Екатерина Дибривская - Домик разбившихся грёз

— Моя дочь не будет спать с отцом своего племянника! — кричит отец. — Пока я не получу документов, что это сделали не вы, и думать не смейте о моей дочери!

— Как долго делается тест? — спрашивает Алекс, разбивая меня своим спокойствием.

— От четырнадцати до двадцати одного рабочего дня. Ждали только вас, второй… кандидат… прилетел позавчера ради этой цели.

— Прекрасно, — бросает Алекс в ответ и поворачивается ко мне. — Езжай домой, Аль.

— Зачем ты так?.. — спрашиваю сквозь слёзы.

— Нужно решить это раз и навсегда. Мы оба знаем, что я здесь не при чём. Покончим, и дело с концом. Но, — он поворачивается снова к отцу, — после того, как вы получите на руки документы и убедитесь самолично, вы более никогда не будете препятствовать нашим с Алей отношениям.

— Посмотрим, — запальчиво отвечает отец. — Аля, ступай, водитель отвезёт тебя домой.

От злости я топаю ногой.

— Знаете что? А не пошли бы вы оба? Обо мне вообще кто-то думает? О чувствах моих?

Разворачиваюсь на каблуках, чувствуя головокружение, и громко хлопаю дверью. И только в лифте позволяю себе расплакаться от жалости к себе и идиотской несправедливости, по которой моя стерва-сестра умудрилась залететь незнамо от кого.

Сейчас я ненавижу Сафронова в разы больше, чем прежде. И, кажется, абсолютно не собираюсь сдерживаться в отношении своих подозрений.

— Мне эта ваша внезапно вспыхнувшая страсть как кость в горле, — выплёвывает он. — Вы представляете, как Алевтину вываляют в грязи, если обнаружится, что вы, как пострел, везде поспели? И ребёнка её старшей сестре сделали, и саму Алевтину в постель затащили?

— Леонид Степанович, вы как та бабка у подъезда: услышали звон да не знаете, где он. Я не имею никакого отношения к ребёнку Инги, буду откровенным, даже если бы имел, то предвосхищаю все возможные вопросы: вместе мы не будем, финансово ребёнка обеспечу, но люблю я совсем другую женщину, по досадному недоразумению тоже вашу дочь. И я не отступлюсь, в этот раз вам придётся, очевидно, меня заказать.

— В этот раз? Что ты несёшь, парень?

— Не прикидывайтесь дурнем, вам совсем не к лицу. Будто вы не знаете, что мы с Алевтиной состояли в отношениях два года назад! Вы действительно ставите бизнес выше интересов дочери или пришлось ею пожертвовать по ходу пьесы?

Он стремительно приближается ко мне и хватает за лацканы пиджака.

— Значит, это ты, паскуда, жизнь ей сломал? Поиграл и выбросил? Из-за тебя она волосы на себе рвала, с жизнью чуть не покончила? Что, снова решил играть с ней? Она не Инга! Не может она просто переступать и двигаться дальше! Ты понимаешь, что дважды она это не переживёт?

Сафронов кричит, едва ли не брызжа слюной. Смотрю на его раскрасневшуюся рожу и понимаю, что как бы реалистично он не играл сейчас, а доверия у меня к нему нет.

Скидываю с себя его руки и парирую:

— Леонид Степанович, браво! Роль заботливого отца вышла на славу! Возможно, не знай я точно, что вы приложили руку к моему задержанию два года назад и, тем самым, разлучили свою дочь со мной, ещё и грязно исказив факты, возможно, в этом грёбанном случае я бы поверил вашему выступлению!

— Ты чего несёшь, парень? — неожиданно по-деловому интересуется Сафронов. — Говори, да не заговаривайся! Про то, что тебя взяли на сливе бюджетных средств, только ленивый не слышал! Ты всегда был честным и достойным конкурентом, едва ли не единственным, кому я был горд проигрывать тендеры. И я уверен, что тебя подставили, только вот в чём загвоздка, малый.

Он замолкает и, тяжело вздыхая, извлекает из сейфа папку и протягивает мне.

— В любом случае, я так понимаю, от родства нам не отвертеться, так что вот тебе, Александр Александрович, пища для ума.

По мере листания документации и заключений у меня буквально округляются глаза.

— Ни ты, ни я не нажили бы своих состояний, если бы не присматривались к конкурентам. Когда у меня начались проблемы — как раз во время того самого тендера — и все ведущие специалисты начали валом валить с фирмы, я отслеживал, куда. Румянцев Глеб Олегович — высококлассный профессионал в сфере экономики и бухгалтерского учёта. После увольнения по собственному желанию удачно женился на Лине Альбертовне Тимащук и теперь возглавляет экономический отдел небезызвестной нам компании.

