В третьем действии актерский состав не изменился, но теперь действие происходило ночью. Сквозь открытое окно струился голубой свет луны, а по ступенькам на цыпочках сошла маленькая невеста с чемоданом, приготовившаяся убежать или совершить еще что-то необычное, к чему готовилась в течение целого часа. Что именно — Роберт уже забыл. Он ждал, когда Кристофер вновь появится на сцене. Наконец это произошло, и Роберт неотрывно смотрел на Него, всецело захваченный его игрой. К этому времени брат Эммы уже завладел вниманием публики, пусть и немногочисленной. Зрители неотрывно следили за ним, как и Роберт. Стоило Кристоферу почесать затылок, и зрители начинали смеяться. Он снимал очки, чтобы поцеловать девушку, и вновь аудитория разражалась смехом. Он сыграл сцену прощания, и публика начала сморкаться и вытирать слезы.

Когда спектакль закончился и актеры выстроились раскланяться перед зрителями, раздались долгие искренние аплодисменты, и все они предназначались Кристоферу.

— Что будем делать? — спросила Джейн.

— У нас еще есть десять минут до закрытия бара. Пойдем выпьем.

Они опять пошли в бар. Бармен спросил:

— Как вам понравился спектакль, сэр?

— Ну, я не знаю… Я…

Джейн была смелее:

— Мы считаем, что это было ужасно, — сказала она, но добавила, пытаясь сгладить невежливость: — Я влюбилась в Кристофера Ферриса.

Бармен усмехнулся:

— Согласитесь, в нем что-то есть. Жаль, что вы пришли именно сегодня, когда было мало зрителей. Господин Чилдерс надеялся, что, поскольку пьеса написана местным автором и все такое, ей гарантирован успех. Да еще эта жара…

— А обычно у вас много народу? — поинтересовалась Джейн.

— Когда как. На последнем спектакле «Тот, кто смеется» у нас был полный зал.

— Это хорошая пьеса, — признал Роберт.

— А какая роль была у Кристофера? — спросила Джейн.

— Дайте вспомнить. А! Он играл молодого драматурга. Одного из тех, которые раскачиваются на стульях и жуют печенье. В пьесе его зовут Рональд Мол. О! В этой роли Кристофер Феррис ужасно смешной! Он всех уморил, правда… — Вытирая бокалы, он взглянул на часы: — Боюсь, вам надо заканчивать, сэр. Мы закрываемся…

— Да. Конечно. А как нам попасть за кулисы? Мы хотим увидеться с Эммой Литтон.

— Пройдите через зал, сэр, затем в дверь справа от сцены. Но не наткнитесь на господина Коллинза, помощника режиссера. Он не очень-то жалует посторонних.

— Спасибо, — сказал Роберт, — и до свидания.

Они вернулись в зал. Занавес подняли, и они вновь увидели сцену. Но без света прожекторов декорация выглядела еще более плачевно, чем во время спектакля. На сцене какой-то мальчишка возился с диваном, пытаясь сдвинуть его с места. Кто-то оставил открытой дверь, так что театр, наполненный затхлым воздухом, застоявшимся за время представления, продувало насквозь. По залу ходила девушка, опрокидывая сиденья и собирая пустые сигаретные коробки и обертки от конфет в контейнер для мусора.

— Нет более жалкого зрелища, чем пустой театр, — объявила Джейн.

Они начали пробираться к сцене. Когда они подошли поближе, Роберт увидел, что та, кого он принял за мальчишку, была на самом деле девушкой в старом голубом свитере и джинсах; она в одиночку пыталась сдвинуть диван с места.

Когда Роберт подошел совсем близко, то спросил:

— Извините, вы не могли бы…

Девушка повернулась к нему, и Роберт, глазам своим не веря, очутился лицом к лицу с Эммой Литтон.

Глава 8

Минуту все изумленно молчали, затем Эмма прекратила попытки сдвинуть диван и выпрямилась. В полумраке сцены Роберту показалось, что она стала намного выше и тоньше, а кисти рук торчали из ее засученных рукавов, как сухие ветки. Но хуже всего выглядели ее волосы. Она коротко подстриглась, и теперь ее голова казалась совсем маленькой и беззащитной, а ежик волос напоминал мех какого-то зверька.

К тому же она и держалась настороженно, как дикий зверек. Вид у нее был встревоженный, она ждала от Роберта первых слов, приготовившись к обороне.

Роберт засунул руки в карманы, стараясь придать себе как можно более непринужденный вид, и сказал:

— Привет, Эмма.

Девушка слабо улыбнулась и произнесла:

— Этот диван такой тяжелый, словно чугунный.

