Рукой сжимаю вторую грудь, пытаясь потушить пламя возбуждения, и Алекс резко входит на два пальца. По самое основание.

— Какая ты влажная, Алечка, — с усмешкой шепчет он, — только дотронься, и ты вся истекаешь соками. Хочешь меня?

— Пожалуйста, Алекс, возьми меня! — стону я, и мне на губы тут же ложится большая ладонь.

Я распахиваю глаза, натыкаясь на горящий от страсти взгляд своего мужа. Он извлекает из меня пальцы, пошло обсасывает их и целует меня. Я чувствую свой вкус на его языке, и это заводит меня ещё сильнее.

Мои руки блуждают по рельефному животу, ниже, к самой твёрдости, но стоит лишь коснуться его кончиками пальцев, как Алекс отстраняется и обрывает наш поцелуй.

— Сначала я хочу хорошенько распробовать тебя на вкус, — еле слышно шепчет, качая головой, муж. — Уж больно ты теперь сочная, сладкая моя. Но ты должна быть очень тихой, чтобы не разбудить деток, договорились?

Я с пониманием киваю.

Десять дней назад мы вчетвером прилетели на райский остров, и это первая ночь, когда оба наших малыша спят в отдельной комнате по своим кроваткам. Алекс потрудился на славу в детской, чтобы теперь потрудиться надо мной, и я должна быть тихой, чтобы мы наконец смогли заняться любовью.

Мужчина целует мою шею, уделяет особое внимание моей груди, но действует более аккуратно, прекрасно зная, что одно это может довести меня до оргазма, как случилось позавчера во время чистки зубов.

— Какая же ты стала отзывчивая, Аль! Я просто обожаю тебя, — шепчет Алекс, спускаясь ниже.

Минуя живот, всё-таки не может удержаться и целует нежно, практически невесомо, ведёт губами до самых складок и щёлкает языком по клитору.

Пока его язык кружит, выписывая сладостные пируэты, я кусаю губы в попытке сдержать стоны, но когда Алекс жадно ныряет в истекающий влагой вход, я громко и несдержанно всхлипываю, глотая зарождающийся крик, и сжимаю зубами свой палец.

Мои бёдра приходят в движение, поднимаясь навстречу каждому жалящему касанию языка. Ладони Алекса накрывают полушария груди, он сжимает чувствительные соски, покручивая между пальцами, и я запускаю руки в его волосы, притягивая ближе к пылающему центру, пульсируя, разбиваясь вдребезги сотней тысяч цветных огней, словно новогодний фейерверк.

И не дав мне отдышаться, Алекс подсовывает мне под спину подушку, забрасывает мои ноги на свои плечи и медленно наполняет собой.

Каждый влажный толчок сопровождается пошлым хлюпающим звуком, и муж довольно оскаливается, ускоряясь. Выверенными движениями, более сдержанными, чем раньше, он легко доводит меня до самой черты, но вдруг замедляется, чуть отклоняясь назад.

— Жаль, ты не видишь, как это прекрасно, — шепчет мне, мельком поднимая взгляд, — настоящее эстетическое наслаждение — каждый раз наблюдать, как я, весь блестящий от твоей смазки, проникаю в тугую киску, как она гостеприимно принимает каждый миллиметр моей плоти, как раздвигаются припухшие от поцелуев губки, как заостряется клиторок… А когда я выскальзываю, ты сочишься влагой, и капли твоего нектара хочется снова и снова собирать языком…

— Пожалуйста, Алекс! — сквозь сжатые зубы молю я, насаживаясь глубже на набухший член.

Мужчина моментально подхватывает нужный ритм, в три таранящих толчка доводя меня до ошеломительно прекрасного удовольствия, и взрывается вместе со мной.

— Как же ты меня заводишь, такая сладкая, сочная, порочная… — он обрушивается рядом, притягивая к своей груди. — Идеальная, любимая, бесценная…

— Это гормоны и возросшее либидо, — со смешком говорю ему.

— Люблю твои гормоны и возросшее либидо, — шутит муж. — Но тебя, безусловно, больше.

Осыпает меня поцелуями, и я снова проваливаюсь в сон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Просыпаюсь от детского лепета и мужского шёпота.

— Нет, Стешка, пойдём. Мамочка пока спит.

— Хочу к маме, — малышка капризно надувает губки, глаза наполняются слёзками, и я проглатываю огромный ком обуревающих меня эмоций.

