. Я тебе обещаю.

— Конечно, Алекс. Всё в порядке. Я буду в городе, позвони, как освободишься.

На том и решаем. Как же не вовремя подготовили перевод сына в центр реабилитации! Но с другой стороны, это значит, что я могу спокойно лететь в Москву вместе с Алей. А значит, пара часов разлуки окупится в десятикратном размере.

В клинике я быстро заполняю документацию, отвожу сына в центр, но он просит заехать в его квартиру за некоторыми вещами, и, конечно, я не отказываю, обещая вернуться в ближайшее время и привезти необходимое.