— И тебе никто не поможет? — Он подошел к краю сцены и посмотрел на нее снизу вверх. — Ведь он и правда очень тяжелый.

— Сейчас кто-нибудь подойдет.

Она не знала, что делать со своими руками: вытерла их об джинсы, сложила на груди, при этом поза получилась очень забавная — под тонкой майкой выпирали острые девичьи лопатки.

— Что ты здесь делаешь?

— Мы приехали посмотреть «Маргаритку на траве». Познакомьтесь: это — Джейн Маршалл, это — Эмма.

Девушки улыбнулись и кивнули друг другу, пробормотав приветствия. Эмма обратилась к Роберту:

— Ты знал, что я здесь?

— Нет. Но я знал, что здесь Кристофер, поэтому предположил, что и ты тоже.

— Я работаю здесь уже недели две. Все-таки какое-то занятие.

Роберт ничего не сказал, и Эмма, растерявшись из-за его молчания, села вдруг на диван, который до этого пыталась передвинуть. Руки ее бессильно опустились. Потом она спросила:

— Тебя прислал Маркус?

— Нет. Мы просто заехали посмотреть. Убедиться, что все в порядке.

— Я в порядке.

— Когда ты заканчиваешь работу?

— Часа через полтора. Нужно освободить сцену для репетиций к завтрашнему утру. А что?

— Думаю, мы могли бы пойти в гостиницу, заказать в ресторане что-нибудь поесть и выпить. Джейн и я еще не ужинали.

— Это очень мило с вашей стороны… — Энтузиазма в ее голосе не было. — Дело в том, что когда я иду вечером на работу в театр, то обычно ставлю в духовку что-нибудь к ужину. Джонни и Крис ужинают дома. Поэтому придется идти домой, иначе все сгорит.

— Джонни?

— Джонни Риггер. Который играл жениха. Мы живем все вместе: Крис, он и я.

— Понятно.

Опять повисло молчание. Эмма, в явном замешательстве, пыталась побороть свой инстинкт гостеприимства:

— Я бы пригласила вас в гости, если вы согласны. Но, боюсь, кроме нескольких банок пива…

— Мы любим пиво, — быстро проговорил Роберт.

— И квартира в ужасном беспорядке. Вечно не хватает времени, чтобы убраться. Я имею в виду теперь, когда я пошла на работу.

— Ничего. Как до вас доехать?

— Ну… Вы на машине?

— Да. Она на улице.

— Ладно. Подождите на улице, а мы с Крисом подойдем попозже. Вас это устроит? Мы вам покажем дорогу.

— Прекрасно. А Джонни?

— Приедет позднее.

— Мы ждем вас.

Роберт вытащил руки из карманов, повернулся, и они с Джейн зашагали по наклонному полу к выходу. Когда они были уже у дверей и Роберт придерживал их, пропуская Джейн, на сцене раздался грохот.

— Что там случилось? — Обернувшись, Роберт успел увидеть, что Эмма вскочила с дивана, как будто его подожгли, и опять пытается сдвинуть с места этот неподъемный предмет мебели. Маленький человечек, похожий на бешеного пирата, влетел на сцену:

— Послушай, птичка, я же просил тебя убрать этот чертов диван, а не дрыхнуть на нем. Скорее бы вышла прежняя работница, чтобы я больше тебя не видел!

В такой ситуации следовало либо дать этому типу по физиономии, либо незаметно уйти. Ради Эммы Роберт предпочел удалиться.

Дверь за ними закрылась, но и в фойе все еще были слышны его крики:

— Вот идиотка! Как можно быть такой тупой…

— Великолепно, — сказала Джейн, когда они спускались по лестнице. Роберт не отреагировал, так как был не в состоянии вымолвить ни слова, пока не улеглась поднявшаяся в нем волна гнева. Видимо, это и был господин Коллинз, помощник режиссера. С такими типами тяжело работать.

Гости из Лондона вышли из театра, сбежали по ступенькам, пересекли тротуар и сели в машину. Стемнело, на город опустились мягкие сумерки, но дневная жара еще сохранялась в узких улочках, поднимаясь от раскаленных камней и асфальта. Над входом ярко горела вывеска «Театр». Когда они сели в машину, вывеска погасла. Вечерний спектакль закончился. Роберт достал сигареты, угостил Джейн. Закурили. После нескольких затяжек он немного успокоился и сказал:

— Она постриглась.

— Да? Какие волосы были у нее раньше?

— Длинные, шелковистые и темные.

— Ты не догадался, что ей не хочется, чтобы мы ужинали у нее сегодня?

