Каждая мышца в моем теле замирает. Каждый волосяной фолликул становится немного седым у корня. Это Уилл. Как это может быть Уилл? Почему бы Эмери быть такой садисткой, и улыбаться, рассказывая мне, что это был Уилл? Какое-то мгновение я ощущаю себя вне тела и задаюсь вопросом, может это какой-то большой сюрприз, и это я обручилась с Уиллом на пляже. Имею в виду, даже если я этого не помню, случилось много странного. Я думаю. Вероятно.

— Кто? — голос звучит как самый мягкий, хриплый шепот. Мой голос звучит как у совы, страдающей эмфиземой.

— Сюзанна Монро. Или стоит сказать Сюзанна Д'андри. По крайней мере, будущая, — Эмери играет бровями. Почти уверена, что из-за внетелесных переживаний, я полностью покинула свое тело, сдала его на AirBnB, и уехала из штата.

Моргая, мне удается внятно произнести:

— Китокито?

— Я знаю это лишь потому что Даниэль с ресепшн разговаривала с Томи, помощницей в детском саду, и она разговаривала с дамой из кафетерия, Джеральдой. Дело в том, ты знаешь, что эта дама жила, ну типа как в юртской коммуне в Топанге или что-то в этом роде? Ну, понимаешь, даже учитывая, что здесь многие за здоровый образ жизни, это прям супер странно? Так вот, есть какой-то парень серфер, живущий там с ними, но он не, как бы это сказать, не в этой культуре, как другие. Его зовут Джейсон Д'Андри, ему двадцать лет, так что он лет на десять младше, и Джеральда сказала Томи, что, по-видимому, он и Сюзанна познакомились поближе на общинном костре. Там, где они сжигают все остатки своей прежней жизни. Наверное, незаконно, учитывая пожарный сезон, но эй, глупые люди должны продолжать делать свои глупости.

У меня кружится голова. Не буквально, как в фильме «Изгоняющий дьявола», хотя такое чувство, что это нечто вполне возможное.

— Откуда, черт возьми, Джеральда все это знает?

— Ее отец, Дженнифер, живет в коммуне.

Прекрати задавать вопросы. Жизнь становится все более странной.

— Так. Они. То есть. Уилл. Что ж. Он не, — найди слова, Шел, и сложи их вместе.

— Джеральда также сказала мне, что Сюзанна та, кто тянул с подписанием окончательных документов о разводе. Видимо, адвокат Уилла продолжал приходить в коммуну, но ей говорили, что она, например, разговаривает с козой или что-то такое. Козлиным духом, я имею в виду, не настоящим козлом, — Эмери хмурится, — Черт, надеюсь, они это имели в виду.

Я должна об этом подумать. Черт возьми, возможно ли, что я все поняла абсолютно неправильно? Уилл не тот, кто что-то скрывал о разводе, Сюзанна не отпускала его, пока не была готова, поэтому-то он и не хотел упоминать об этом. Потому что, кто захочет рассказать такое тому, с кем встречается. «Слушай, моя бывшая живет в палатке, и она не принимает тот факт, что все кончено. Ты все еще хочешь заняться сексом сегодня вечером?» Трудно продать такой товар.

— У Сюзанны, наконец, появилась новая игрушка, так что теперь она отстала от него?

— Не удивлюсь, если она подпишет бумаги сегодня вечером. Она не производит впечатление человека, которого надо постоянно подгонять, понимаешь? — Эмери вытаскивает пакетик с сушеным васаби-горохом и протягивает мне. Я беру несколько штук, хотя едва могу чувствовать вкус.

Сюзанна подписывает документы и выходит замуж. Уилл не сохнет по ней или не пытается крутиться вокруг нее.

Думаю, я совершила огромную проклятую ошибку. Бросая какое-то объяснение и прося Эмери убедиться, что никто не упадет со сцены, я покидаю аудиторию и выхожу на улицу. В вечернем воздухе присутствует сладкий аромат цветущего жасмина, и ветер прохладный. Слава богу, больше нет горячих ночей Санта-Ана.

Я поднимаюсь и спускаюсь по тропинке, ведущей к административному зданию, пытаясь переварить все услышанное. Может быть, я могу позвонить Уиллу и попросить его поговорить. Возможно, я могла бы объяснить ему про Даррена и рассказать, что мне нужно прекратить видеть во всех потенциально разведенных мужчинах потенциальных придурков. Возможно, для нас есть выход.