Слышу топот маленьких ножек и голосок сына.

— Папа! — мальчонка бросается в распахнутые объятия Алекса, и тот шутливо заваливается на пол.

И хотя это происходит каждое утро, моё сердце на крохотное мгновение сжимается от страха, что Алекс не удержит Артура, и малыш упадёт на самом деле. Но это настолько же нереально, насколько нереально нашествие зомби.

Тем временем Стеша подбирается к кровати, наваливается сверху и целует меня в щёку. Ну, скорее, слюнявит, но это самое прекрасное, что случается у нас по утрам.

Я улыбаюсь во весь рот, выдавая себя.

— Мама не спит! — довольно хохочет она. — Значит…

— Время утренних обнимашек! — подхватываем мы с Алексом в унисон.

Дети облепляют меня с двух сторон, и я целую их макушки, вдыхая детский запах на полную грудь. Алекс устраивает голову на моём животе, обхватывая его руками, и смотрит мне в глаза.

Удивительно, как гармонично всё стало в нашей жизни с появлением детей. Словно сама судьба послала их нам, и за все беды и горести решила отплатить сполна.

Дети, всю свою крохотную жизнь прожившие без родительского тепла, быстро адаптировались и приняли нашу любовь. И очень скоро ответили нам взаимностью. По счастливой случайности они оказались билингвами, их бабушка была советской балериной, уехавшей за мужем-режиссёром. Поэтому наши дети худо-бедно владели русским языком, но первое время предпочитали изъясняться на английском.

Мы продолжаем поддерживать двуязычную культуру в нашем доме, но малыши адаптировались под окружающую действительность и всё чаще используют русский язык.

Детские ручонки крепко сжимаются вокруг моей шеи, я поглаживаю их спинки и улыбаюсь мужу. Идеальное утро.

Артур закидывает на меня ножку, и Алекс подбирается, защитным жестом прикрывая ещё одно самое ценное и тщательно оберегаемое нами.

Третьего малыша, который родится примерно через двадцать недель.

Мне до сих пор не верится в эту новую реальность, в которой Алекс исполнил все мои мечты! Но это и есть наша жизнь, сколько бы я не щипала себя по ночам, боясь проснуться в недавнем прошлом с разбитым сердцем.

Реальность, которая обрушилась на меня неожиданно, ведь с появлением в нашем домике малышей я забросила все подсчёты и измерения, ударившись в заботу о Стеше и Артуре.

Пробуя на вкус утреннюю кашу, я ощутила приступ тошноты. Это продолжалось несколько дней. Завтраки, обеды и ужины превратились в пытку. Меня тошнило от вида, запаха и вкуса любой еды, и Алекс, у которого уже не было никаких сомнений, отвёз-таки меня к врачу. Я упиралась, боясь разочароваться снова, но у меня был Алекс, а ещё у меня за спиной выросли два крыла, и я знала, что справлюсь с их помощью.

Так мы и завалились на приём. Вчетвером. В таком составе мы и узнали, что в скором времени нас станет уже пятеро.

Страшно ли мне было? До ужаса! До сих пор! Но Алекс и дети скрашивают все мои тревоги, и я верю, что всё пройдёт успешно.

Малыши хохочут и копошатся, согревая меня своим теплом. Жар от рук Алекса расползается от живота по всему телу. Я переполнена любовью…

Вдруг ощущаю толчок.

Сначала мне кажется, что это Стешка или Артурчик случайно зацепили меня, но, судя по округлившимся глазам мужа, это вовсе не они.

— Ты почувствовал? — уточняю я, надеясь, что мне не показалось, и он кивает.

Оголяет округлившийся животик, кладёт ладонь, и дети тут же копируют отца, прикладывая маленькие ладошки. Я тоже накрываю его ладонью, и это происходит снова.

Не могу сдержать слёз радости. Глаза Алекса тоже подозрительно поблёскивают. Лишь наши малыши со смехом гладят живот своими ручонками и кричат: «Привет».

— Привет, — хрипло говорит муж, оглаживая пальцами окружность живота, и поднимает взгляд на меня. Он легко считывает каждое моё опасение. — Я люблю тебя, Алечка. Не сомневайся. У нас всё получилось.

Киваю ему с лёгкой улыбкой, шепчу одними губами: «Люблю тебя». И окончательно отпускаю все тревоги и сомнения.

Как же я счастлива! Все мои печали окупились в десятикратном размере, и я уверена, что это только самое начало.


Конец