— Догадался. Но сходить нужно. Долго мы там не задержимся.

— Терпеть не могу пиво.

— Извини. Будем надеяться, тебя угостят кофе.


— Для такой работы вообще не нужны мозги! Последний тупица мог бы выполнить ее лучше, чем ты!

Коллинза понесло, он выплескивал наружу все напряжение, накопившееся за день, в потоке ругательств, предназначавшихся исключительно Эмме. Он ненавидел ее. Это было связано с Кристофером и с тем, что ее отец знаменит и удачлив. Сначала она защищалась, но потом прекратила попытки противостоять потокам его злой ругани. С Коллинзом невозможно было установить нормальные отношения. Теперь Эмма просто слушала его, продолжая делать свою работу, и старалась не показывать, насколько глубоко она оскорблена.

— Ты получила эту работу, потому что некому было ее выполнять, а не благодаря Кристо. И не потому, что какие-то идиоты готовы выкладывать двадцать тысяч фунтов за мазню Бена Литтона, состоящую из красных пятен на голубом фоне. Я еще не потерял здравый рассудок и надеюсь, ты это уже поняла. Так что не думай, будто можешь рассиживаться тут, развлекая своих пижонов-приятелей. А в следующий раз, когда они снизойдут посмотреть нашу жалкую постановку, соизволь предупредить их, чтобы они дождались, пока мы не закончим работать. Ну, убери же этот чертов диван с прохода!


Было уже почти одиннадцать, когда он наконец отпустил ее. Кристо ждал сестру в кабинете Тома Чилдерса. Дверь была открыта, за ней слышались голоса. Она постучала, заглянула в дверь и сказала:

— Я готова. Извини, что так долго.

Кристо поднялся:

— Ничего. — Он загасил окурок. — До свидания, Томми.

— До свидания, Кристо.

— Спасибо за все.

— Да ладно, старик.

Они спустились и пошли к двери. На ходу он обнял ее. Их теплые тела соприкоснулись. Было слишком жарко, чтобы, еще и прижиматься, но ей было приятно. Выйдя из театра, Кристо остановился в аллее, которая вела к улице, чтобы закурить.

— Что-то ты сегодня долго. Коллинз опять скандалил?

— Он просто рвал и метал из-за того, что приехал Роберт Морроу.

— Роберт Морроу?

— Он работает в галерее с Маркусом Бернстайном. Я тебе говорила, он зять Маркуса. Роберт приехал посмотреть пьесу. С девушкой.

Кристо стоял и смотрел на нее.

— Посмотреть пьесу или посмотреть на тебя?

— Думаю, и то и другое.

— Он не попытается забрать тебя? Сказать, что ты еще несовершеннолетняя или еще что-нибудь?

— Конечно нет.

— Тогда все нормально?

— По-моему, да. Но, понимаешь, я сдуру пригласила их к нам. Вообще-то я не хотела этого делать, просто так вышло, и они ждут нас в машине. Ох, Кристо, извини меня.

Актер рассмеялся:

— Ладно. Мне все равно.

— Они долго не пробудут.

— Я не против, даже если они останутся на всю ночь. Не делай такое печальное лицо. — Кристофер обнял Эмму и поцеловал в щеку.

Она подумала, как было бы чудесно, если бы этот вечер, этот день, бесконечный день, закончился прямо здесь и сейчас. Эмма боялась Роберта. Она слишком устала, чтобы отвечать на его вопросы, пытаться скрывать что-то от его проницательных серых глаз. Она слишком устала и для того, чтобы конкурировать с его подругой, хорошенькой блондинкой в темно-синем платье, которая так холодно посмотрела на нее. Она слишком устала, чтобы приводить в порядок квартиру к их приходу, убирать одежду, рукописи сценариев и пустые стаканы, открывать банки с пивом, варить кофе и подавать ужин.

Кристо потерся подбородком о ее щеку.

— В чем дело? — ласково спросил он.

— Ни в чем.

Он не понимал, когда она жаловалась на усталость. Сам он никогда не уставал, поэтому не знал, что это такое.

Кристо тихо сказал ей на ухо:

— Хороший был день, правда?

— Да, конечно. — Эмма отстранилась. — Хороший был день.

Взявшись за руки, они пошли по аллее к улице. Роберт услышал их голоса и вышел из машины навстречу. Брат и сестра шли к нему, то появляясь в кругах света уличных фонарей, то исчезая в темноте, как парочка влюбленных. У Эммы через руку был переброшен свитер, а Кристо нес под мышкой объемистый том сценария, зажав сигарету между пальцами левой руки. Поравнявшись с машиной, оба остановились.