– Нет, – успокоил ее Джон. – Позволь мне провести тебя туда, куда ты жаждешь прийти. Тебе надо быть осторожнее после такого бурного утра.

Джон был так предупредителен, так чуток. Элизабет чувствовала потребность показать, насколько ее чувства к нему переменились. И она провела пальцем по четко очерченным губам, глядя в его вдруг потемневшие глаза. И выражение, которое переполняло их, было не менее страстным, чем прикосновение.

Рука ее скользнула вниз, глаза закрылись сами собой. Элизабет хотелось приподняться, чтобы устроиться поудобнее, но оказалось, что она не в состоянии даже пальцем пошевельнуть от внезапной усталости, охватившей ее. Элизабет даже не могла разомкнуть век, и Джон сам принялся раздевать ее дальше, растирая теплыми мягкими махровыми полотенцами, а потом, приподнимая поочередно ее руки, стал надевать на нее халат.

– Приподними голову, любовь моя. Только на секунду…

Элизабет послушно приподнялась, сонно глядя, как он продевает руки и голову, а потом расправляет складки. Прикоснувшись губами к ее виску, он снова мягко уложил ее на подушки и натянул покрывало до подбородка:

– Так лучше? Тебе удобно? Все хорошо?

Так удобно ей еще никогда не было. Покой и нега растекались по всему телу.

– Чудесно!

– Я рад, – Джон быстро поднялся. – Пойду посмотрю, что там делает Гунер.

– Хорошо, что он задержался, – сонно пробормотала Элизабет, – иначе бы нам не представилась возможность увидеть, как… – Она замолчала, глаза ее распахнулись, сон как рукой сняло.

Лицо Джона было напряженным, кожа туго обтягивала его скулы. И болезненная складка, что залегла в уголках рта, была отчетливо видна.

– О Джон, – огорченно вздохнула Элизабет. – Прости меня, Наверное, ты считаешь меня последней эгоисткой. – Это немыслимо представить, как жестоко она обошлась с ним, понимая, как сильно он желает ее. Как пылает страстью. И в ответ на его нежность и заботу он получил…

Джон покачал головой:

– Сейчас твое время, и я хочу, чтобы ты наслаждалась каждую минуту. Я сам пошел на это. – Он поморщился. – Но должен тебя предупредить, поскольку нам предстоит еще довольно долго жить здесь, что назад пути уже нет. – Пальцы его побелели – с такой силой он сжал их. – Но придет и мой час. Я дождусь его. – И он повернулся к двери.

– Джон!

Он стоял, взявшись за ручку:

– Твой час придет! Обещаю! – Она улыбнулась ему нежной улыбкой, от которой сердце его дрогнуло. – И мне кажется, что мой маленький Эндрю полюбил тебя. Ты заметил, он никогда не протестует, когда ты прикасаешься ко мне…

Легкая улыбка промелькнула у него на губах:

– А почему бы и нет? Я знал, что он полюбит меня. У него хороший вкус. – Дверь за Джоном бесшумно закрылась.

Элизабет смотрела ему вслед с блуждающей улыбкой на губах. Без Джона комната сразу показалась пустой. В его сложном характере было так много граней, так много оттенков: мягкость, ум, страстность, чувство собственника. И каждый день приносил новые, неожиданные открытия. И как только она начинала отчетливо видеть еще одну грань, ей открывалась следующая. Он был из числа тех мужчин, которых невозможно было удержать на одном месте. В чем Джон сам признался. И уж конечно, его нельзя было понять сразу.

Элизабет услышала, как шевельнулся Эндрю.

– Привет, малыш! Сегодня ты был таким спокойным. – Она снова откинулась на подушки, наслаждаясь теплом и переживаемым незнакомым чувством. Чувством, которое она упрямо не желала признавать. – Джон сказал, что ты полюбишь его, – прошептала она. – Надеюсь, так оно и случится. Потому что, боюсь, твоя мама… – Она не могла закончить фразу даже мысленно. Поскольку это означало возможность оказаться под стражей, в руках этого Бардо. Нельзя позволять, чтобы это теплое течение, которое уносило ее, истощилось. Джон не позволит никакой беде коснуться ее. В его присутствии ничто не угрожает Элизабет. Даже сам Джон.

* * *

Джон прислонился спиной к двери, чтобы перевести дух от мучительной судороги, сковавшей все тело. Жажда обладать Элизабет рвала его изнутри, как хищный зверь. Испарина выступила у него на лбу. Как она близко от него! Он еще ощущал запах и вкус ее тела. Видел ее перед собой на постели. Запах ее духов остался с ним. Его тяжелый вздох был похож на стон.

– Джон!

