— И именно из-за Кристофера я не вернулся в Брукфорд.

— Ты думал, что мы любим друг друга, не так ли?

— Разве у меня не было оснований думать так?

— Но ты же глупец! Кристофер — мой брат!

Роберт взял ее голову и большими пальцами за подбородок поднял ее лицо вверх. Перед тем как поцеловать ее, он спросил:

— А как я вообще мог узнать об этом?


Когда они вернулись к машине, Бена уже не было видно, но на стекле, прижатая щеткой к ветровому стеклу, для них осталась записка.

— Как квитанция за парковку, — сравнила Эмма.

То было необычное послание, написанное на листке плотной бумаги для рисования, вырванном из блокнота Бена. Сверху были нарисованы два профиля величиной с ноготь большого пальца. Не оставляли сомнений решительный подбородок Эммы и грозный нос Роберта.

— Это мы. Послание для нас двоих. Прочти вслух.

Роберт так и сделал:

— «Таксист помрачнел от мысли возвратиться в Лондон в одиночку, поэтому я решил сопровождать его. Буду в Кларидже, но предпочел бы, чтобы меня не беспокоили до обеда».

— Но если мне нельзя в Кларидж до обеда, куда мне деваться?

— Поехать ко мне домой. В Милтонз-Гарденз.

— Но у меня нет ничего с собой. Даже зубной щетки.

— Я куплю тебе щетку, — пообещал Роберт, поцеловал ее и продолжил чтение: — «К тому времени я успею выспаться, и охладится шампанское. Буду готов отпраздновать любое ваше сообщение».

— Старый коварный негодник! Он все знал.

— «С любовью, да благословит вас Бог».

Спустя некоторое время Эмма спросила:

— Это все?

— Не совсем. — Он передал ей записку, и Эмма увидела под подписью Бена еще один рисунок: локон седых волос, загорелое лицо и пара темных пристальных глаз.

— Автопортрет, — произнес Роберт. — Бен Литтон в исполнении Бена Литтона. Уникальная вещь. Когда-нибудь мы сможем продать это за тысячу фунтов.

«С любовью, да благословит вас Бог».

— Никогда не соглашусь продать это, — возразила Эмма.

— Я тоже. Поехали, моя дорогая. Пора домой.