– А кто тогда?

– Черт их знает. Они не угрожали ничем. Просто держали меня, и все.

– Это ничего не значит. Сейчас появится главарь и потребует выкуп. Может быть, даже отрежет от тебя что-нибудь. Уши, к примеру. Надо же что-то мужу послать, чтоб поверил?

Василиса вспыхнула.

– Я ему отрежу! И тебе заодно, чтоб не пугал!

Внезапно Борис нахмурился, что-то сообразив.

– У тебя есть телефон Ольги?

– Есть, а что? Но у меня сумки нет. Ее эти типы забрали. А мой сотовый в сумочке.

Борис вышел в коридор и вернулся с ее сумкой.

– Ты мимо нее два раза прошла и не заметила. Проверь, все ли на месте.

Василиса пошарила в сумочке и с облегчением выдохнула:

– Вроде все на месте. А что у Оли спросить?

– Где она и что делает.

– А зачем?

Борис настойчиво попросил:

– Звони! Мне кажется, дело в ней.

Василиса недоуменно пожала плечами, вынула телефон, набрала номер Ольги.

– Привет, Оля! Где ты отдыхаешь? Что, не отдыхаешь, а скрываешься? С дочерью? Какой кошмар! – она послушала еще немного, потом квело заверила: – Конечно, я все понимаю! Не беспокойся! – и отключила телефон.

Несколько мгновений с каменным лицом смотрела на молчавший аппарат, потом с досадой бросила его в сумочку. Борис терпеливо ждал.

– Оля разошлась с Глебом. Вернее, сказала ему, что уходит от него. Он пригрозил ей отобрать дочь. Поэтому она куда-то с ней уехала. Куда, мне не сказала.

– Правильно. О чем не знаешь, о том и не проговоришься.

– Глеб не знает, что она в отпуске. То есть Оля думает, что он не знает. Я про похищение ей ничего говорить не стала. Впрочем, ты это и сам слышал.

Василиса болезненно закусила губу. Борис мгновенно понял, чего она боится. Теперь, когда Ольга, по сути, свободна, не уйдет ли к ней Виталий? Ему ужасно хотелось сказать, что не нужен ей этот не любящий ее муженек, но он героическим усилием воли сдержался.

– Ну вот, мы и знаем, кто похититель.

– Но как можно меня перепутать с Олей? Мы же такие разные!

– Это если вы рядом с ней стоите. А если Глеб просто сказал, что жена должна идти домой после ночной смены и описал ее на словах? Ведь больше никто одного возраста с вами из станции не вышел. А женские волосы и перекрасить можно.

– На мне платок был.

– Вот они и решили, что она – это ты. Видимо, задание было поставлено очень неконкретно, вот и результат. Но я думаю, Глеб сейчас сам сюда прикатит и все нам объяснит.

Будто отвечая на его слова, зазвонил телефон. Раздался предупреждающий голос детектива:

– Тут хлыщ какой-то на крутой иномарке прикатил. Так что будьте готовы!

Борис взмахом руки указал Василисе на кресло. Сам встал за дверь.

Через пару минут в комнате появился Глеб. При виде Василисы он замер, тупо глядя на нее.

– Здравствуйте, здравствуйте, Глеб! Чем обязана столь приятной встрече?

Ее голос был полон такого ласкового яду, что Борис с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.

Глеб очумело посмотрел по сторонам, явно не веря своим глазам.

– А где Оля?

– А ее-то и не захватили! Какая досада! Перепутали малость. И зачем, интересно, вам понадобилось ее похищать?

Глеб нахмурился.

– Перепутали? Вот черти! Идиотизм какой-то! – Немного помолчав, пояснил: – Это не настоящее похищение, это игра такая. Жена у меня романтичная очень, вот я периодически ей эту романтику и устраиваю.

– Романтику? – Василиса демонстративно потерла ушибленные запястья, на которых виднелись темные пятна синяков. – Какая-то уж слишком травмоопасная романтика получилась.

– Не сопротивлялась бы, никаких травм бы и не было. Чего ты лезла не в свое дело?

– Лезла? Это я лезла? – Василиса взвизгнула от негодования. – Я, к вашему сведению, домой шла. И уж никак в чужие машины, как вы изящно выразились, не лезла. А вот почему вы не могли с женой дома поговорить? Может быть, потому, что дома ее нет? Она мне сказала, что ушла от вас.

Поняв, что его разоблачили, Глеб надменно признал:

– Ну да, ушла. Потому что дура. Каталась, как сыр в масле. Всё вам, бабам, неладно.

– А, может, она потому ушла, что ей ваши тупые измены надоели? Подлость всегда останется подлостью, как ее не маскируй.