Гунер стоял внизу с подносом в руках. Голубые глаза тревожно смотрели на друга. Джон встрепенулся и выпрямился.

– А я как раз вышел посмотреть, куда это ты запропастился?

– Куда я денусь?! Мне показалось, что я могу помешать. – Гунер едва заметно улыбнулся. – А я всегда прислушиваюсь к внутреннему голосу. Он так час-то помогал мне сохранить голову на плечах.

Чутье Гунера не раз выручало и Джона.

– Пойду прогуляюсь. Проследи, чтобы Элизабет поела и вздремнула. – Джон быстро спустился в холл. Все его тело ныло, словно его только что сняли с дыбы. – Ты сегодня с утра еще не разговаривал с Адамсом?

Гунер кивнул:

– И следа Бардо нет поблизости. Нам удалось заставить его кружиться на месте.

– Хорошо. – Джон, обойдя Гунера, направился к выходу. – Мне бы хотелось потолковать с Адамсом после возвращения. Собираюсь обсудить с ним встречу с Алексом Бен Рашидом.

– Я скажу, чтобы он был начеку. А когда ты вернешься?

Сколько ему понадобится времени, чтобы погасить сжигавшее его изнутри пламя? До сих пор ему удавалось держать себя в руках. До сих пор…

– Часа через два, не раньше. Темное облако сомнения легло на лицо Гунера.

– Будь осторожен: кажется, снова надвигается буря.

Навстречу которой он пойдет с радостью. Ему нужно помериться с кем-то силой, чтобы отвлечься, подавить ноющую боль в чреслах.

– Поостерегусь, – обернулся Джон. – А ты не своди глаз с Элизабет. И чтобы больше никаких барахтаний в снегу!

– Да я и думать об этом не посмею, – улыбнулся Гунер, который подступил с подносом к дверям спальни. Похоже, и Элизабет наигралась сегодня досыта…

* * *

Элизабет проснулась среди ночи. Постель под ней была мокрой. Волна паники накатила на нее.

– Нет! – в отчаянии вскрикнула она, заставив себя сесть. Взгляд ее невольно остановился на окне, что занимало всю противоположную стену. Она не увидела снежинок. Пелена снега затянула все пространство сплошным белым покрывалом. Ветер плакал, будто потерявшееся дитя. – Эндрю, малыш, пожалуйста! Только не сейчас.

Боль в низу живота, которая пронзила ее, как только Элизабет попыталась приподняться в кровати, еще больше испугала ее.

– Теперь понятно, почему ты сегодня был таким спокойным. Берег силы для сегодняшней ночи?! Ах ты, поросенок! – Она, наконец, встала на ноги и с трудом прошлась по комнате, открыла дверь и оказалась в холле. – Джон, Гунер, вставайте. Надо ехать в больницу. Дверь Гунера открылась тотчас же. Он появился – всклокоченный со сна, он завязывал на ходу пояс своего махрового халата.

– Малыш?

– Воды сошли. Надо ехать в больницу, А где Джон?

– По-моему, он все еще в библиотеке. Во всяком случае, когда я поднимался к себе, он оставался там.

– Что случилось? – услышали они голос Джона, который поднимался по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки.

Элизабет почувствовала облегчение при виде Джона. Джон здесь, рядом с ней. Значит, все теперь будет хорошо. Она попыталась улыбнуться:

– Эндрю надоело дожидаться своего часа. Ему уже не сидится на месте. Пора трогаться в путь.

– Эндрю! – Джон, подхватив ее на руки, понес назад в комнату, бросив на ходу Гунеру:

– Приготовь чистые простыни и полотенца.

– Будет сделано! – ответил Гунер, устремляясь по лестнице вниз.

– Джон, пусти меня. Ты не понимаешь… – Элизабет сделала слабую попытку вырваться из крепких надежных рук, но он донес ее до кровати и только тогда освободил. – Нам надо поторопиться. Чтобы добраться до места в такую пургу, понадобится не один час.

– Послушай, Бет, – выражение его лица стало необычайно серьезным. Он смотрел ей прямо в глаза. – Мы не имеем права рисковать. Ты только посмотри, что творится за окном, – кивнул он. – Все дороги завалило. Без снегоочистителя нам не пробиться сквозь завалы.

– Но можно попробовать. Эндрю…

– – Он будет в большей безопасности здесь. Что, если ты надумаешь рожать в дороге? Там мы уж точно ничем не сможем тебе помочь. А что же говорить о новорожденном? Как с ним быть? – Джон приподнял ее подбородок. Голос его стал бесконечно нежным и мягким. – Я не могу позволить себе рисковать ни тобой, ни ребенком. Лучше, если ты будешь рожать его здесь: в тепле и чистоте. В полной безопасности.

