— Что за фигня творилась с твоей задницей всю неделю, Брона? — прокричал голос Бранны, и в тот же миг одеяло было жестоко сдернуто с моего тела.

Мгновенно проснувшись, я застонала от раздражения и усталости.

Мне всего-то хотелось, чтобы меня оставили в покое и дали поспать!

— Бранна, убирайся, я вообще-то сплю! — промычала я в подушку, не размыкая глаз.

Почувствовав сильный удар по заднице, я вскрикнула и резко приняла вертикальное положение, поднявшись на кровати в полный рост.

— Это жестокое обращение с детьми! — прокричала я Бранне, которая, стояла возле моей кровати со скрещенными на груди руками и смотрела на меня, прищурив глаза.

Чёрт.

В её взгляде не было ни намека на шутку.

Я где-то напортачила.

— Что я сделала? И вообще, почему ты стоишь тут, будишь меня и к тому же бьешь? Я твоя младшая сестренка, ты не должна...

— Перестань, я слышала, как сегодня утром ты выключила будильник и вернулась в постель. Ты прогуляла школу, а это не круто, совсем не круто. Ты словно ходячий гормон с тех пор, как вернулась со школы в понедельник. Что с тобой случилось?

Я застонала. Мне не хотелось объяснять ей, почему всю неделю я была сама не своя.

— Ничего. Я просто нехорошо себя чувствую сегодня, вот и всё.

Я не врала ей. Я действительно чувствовала себя не очень хорошо, но вся правда была в том, что мне не хотелось идти в школу и снова иметь дело с Домиником, находясь при этом не в лучшей форме. Если бы Бранна узнала, что он задирает меня, то позвонила бы в школу, потребовав встречи, что поставило бы меня в неловкое положение. Или же узнала бы, где живет Доминик, и убила бы его. А это оставило бы меня без крыши над головой, потому что, технически, она владела нашим домом и за все платила. Плюс, убийство Доминика отправило бы её задницу в тюрьму «Маунтжой», и мне бы пришлось самой о себе заботиться.

— Я позволю прокатить этому на этот раз, потому что ты никогда не пропускаешь школу, но на будущее — всегда говори мне, если плохо себя чувствуешь, хорошо? Я вызову тебе доктора.

Я покачала головой.

— Это из-за месячных, думаю, это они делают меня такой раздражительной и капризной.

У меня и вправду вот-вот должны были начаться «эти дни», но пребывала в таком состоянии я не из-за этого, а из-за американского придурка по имени Доминик. После той первой встречи в школе в понедельник утром держаться так близко ко мне в течение учебной недели, как только возможно, стало его личной миссией, ведь он знал, как это действовало мне на нервы. Я даже влепила ему пощечину в среду, когда он схватил меня за задницу. По его словам, на ней был паук, и он просто смахнул его.

      Это было полнейшая хрень, и он прекрасно знал это. Этот придурок сжал мою ягодицу почти до боли, и именно поэтому на его лице играла усмешка, пока он пытался притвориться благодетелем. Да, я была благодарна, так благодарна, что оставила на его щеке приличный отпечаток ладони, который был заметен весь остаток дня, что заставляло его недовольно ворчать, а его брата — усмехаться.

Говоря об его брате, оказалась, что Дэмиен был полной противоположностью Доминика. Он был милым и не выводил меня. Я работала с ним в паре над научным экспериментом, и в течение этого урока он извинился за поведение Доминика и любезно попросил меня не следовать никаким планам по убийству его брата, которые я, возможно, строила, потому что он нравился ему живым и дышащим, хоть и совсем немного.

Он был чрезвычайно кокетлив, но я не обращала на него никакого внимания, сосредоточившись исключительно на нашем проекте. Он, казалось, понял, что я совершенно заинтересована во флирте или разговоре с ним и после нескольких минут отсутствия какой-либо реакции с моей стороны даже не повторил попытку снова начать разговор, чему я молча порадовалась. Теперь, если бы только его братец сдался так же легко, то я была бы просто на седьмом небе.

Громкое фырканье Бранны вырвало меня из моих мыслей, поэтому я посмотрела на неё.

— Что?

— Ничего, — хихикнула она. — Просто подумала о том, как ты будешь рожать. Ты не сможешь справиться ни с одним аспектом родов, если даже сейчас не можешь вытерпеть всего лишь боль во время менструации.