Глеб в ярости заскрежетал зубами.

– Я у нее дочь отберу, пусть не думает, что сможет за счет алиментов жить безбедно! И на твоем месте, Асенька, я бы хорошенько подумал, на чьей стороне выступать. Твой-то муженек к моей жене ой как неравнодушен.

У Василисы нехорошо ёкнуло сердце, но ответила она с изрядным высокомерием:

– Виталий, в отличие от вас, порядочный человек. И изменять мне не будет.

– Откуда вы знаете? Я, когда женился, тоже об измене не думал. Так уж вышло.

– А у непорядочных людей всегда именно так и получается. Они и не виноваты вовсе. У них так получается. Случайно как-то.

Глеб нахмурился.

– А вы не боитесь, что останетесь здесь навсегда? Вдруг я решу избавиться от ненужного свидетеля?

– Это вряд ли. Не думаю, что никто не видел, как меня запихивали в вашу машину.

– Машина не моя, и номера на нее липовые. Найти сложно. Но вы правы. Я не насильник и не убийца. Глупо все получилось. Кстати, когда будете рассказывать об этом инциденте Оле, скажите, что дочери ей не видать, как своих ушей. И получит она от меня гулькин нос.

– Не думаю, что она вообще хочет от вас что-то получить.

– Ну, это ее дело. Но дочери она не увидит, это я ей гарантирую.

– А зачем вам Лиза? Вы что, так ее любите? Или это просто месть бывшей жене, как обычно делают оставленные мужья? Сами все изгадят, а потом на женах отыграться пытаются.

– И то и другое. Не понимаю, почему ей должно быть хорошо, когда мне плохо.

– Вы для этого сделали все, что могли. Других виноватых нет. И оставьте Олю в покое. Вы и так разрушили все, что можно.

– Не собираюсь я оставлять ее в покое. Пусть ждет вызов в суд. – Глеб говорил так издевательски, будто спорил с непокорной женой.

Не выдержавший его хамства Борис вышел из-за двери.

– Василиса, подожди меня в машине. Мне нужно перекинуться парой слов с этим типом наедине.

Она попыталась заартачиться, говоря, что она вынесет любой «мужской» разговор, но Борис властно указал ей на дверь, и она, к собственному удивлению, беспрекословно вышла.

Мужчины остались одни.

Удивленный внезапным появлением защитника, Глеб язвительно поинтересовался:

– Это что, из серии «случайно шел мимо»? А я-то думаю, чего это вдруг она так спокойна! Ее насильно похитили, а она сидит тут, как королева. Конечно, чего ей волноваться, коли у нее личный телохранитель рядом. А муж об этом знает?

Борис спокойно пояснил:

– Думаю, она ему все расскажет, когда приедет домой. А я здесь вовсе не случайно. Не имею привычки проходить мимо, когда на моих глазах женщин запихивают в машину. Впрочем, если бы это была не Василиса, я бы просто вызвал полицию. А тебе хочу сказать пару слов. На память.

– Давай! Не стесняйся, чего уж там! Мне не привыкать морали слушать! – Великодушно разрешил помрачневший Глеб.

– Что, постоянно гадостями промышляешь? А то с чего бы морали-то приходилось слушать? Мне даже дед перестал мозги промывать. И не потому, что бесполезно, а потому, что не за что.

– Рад за тебя! Я вот что-то не сподобился ангельские крылышки завести. – Глеб широко усмехнулся, пряча за ерничаньем страх и досаду.

Борис язвительно пообещал:

– Не волнуйся, я тебе прямо сейчас и помогу. Если и не приобретешь ангельских крылышек, то уж дьявольские рожки с хвостом спрячешь точно. В общем, так. Ты сейчас поедешь домой, вызовешь своего адвоката и выделишь жене с дочерью справедливую долю в бизнесе и имуществе. И никаких попыток отобрать дочь предпринимать не будешь.

Глебу это указание категорически не понравилось. Ему хотелось стукнуть нарочито спокойного оппонента в ухо, но драться с непредсказуемым результатом он не хотел. Неизвестно, кто из этой драки выйдет победителем.

– Ого! Как круто! И что будет, если посмею ослушаться ваше величество?

– А ничего не будет. Ни бизнеса, ни имущества, ни счета в банке. Ну и всего прочего. Уяснил?

– Это что, угроза? – Глеб принял борцовскую стойку, демонстрируя неповиновение.

Но Борис вызова не принял.

– Просто предупреждение. Для умных людей, естественно. Дуракам, как известно, закон не писан. Но дураки, сам знаешь, где обитают. Так что удачи!

Он вышел, прекратив разговор, хотя Глеб порывался еще что-то сказать ему вслед.