Она тоже посмотрела на мечущееся за окном белое покрывало. Джон прав. Элизабет нисколько не сомневалась в этом, но приступ паники, охватившей ее, все еще не проходил. Ей не хватало сил подавить его. Ну почему это началось сейчас? Ей так хотелось, чтобы Эндрю родился, когда вокруг будут врачи, медсестры, няни. Она боялась рисковать даже в мелочах. С ее сыном должно быть все в порядке.

– Мне просто стало страшно. Я испугалась… – прошептала она, за малыша. Джон, я не вынесу, если с ним что-нибудь случится.

– И с тобой тоже ничего не должно случиться, – мягко проговорил он в ответ. – Я не вынесу этого. – Указательным пальцем он коснулся кончика ее носа. – Остается позаботиться о том, чтобы малыш и мать были в полном порядке. И в голосе Джона звучала такая непоколебимая уверенность, что и в ней начала просыпаться надежда на благополучный исход.

– Ни ты, ни Гунер не заканчивали акушерские курсы, насколько мне известно. Или я ошиблась? Ты, похоже, умеешь делать все на свете. Нет ничего такого, с чем бы ты не мог справиться.

– Вообще-то мы проходили общую медицинскую подготовку и даже присутствовали при родах. Ну а кроме того, мы достаточно сообразительные люди. Мы ожидали чего-нибудь подобного. Я постоянно читал специальную литературу, так что успел как следует подготовиться по самым основным вопросам.

– Основным вопросам? – повторила Элизабет следом за ним. – Странные обороты. Но мне придется смириться с твоими определениями. – Она покачала головой. – А ты и вправду проходил акушерскую подготовку?

Джон усмехнулся:

– Нас учили быть готовыми к любым неожиданностям. В библиотеке я нашел записки медсестры, которая долго была акушеркой в Бельгийском Конго. Меня чрезвычайно интересовал этот вопрос с той минуты, как мне впервые довелось увидеть появление на свет младенца.

– К счастью, это более уместно, чем изыскания о витражных окнах, – слабым голосом проговорила Элизабет. – Напомни мне, что я бы хотела послушать подробный рассказ о твоей «подготовке» после того, как я почувствую себя лучше. И будь так любезен, не напутай ничего. Делай все как положено!

– Обещаю следовать строго по пунктам, как написано в руководстве. А теперь позволь, я помогу тебе переодеться. Тебе больно?

– Еще нет. Когда я проснулась, внизу все ныло. Сейчас все прошло. – Элизабет подняла руки, чтобы ему удобнее было снять с нее сорочку через голову. – Дело в привычке. Мне всегда казалось, что я смогу справиться с болью. И твое сообщение, как ты видишь, тоже не выбило меня из равновесия.

– Но тебе незачем сдерживаться и чувствовать себя неловко. Здесь только Гунер и я, и мы с ним позаботимся о тебе не хуже любого врача. – Он поцеловал ее в щеку, закутывая обнаженные плечи простыней. – Гунер твой друг. А я собираюсь любить тебя и заботиться о тебе до конца своих дней.

– Я же просила тебя пока не заговаривать об этом, – запротестовала Элизабет. – Сейчас мне не хочется думать ни о чем, кроме Эндрю. Ты пытаешься воспользоваться тем, что я сейчас совершенно беспомощна.

– Знаю, – он смотрел на нее немигающим взглядом. – И поэтому попытался пройти через это испытание и заручиться…

– Ты считаешь, что тебе придется пройти испытание? А я считала, что напротив… – Тут Элизабет рассмеялась слабым голосом. – Ну хорошо, приступай к своему руководству. Надеюсь, этот манускрипт не из позапрошлого века?

– Уверен, что лучшего в мире не сыщешь. Те, кто подыскивал подходящие к этому случаю описания, не успокоились, пока не нашли… – Он замолчал, так как Элизабет внезапно сморщилась от боли. Он склонился к ней. – Больно?

Прошло несколько мгновений, пока схватки отпустили ее, и она смогла ответить:

– Да, схватки начались. Мистер Эндрю сообщает о том, что собирается явиться в этот мир и вряд ли это произойдет легко и просто.

Джон отбросил прядку волос, упавшую ей на лицо.

– С этим мы справимся. И этого маленького шалунишку придется научить обходиться с матерью е большим уважением и почтением. – Он выпрямился, не отрывая взгляда от лица Элизабет. – Я скоро вернусь, тебе не придется мучится.

– Но я знаю, что с этим ничего нельзя поделать.

– Можно, – быстро проговорил Джон. – Мне нестерпимо видеть, как ты страдаешь. И я не могу позволить, чтобы ты так мучилась.