— Интересное кино… — присвистываю несдержанно. — Насколько я помню, ваше предложение было чуть дороже моего, но включало более экономичную систему резервного электроснабжения центра…

— Документацию готовил, соответственно, Румянцев. А предложение фирмы Тимащука содержало идентичный метод поддержания электрических ресурсов на период аварийной ситуации в тех же цифрах, но он не прошёл по материалам, предлагал несертифицированную на тот момент краску. Компания как раз на днях потеряла лицензию из-за скандала при строительстве спортивного комплекса.

— Когда при пробном запуске отопления в одном из залов пластом сошла краска со стены?

— Да, точно этот случай.

— То есть ваш экономист Румянцев саботировал работу вашего тендерного отдела, чтобы помочь будущему тестю, но случайность скорректировала ситуацию в мою пользу?

На стол ложится новая папка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, Александр. Вот результаты проверки. Это не было случайностью, по документам проходила одна краска, да и закупка была чистой. Фирма, которая вела строительство спорткомплекса, принадлежит моему хорошему знакомому, он лично контролирует такие вопросы. Он уверяет, что закупил оригинальную краску напрямую от производителя. Где-то на этапе хранения на складе — транспортировке на строительную площадку произошла подмена. Экспертиза установила, что все остальные помещения были выкрашены оригиналом. Лишь в одном зале был использован некий субстрат, по свойствам напоминающий краску, но приобретающий интересные изменения по мере высыхания.

— При незначительном нагревании началась реакция и краска свернулась? Дайте-ка угадаю: именно за этой стеной были расположены отопительные коммуникации?

— И гадать не надо, — усмехается Сафронов. — Но дальше начинается самое интересное: всё было разыграно как по нотам, чтобы конкретный человек имел возможность выиграть тендер по строительству перинатального центра.

— И этот человек — я… — поднимаю взгляд на старика. — Вы это подразумеваете?

— Я тебе прямо говорю. Ты смотришь однобоко, со своей колокольни. Знаю, что за тобой мощная поддержка. Только я дал слабину, Бакинский возник как чёрт из табакерки со своим предложением об инвестировании в счёт пакета акций. У меня не было возможности на тот момент решить вопрос другими методами, банк требовал вернуть ссуду, а лишиться счёта я не мог. Результаты анализов пришли плохие, под вопросом стояла онкология… Вы понимаете, что оставить, в случае чего, дочерей решать проблемы, я не мог… Поэтому уступил Николаю Петровичу. И к тому же, уверен, вам хорошо известно, что только глупец бросится противостоять этому человеку. Когда он нацелен на достижение своей цели, он не гнушается ничем. Но действовал он в твоих интересах, не так ли?

— Да, — не скрываю я. — Когда меня подставили по тендеру, проверка указала на вас. У меня, помимо ареста, приключились неприятные проблемы со здоровьем, я выпал из социума на долгие месяцы, но как только восстановился, сразу решил заняться расследованием. Так уж сложилось, что проблемы начались уже у вас, и я влился с помощью Бакинского в вашу компанию.

— Вы знали, что Алевтина моя дочь, когда ввязались в отношения с ней в первый раз?

— Нет, — я качаю головой. — И вряд ли это знание что-то бы изменило.

— Как вы расстались? — спрашивает Сафронов.

— Произошло недоразумение…

— Увольте! — повышает он голос. — Недоразумение? Алевтину сбила машина, в клинике, едва придя в себя, она попыталась вскрыть себе вены. Слава Богу, малышку вовремя обнаружила медсестра. Девочка пребывала в ужасном состоянии. Это не какой-то литературный оборот, чтобы ты понимал, она царапала шрамы, пытаясь завершить начатое, она вырывала волосы клоками… Я думал, она никогда не оправится… Потом сошлась с этим своим… тюфяком… Отношения на грани помешательства, нездоровые, но она хотя бы прекратила наносить себе увечья, смогла вернуться к учёбе… Если ты пытаешься обвинить меня в произошедшем, то будь добр рассказать, что же тогда случилось между вами, иначе, Богом клянусь, я отошлю её из страны и ты никогда не сможешь её найти!

— Когда меня арестовали, кто-то переписывался с Алей от моего имени и бросил, оперируя фактами моей частной жизни. Я был уверен, что мой арест и этот манифест — звенья одной цепи. Был уверен, что вы приложили руку…

— Зачем? — усмехается Сафронов. — Вот умный ты мужик, Саша, но объясни мне, старому дураку, зачем бы я стал подставлять тебя?