Но я останавливаюсь прямо у пруда спокойствия и чувствую, как опускаются мои плечи. Мой мозг уже закрыл эту возможность, потому что, кого я обманываю? Уилл будет совершенно свободным человеком с ребенком, о котором нужно заботиться. И я? Я возвращаюсь в бесплодные земли Монтаны, чтобы всю оставшуюся жизнь выступать на днях рождениях. Может быть, я встречусь с красивым клоуном с родео, и у нас будет пять клоунских детей. Возможно, TLC начнет реалити-шоу о моей жизни. Может быть, я научусь радоваться этому.

В тот день, вместо того, чтобы сбегать, я могла бы поговорить с ним. А я этого не сделала, и после того, как все закончилось с последней женщиной в его жизни, у меня такое чувство, что Уилл будет не слишком-то рад снова вернуться к этому сумасшествию.

Пока дети все еще поют и танцуют в аудитории, я сижу на краю пруда и хочу лишь одного, побыть в тишине.

20

Шел

Бывают в жизни времена, когда разбивается сердце, и вы впадаете в депрессию. Бывают моменты, когда вы сидите в своих тренировочных штанах перед телевизором, смотрите марафон «Восставших из ада» и задаетесь вопросом, сколько шоколадного мороженого можете съесть до того, как кровавые вещи на экране заставят вас убрать тубу. Моя запись, кстати, на полпути. Я очень последовательна.

Но в то же время, марафон кино и штанов для тренировки, мороженого и огромной сердечной боли - не подходящие вещи для вечера открытия. Я стою за кулисами, выглядывая из-за занавеса, когда аудитория начинает заполняться. Блин, я знала, что родители в «Заливе сновидений» любят оказывать поддержку. Я просто не знала, что они пригласят настоящую продюсерскую компанию, чтобы снимать спектакль. Рассматривая камеры, стоящие там, смелюсь предположить, что, когда все закончится, это будет нечто такое, что можно будет показать в IMAX.

Богатые люди живут не так как мы с вами.

— Мисс Шел! Как мы выглядим? — спрашивает девушка, играющая Оливера. Она и Ловкий Плут крутятся для меня в своих самых реалистичных, так и, в то же время, подходящих для семьи костюмах. Оливер оделся как заключенный, в сером халате и штанах, а у Доджерса самые неоновые штаны и роскошные кроссовки всех времен.

Ну, просто подождите, пока Оливер не выберется из мастерской. Именно тогда он станет модным созданием.

— Отлично! Руки в круг энергии, — я вытаскиваю руки и шевелю пальцами. Хихикая, дети присоединяются ко мне, мы покачиваемся быстрее и стучим ногами, пока, наконец, с громким криком, не освобождаем энергию, выбрасывая руки в воздух. Ребенок, играющий Плута, выглядит так, словно особенно нервничает. Она подпрыгивает вверх и вниз на носочках, наблюдая, как заполняется аудитория. Взгляд в ее глазах бесценен. Именно такой взгляд и заставляет людей на всю жизнь пристраститься к театру. Даже если они не становятся профессионалами, им это нравится. И они передают эту любовь окружающим.

Внезапно я ощущаю резкую боль, желая, чтобы у меня была возможность остаться и снова работать с этими детьми. Большинство из них очень талантливы, и даже те, у кого не очень много способностей, работают очень усердно. С тех пор, как мы начали, все стали справляться лучше. Если бы только я могла остаться, увидитесь, как они достигнут следующего уровня...

Но сегодня, слоняясь возле офиса Уиллоу, я сделала все возможное. Я притворилась, что случайно зашла в ее кабинет. Это была своего рода ситуация как в «50 оттенках серого», только вместо того, чтобы стать ее сабмиссив, я хотела, чтобы она дала мне постоянную должность. Хотя, если подчинение Уиллоу обеспечит мне постоянную работу, эй, она секси, и я не боюсь экспериментировать.

Я практически озвучила ей этот план, прежде чем решила еще поразмыслить. Хороший ход, потому что уверена, служба безопасности выпроводила бы меня с территории.

— Посмотрите! — за спиной раздается знакомый голос. Я поворачиваюсь и обнаруживаю, что Амелия, одетая как самая очаровательная сирота в мире, кружится в ожидании моего одобрения. Она единственная, кто хотел выглядеть так, словно на самом деле живет в викторианском Лондоне, и, поскольку детям разрешено самим выбрать себе костюм, я не собиралась с ней спорить. На ней коричневые брюки с подтяжками, куртка с заплатками и перчатки без пальцев. Испачкайте ее личико грязью, взъерошьте волосы, и у вас есть самый милый и голодный оборванец на все времена.

— Ты отлично выглядишь, — лучезарно улыбаюсь я, хотя моя улыбка слабеет, когда она вытаскивает что-то из своего кармана: ярко-красный резиновый клоунский нос. Ой. Это…

— Ничего, если я буду сироткой клоуном? Пожалуйста? Папа сказал, что клоуны отличные люди.