Я закатила глаза.

— О, а ты у нас такой эксперт по родам, да?

Ах, тупой вопрос.

— Нет, но по сравнению с тобой в данной теме я — эксперт. В конце концов, я студент-медик, собирающийся стать акушеркой. Я уже на четвертом курсе, что означает, мне позволено присутствовать во время родов, чтобы получить правильное представление о том, что я должна буду делать после того, как закончу учебу.

Меня передёрнуло.

— Ты такая странная, тебе в самом деле хочется смотреть на то, как десятифунтовая ветчина выходит из влагалища!

Бранна рассмеялась.

— Не называй ребёнка ветчиной, сучка!

Меня снова передёрнуло, и я застонала, прежде чем пару раз потерла лицо рукой.

— Теперь я представляю, как кто-то рожает, ненавижу тебя!

Бранна снова рассмеялась, а затем подошла к окну и раздвинула шторы, заставив меня зашипеть от заструившегося по комнате солнечного света.

— Вставай и одевайся, вампир. Раз уж ты не в школе, можешь сходить за покупками, пока я работаю в больнице.

Это было справедливо.

— Ты пробудешь в больнице весь день?

Когда Бранна не выполняла миллион заданий в колледже, не писала эссе или не готовилась к сумасшедше трудным тестам, она была волонтером в родильном отделении. Все студенты-медики в выбранной ею области должны были предоставлять уйму часов волонтерству, чтобы получить живой опыт. Конечно, платить за это ей не должны были, потому что Бранна стала волонтером ради своего же опыта, но больница все равно выплачивала ей зарплату. Не очень большую, но её было вполне достаточно для нашей жизни. Хотя, в действительности, мы не нуждались в зарплате Бранны. У нас все еще были деньги, оставленные родителями, которые мы будем получать до тех пор, пока Бранна не станет акушеркой и у неё не появиться стабильный заработок. Сразу же после окончания моего последнего года в школе и сдачи выпускных экзаменов я планировала найти работу на лето, которая, как я надеялась, станет постоянной к тому времени, как я пойду в колледж, чтобы мне не пришлось все время сидеть у Бранны на шее.

— Да, сегодня я буду смотреть, как младенцы появляются на свет, разве это не прекрасно? — просияла Бранна и хлопнула в ладоши, снова привлекая моё внимание.

Я бросила на неё пустой взгляд, на что она усмехнулась.

— Ну, ладно. Знаю, тебе не нравятся подобные вещи, но просто подумай: однажды, когда ты будешь рожать, я смогу помочь тебе в этом!

В голосе Бранны звучало слишком много радости от этой мысли.

— У меня никогда не будет детей! Зачем заводить детей, только чтобы волноваться об их здоровье и безопасности до конца своей жизни? Для меня это слишком напряжно, так что большое спасибо, но нет.

Бранна закатила глаза.

— Однажды кто-нибудь изменит твой образ мышления, сестрёнка. Я не буду единственным человеком, которого ты любишь и о котором заботишься. Когда-нибудь кто-то сможет пробраться сквозь стены в твоём сердце, и ты ничего не сможешь с этим поделать.

— Не угрожай мне! — выкрикнула я.

Рассмеявшись, Бранна спросила:

— Желать тебе найти свою любовь — это угроза?

— Да!

— Брона, тебе действительно нужно выходить из дома почаще.

Я закатила глаза, но решила подыграть ей.

— Хорошо, Бран. Я начну поиски своей любви с похода в супермаркет. Кто знает, может, я встречу её в отделе птичьего мяса.

Бранна рассмеялась и покачала головой.

— Вау, отличное начало, — иронично проговорила она, прежде чем, подмигнув мне, выйти из комнаты.

Подняв глаза к небу, я упала на кровать и со стоном закрыла глаза, оставаясь в таком положении так долго, что, в конце концов, задремала, а когда проснулась, за окном уже было не так светло. Посмотрев на часы в моей комнате, увидела, что было уже 16:32. Я зевнула и, встав с кровати, потянулась, а когда почувствовала легкую боль, положила руки на живот. Я прошла в ванную и простонала. Конечно же, мои критические дни начались, как я и предсказывала. Приведя себя в порядок, я умылась и оделась, после чего спустилась вниз и приняла болеутоляющее.