— Чтобы отомстить, конечно. Потому что тендер взял я, а у вас были большие планы на него.

— Вот я и говорю, судишь ты однобоко. Тебе, как быку, красную тряпку бросили, на меня показали, а что из доказательств имеется?

— Ну понятное дело, Леонид Степанович, что вы незапачканным остались, — смеюсь я. — Только вот, на сервере вашей фирмы в скрытой копии хранятся все версии моих тендерных предложений, переписка с представителями тендерной комиссии велась с машины вашего заместителя, его секретарь встречался с гражданкой Тимирязевой, которую впоследствии убили. Зуб у вас на меня имелся, а если принять во внимание, что я встречался с вашей дочерью, то вы вполне могли решить избавиться махом от всех проблем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он добродушно улыбается и высовывает из сейфа очередную папку. Как фокусник, не иначе.

— И у меня те же данные в отношении тебя, — раскрывает в нужном месте и протягивает мне. Я внимательно вчитываюсь в изложение кропотливых трудов его информационной службы. — Слово в слово. Под копирку.

— И на основании этого вы считаете…

— Что я считаю, я тебе озвучу чуть позже. Ты мне скажи, какая картинка у тебя вырисовывается?

— Мне кажется, что вы усиленно хотите всё выставить всё в той перспективе, что третья сторона стравливает нас в войне против друг друга. — Медленно произношу очевидность. — Но только чушь это. Не слишком ли много совпадений? Если это Румянцев для Тимащука расстарался, то получается и вовсе бессмыслица.

— Румянцев старался для тестя, это факт. И если бы не краска, то его предложение стало бы самым выгодным. Он стопроцентно взял бы тот тендер, предложив, по сути, то же что и у меня, но по более выгодной стоимости. Конец истории.

— Какой же это конец? — коротко усмехаюсь. — Если вы провели расследование, пришли к выводу, что я подкупил тендерную комиссию, слил ваше предложение, замутил с вашей дочерью и подставили меня, чтобы вывести из игры.

— Мы не были настолько близки с Алей, чтобы она поделилась со мной подробностями своих отношений, — цокает Сафронов. — Вероятно, мне не нужно объяснять, почему так сложилось? Так вот, я ничего не знал о вашей связи. Не сомневайтесь, я бы пресёк всё на корню. Как минимум, потому что она слишком молода, а вы были на тот момент женаты. Я и сейчас против, тем более, когда существует вероятность, что другая моя дочь ждёт от вас ребёнка.

— Этой вероятности нет! — отрезаю я. — Как вы верно заметили, я не юнец и всегда контролирую свои половые связи.

— Ты — отличный мужик. Бизнесмен хороший, грамотный. Получим результаты по установлению отцовства, увидим, что это не ты, я не буду препятствовать вашим отношениям с Алевтиной. Но если ты мне тут втираешь почём зря…

— Не нужно пустых угроз. Вы, Леонид Степанович, не станете расстраивать Алю. А она свой выбор сделала. Да и я не отступлюсь. Она всё равно станет моей женой.

— Ты сначала в бардаке в своей жизни разберись, а потом девочку в неё тяни, пока под удар не поставил, жених.

— В моей жизни всё прекрасно! — запальчиво бросаю ему, утомляясь от этого разговора.

Мне нужно найти Алю, успокоить её. Словно я буду стоять в стороне, ожидая каких-то там результатов! Пусть Сафронов сразу отправляется к чёрту со своими идеями!

— В твоей жизни происходит какой-то переворот! Услышь ты меня! Историю с краской подстроили специально, чтобы вывести Тимащука из игры. Тот, кто это сделал, обладает недюжинными аналитическими способностями, хорошо знает нашу кухню изнутри, вероятно занимаясь строительством много лет или работая в непосредственной близости. Так же этот человек знал, что Румянцев подведёт меня и я провалю тендер. Так же этот человек знал всё о тебе и твоих делах, подготовил подставу, подготовил следы, которые указали на меня, подсунул мне след, ведущий к тебе. Этот человек крепко стоит на ногах и всегда — всегда! — держит нос по ветру. И имеет на тебя нехилый зуб. Возможно, что и наезд на мою дочь был не таким уж и случайным, понимаешь? И второго такого покушения она может просто не пережить. Подумай, хорошо подумай. Можно списать подставу на меня, разрыв с Алевтиной — на месть бывшей жены, ты же так и думаешь? Прав я?