Оставшись в одиночестве, Глеб плюхнулся в кресло, где недавно сидела Василиса, и с силой шандарахнул по хлипкому подлокотнику.

Как все по-дурацки вышло! Он-то хотел поговорить с исчезнувшей женой, забравшей дочь, а нарвался на конкурента. Хотя какой из него, Глеба, конкурент господину Кетову? Так, мелкая сошка под ногами.

Каких остолопов он нанял! Ведь даже фотографию им дал, чтобы не ошиблись, но они все равно так лопухнулись. Он достал телефон и набрал номер. Наемник ответил не сразу.

– Как дела, босс? Договорились?

– С кем?

– Как с кем? С женой. – Заплетающийся голос сильно удивился.

Глеб понял, что удальцы уже отметили удачную сделку.

– Женой? Это не жена, а ее сослуживица. Она, кстати, на мою жену вовсе не похожа. – Глеб сдерживался из последних сил, чтобы не заорать. Нервы в последнее время совершенно отказывали.

– Да вы что? Не может этого быть! – голос заплетался уже на каждом слове.

– Вы на фотографию смотрели?

Голос немного помялся, потом расслабленно признался:

– А мы ее потеряли. Убрали куда-то, а куда, не нашли.

– Может, тогда деньги вернете? А то я по вашей милости в полном дерьме.

– Что, деваха недовольна? А вы ее усмирите. А то мы поможем.

Глеб сплюнул. Говорить с этими оторвышами себе дороже. И какого лешего он это затеял? Точно затменье какое-то нашло. Он отключил телефон и принялся метаться из угла в угол. Злость постепенно проходила, и в душе стало прорастать неприятное чувство, похожее на отчаяние.

Зря он связался с Маринкой. И с теми, кто был до нее. Все-таки единственная, кого он по-настоящему любит, это Оля. Вспомнился ее нежный взгляд, которым она смотрела на него в начале их совместной жизни, и с сожалением вздохнул. Взгляд стал отдаляться, холодеть, и превратился в холодный и презрительный. В тот самый, с которым она говорила с ним неделю назад.

Надо было сразу каяться, может, все бы и обошлось, а он в бутылку полез. Зря. И прекратить походы налево надо было. Во всяком случае, осторожнее надо было быть. А то он распустился, это верно. Это ж надо было, перемигиваться с любовницей при жене! Это идиотизм, он не спорит.

А все его самоуверенность. И глупость.

Глеб потер затылок с такой силой, будто хотел сам себе надавать подзатыльников. Что ему делать? Он Ольге теперь даже и пригрозить не сможет. Кто же знал, что у нее найдется такой мощный защитник? И чего этот Кетов так старается? Перед Василисой выкаблучивается или просто по жизни такой справедливый?

Если бы у него, Глеба, были такие возможности, он тоже мог бы позволить себе защищать бедных, сирых и убогих.

Он еще помаршировал от стены к стене. Марш-броски не помогали, и он решил ехать домой. Нужно найти адвоката и приняться за развод. Справедливый развод. По возможности, конечно. В конце концов, деньги заработаны им. И умный адвокат вполне может это доказать.

Но сначала надо поговорить с Ольгой. Может, все еще наладится? Пообещать вечную любовь и верность, а там уж как получится.


Сидя рядом с Борисом в Мерседесе, Василиса с воодушевлением говорила:

– Думаю, теперь Абрамов оставит Олю в покое.

– Почему ты так решила?

– А для чего тогда ты устраивал «мужской» разговор? Я думала, ты об Ольге с ним говорил.

– Угадала. Но почем ты знаешь, что он выполнит мои пожелания?

– Пожелания? Я бы другое слово использовала. Ну, да ладно. Может, и не выполнит, конечно. Но тогда ведь ему придется туго?

– Придется туго.

Борис повторил ее слова так жестко, что Василиса невольно поежилась. Она внимательнее на него посмотрела. Его четкий профиль был мрачен. Брови нахмурены. Губы поджаты. Почему он так суров? Вроде бы надо расслабиться, ведь все закончилось.

– Мужу о происшествии говорить будешь? – слово «мужу» он не сказал, а выплюнул, и это насторожило Асю. Что еще он задумал?

– Конечно. Придет со смены, и расскажу. А что?

– Ничего. А он с Абрамовым разборку не начнет?

Ася враз поскучнела.

– Не думаю.

Борис понял то, что не прозвучало: если бы на ее месте была Ольга, Виталий бы Глеба в бараний рог свернул. Вот ведь свинство! И какого лешего Василиса с ним живет? Ведь прекрасно знает, что он ее не любит!

Василиса внезапно зевнула и быстро прикрыла рот ладонью.