Если этого недостаточно, чтобы мое сердце остановилось, не уверена, что ему тогда еще надо. Хотя, когда занавес отъезжает в сторону и с нами в зал заходит Сюзанна, у меня появляется неплохая идея.

— О, э-ээ, родители сидят вот там, — я пытаюсь понять, как бы не повести себя нелепо, и, как обычно, практически каменею. Кроме того, я поражена очевидной трансформацией Сюзанны. Когда я видела ее у Уилла, она выглядела безумной. Конечно, я не слишком-то хорошо рассмотрела ее, когда она пронеслась мимо него, крича о тарелках и толстовках. Но напряженность, которую я заметила на ее лице, полностью исчезла. Теперь ее лицо выглядит расслабленным, и то же самое касается ее позы. Впервые она действительно выглядит как земная мама-хиппи. А когда она тепло обнимает Амелию и целует ее грязную щечку, то подтверждает мысль, что она и вправду человек.

— У тебя все получится! Ни пуха, ни пера, милая.

— Спасибо! — Амелия улыбается, словно все нормально, и на долю секунды у меня появляется ужасающая мысль, что мы попали в чёрную дыру и теперь находимся в альтернативной вселенной, где Уилл и Сюзанна все еще счастливы вместе, и я, вероятно, дерганая пьянчужка.

Имею в виду, да, знаю, я дёрганная, но я ещё не пью.

— Послушай, хотела поговорить с тобой, — тихо говорит Сюзанна и берет меня за руку.

Вот дерьмо. Она знает обо мне и Уилле? Игра окончена, она все знает. Мне крышка, она что-то задумала. Меня вот-вот прикончат.

Она делает глубокий вдох.

— Прости за то, как вела себя раньше.

— Я не спала с твоим бывшим, — одновременно говорю я. Сюзанна моргает.

— Что?

— Что? Я сказала – больше, говори больше.

У нее занимает примерно минуту прокрутить все в голове, и она продолжает:

— Думаю, когда мы впервые встретились, я повела себя с тобой как полная сучка. Например, сказала тебе, что ты толстая, беспокоилась о твоей коже. Пыталась заставить попробовать мои домашние рецепты, — она вздыхает, махнув рукой в воздухе, прежде чем вернуться к смертельной хватке на моей руке. — Со мной такое бывает, когда у меня шалят гормоны, понимаешь?

Не думаю, что все закончится тем, что она вцепится мне в волосы, пока мы будем бороться на глазах у детей и зрителей, так что я готова согласиться.

— Ты не была... То есть, на тебя столько всего навалилось.

Знаю, было бы разумно вести себя так, словно она не была бешеной стервой, но я не верю в ложь. Когда вы растете, буквально каждый день рисуя улыбку на собственном лице, вырастая, вы стремитесь к абсолютной честности. Только если вы не пытаетесь лгать, чтобы сохранить свою работу. В этом случае, все нормально.

Я начинаю терять мысль. Последнее время со мной такое случается сплошь и рядом.

— Теперь с этим покончено. Больше я не буду доставать тебя, своего бывшего, и своего же ребенка. Боже мой, знаешь, так приятно говорить такое? Мой гуру сказал мне, что это будет словно сотворение чуда, преодоление мостов между мной и людьми, которых я обидела. По крайней мере, думаю, она сказала именно это. Я не говорю на кантонском диалекте китайского.

Я, наконец, смотрю на ее руку и замечаю на ее безымянном пальце большой кусок непонятно чего.

— Красивое кольцо, — говорю я, надеясь, что это все же кольцо. Сюзанна улыбается.

— Разве оно не удивительное? Его сделал мой жених, — она подносит руку к лицу, как бы обращая мое внимание на шикарное украшение. Только вместо бриллианта на ободке из платины, на ее пальце кольцо, сделанное из веревки, и к нему прикреплено нечто, похожее на пробку от бутылки. Ах вот оно что. Вот как выглядят предметы роскоши. По крайней мере, Сюзанна упомянула жениха, поэтому я могу выглядеть шокированной и любопытной.

— Ой! Поздравляю. Когда свадьба? — когда ты официально отстанешь от своего чертовски сексуального бывшего мужа, чтобы я могла вожделеть его издалека? Может быть, мне следует позволить себе хотя бы это.

— На следующей неделе. Мы поедем в Джо́шуа-Три́, чтобы пустыня могла дать нам свое благословение, — обыденно говорит она. — Как только я закончу с кое-какими официальными документами. Я так плохо разбираюсь в бумагах. Думаю, это относится ко всем одухотворенным людям.