Бранна ушла на работу несколько часов назад, оставив нужный мне список покупок и деньги, чтобы все оплатить. Я положила список и деньги в карман джинсов и заплела волосы, убрав их с лица.

О макияже я даже и не подумала, потому что чувствовала себя действительно дерьмово и сразу же по возвращению собиралась лечь спать, поэтому из дома вышла абсолютно ненакрашенной. Я надела наушники и зашагала по улице, включив песни в случайном порядке.

По пути я прошла мимо пары человек, но даже если их было и больше, то все равно не заметила, потому что была слишком занята, рассматривая потрясающий вид слева от меня. Я вздохнула; в жизни на нижней стороне Дублина действительно были свои преимущества. Мне никогда не надоест этот пейзаж: горные утесы, тропы, многочисленные оттенки зеленого, огромные деревья, и, конечно же, несколько овец вдалеке. Восхищенная и счастливая, я перевела взгляд на вид справа, который только усилил мое чувство счастья. Слева от меня были горы, а справа — центр города.

Мой жилой комплекс располагался выше, чем остальные в этом районе, поскольку мы жили прямо на склоне горы. Это означало, что мне был виден центр города, который, по правде говоря, был просто великолепен. Обычно, я никогда не задумывалась о том, что место, где я жила, было красивым, но это действительно было так, стоило только достаточно внимательно присмотреться.

Моя прогулка до торгового центра «Ситивест» была короткой, и, не успев ещё даже опомниться, я уже была в магазине «Даннес» и толкала тележку. Я достала составленный Бранной список и начала складывать в тележку указанные в нем продукты, добавив от себя пару упаковок печенья и другие лакомства, потому что сейчас было то время месяца, когда я действительно в них нуждалась.

Я наклонилась, чтобы достать тройное шоколадное печенье — лучшее печенье во всем мире — с нижней полки. Мне пришлось опуститься на колени, потому что там осталось только две пачки, и они были в самом конце. Наконец, добравшись до них, я встала и повернулась, чтобы бросить их в тележку, но замерла на полушаге.

— Какого черта ты здесь делаешь?— прорычала я.

Ухмыляющееся лицо Доминика Слэйтера превратилась в улыбающееся.

— А как ты думаешь, что я могу делать в продуктовом магазине? Принимать душ?

Я сгримасничала.

— Это называется «супермаркет», ты, чертов идиот, — холодно выплюнула я, прежде чем двинулась к своей тележке.

Доминик встал передо мной, преграждая мне путь.

Я резко выдохнула.

— Отойди. Сейчас же!

— Почему тебя не было в школе сегодня? — поинтересовался он, проигнорировав мое требование.

Он заметил, что меня не было?

Наверное, потому что ему некого было задирать, раз уж я отсутствовала.

— Заболела, — ответила я и снова попыталась его обойти, но он опять загородил мне дорогу, шагнув в ту же сторону, что и я.

— Ты не выглядишь больной, — заметил он.

Я недовольно уставилась на него.

— Какой ты наблюдательный, — съязвила я.

Я съежилась немного, когда давление вспыхнуло внизу живота, вызвав сильную боль.

— Доминик, уйди с дороги!

— Ты собираешься блевать?— спросил он, по-прежнему преграждая мне путь.

— Да, я собираюсь блевать и хочу, что бы ты отошёл! — предупредила я.

      Доминик фыркнул.

— Нет, не похоже, чтобы ты была нездорова. По-видимому, у тебя просто болит живот.

— Спасибо за это наблюдение, доктор Факфейс, а теперь убирайся! — выплюнула я.

Доминик рассмеялся, а затем перевел взгляд на мои руки.

 — Я с радостью уйду... после того, как ты отдашь мне это печенье.

Я прижала пачки с печеньем к груди так, словно это был новорожденный младенец.

— Ни за что, я первая его взяла!

Доминик закатила глаза.

— Скорее всего, это последнее тройное шоколадное печенье во всем магазине, судя по тому, что ты достала его из задней части полки, поэтому, если хочешь, что бы я ушёл, отдай его мне.

— Это две последние упаковки во всем магазине, но я не отдам тебе ни одной, и, если ты не уберешься, то я закричу «насилуют» и тебя арестуют! — предупредила я.