Виктория Холт - Дорога на райский остров

А теперь еще Магнус Перренсен. Я видела его всего лишь раз, зато сколько раз я думала о том, другом Магнусе. У меня было такое ощущение, что я его знаю. Я пережила те страницы дневника так, словно они были реальностью. До некоторой степени я действительно была Энн Элис.

Жизнь все больше и больше осложнялась. В эту ночь мне неизбежно должен был присниться сон. Я была в замурованной комнате, сидела за туалетным столиком, записывая в дневнике то, что случилось со мной в тот день. Я была Энн Элис, и я все время прислушивалась к шагам на лестнице.

«Я СЛЫШУ ГОЛОСА… ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ ВНИЗУ… ОНИ ИДУТ.»

И тут я услышала шаги на ступеньках. я бросила взгляд на ключ в двери, и тут он вдруг выпал из скважины. Я услышала дыхание за отворяемой дверью.

Я закричала и проснулась… и обнаружила, что лежу под москитной сеткой. Я была женщиной, умершей сто лет назад и заново возродившейся к жизни. Я была и Энн Элис и Эннэлис одновременно. Это Энн Элис силой своей воли заставила меня приехать сюда… и вот я здесь. Этого она и хотела.

Я уставилась на дверь. Она открывалась. На мгновение я решила, что все еще вижу сон. Я ждала появления зловещей мачехи и ее любовника с пистолетом в руке.

— Фелисити! — воскликнула я.

Фелисити в своей белой ночной рубашке с распущенными волосами была похожа на привидение.

— Я услышала, как ты кричишь, — сказала она. Фелисити подошла к моей кровати, и я прошептала:

— Это был… кошмар.

— Стало быть, у тебя они тоже бывают.

— Наверное, иногда они бывают у всех. Фелисити неожиданно рассмеялась:

— Все наоборот, — произнесла она. — Я прихожу, чтобы успокоить тебя.

Ко мне пришло огромное облегчение. Я уже давно не видела Фелисити такой, как прежде.

Я отвела подругу в ее комнату и села у ее кровати. Мы немного поговорили, а потом она уснула.

Я вернулась в постель. Теперь я окончательно пришла в себя. Фантазии рассеялись. И всему было логическое объяснение.

Милтон отвез меня на остров, где у Магды была плантация. Фелисити сначала согласилась ехать, что доказывало, насколько лучше она стала себя чувствовать, но в последнюю минуту объявила, что пока не может встречаться с незнакомыми людьми. Я не пыталась ее уговаривать, понимая, что надо оставить девушку в покое, пока она сама не будет готова. Состояние Фелисити немного улучшилось, и мне не хотелось ничего портить.

И вот я была в лодке наедине с Милтоном. Он греб с такой легкостью, что, казалось, совсем не прилагал никаких усилий.

Ветра не было. В этот вечер в воздухе стоял легкий туман, и царила тишина, нарушаемая лишь всплесками весел по воде.

Я была очень заинтригована перспективой увидеть Магду Мануэль в ее собственном доме. Должна признаться, что немного ревновала. Когда Магда приезжала в отель, она показалась мне такой исполненной достоинства, такой красивой.

Я спросила Милтона:

— Магда — ваш большой друг, не так ли?

И он загадочно ответил:

— Очень большой друг.

Расстояние между островами было невелико, и мы покрыли его за короткое время. Милтон закрепил весла, выпрыгнул из лодки и помог мне сойти.

На мне было свободного покроя бледно-сиреневое платье, купленное в Сиднее к свадьбе Фелисити. В нем было не жарко, и оно подходило к местному климату. На шее у меня было ожерелье, подаренное бабулей М к моему семнадцатилетию — аметисты в золотой оправе идеально подходившие к платью. В, этот вечер я уделила большое внимание своей внешности.

Дом Магды был окружен сахарной плантацией. Это был белый дом меньшего размера, чем у Милтона, на в остальном во многом на него похожий.

На крыльцо нас встречала Магда. Вид у нее был необыкновенно элегантный, и она снова была в белом. Может, это у нее такая форма траура по недавно умершему мужу. Я знала, что некоторые люди в таких случаях предпочитают носить белое, а не черное, как это принято у нас дома.

Платье было с глубоким вырезом и подчеркивало тонкую талию и прекрасную фигуру Магды. Ее шею плотно охватывало массивное золотое ожерелье, на руках такие же золотые браслеты. Туалет довершали серьги в креольском стиле.

Рядом с Магдой стоял мужчина, высокий, может, и не признанный красавец, но приятной наружности.

Нас встретили очень тепло.

— Как я рада наконец вас видеть, — приветствовала меня Магда. — Я хотела пригласить вас раньше, но уезжала в Сидней по делам. Нам приходится время от времени туда ездить. Кстати, это Джордж… мистер Кэллерби.

Мистер Кэллерби поклонился.

— Как поживаете?

— Я боялась, что туман помешает вам приехать, — заметила Магда.

— Слабый туман — не помеха для нашей поездки, он должен был быть очень густым.

Магда засмеялась и повела нас в комнату, очень элегантно обставленную. Впрочем, я предполагала, что Магду должны окружать только изящные веши. Окна выходили на лужайку. Солнце уже клонилось к закату. Его огромный красный шар лежал на горизонте. Скоро оно исчезнет из виду, и нас окутает темнота.

Нам подали напиток, к которому я уже привыкла, и Магда осведомилась о впечатлении, которое произвели на меня острова.

Я ответила, что меня они просто заворожили.

— А что вы находите самым интересным? — поинтересовался Джордж Кэллерби.

— Людей, — ответила я. — Бесспорно, людей. Они кажутся такими счастливыми… и довольными.

— Так бывает не всегда, — заметила Магда. — Не правда ли, Милтон?

— У нас бывают свои заботы… иногда.

— Это все солнце. Большую часть времени оно нещадно палит. Кому охота работать, когда светит солнце?

— Но они, похоже, все время смеются, — возразила я.

— Смех не всегда означает, что им весело, — пояснила Магда.

— Это верно, — согласился Милтон. — Этих людей так до конца и не узнаешь, проживи тут хоть весь век.

— Вы очень хорошо управляетесь с ними, Милтон, — заметил Джордж Кэллерби.

— Я нашел способ. Надо, чтобы они чувствовали себя по отношению к тебе немного неуверенно, чтобы побаивались… и одновременно необходимо сохранять хорошие отношения с ними. Этому надо научиться. Я учился у отца.

— А мисс Мэллори совсем недавно приехала на острова, — сказала Магда.

— Как долго вы намерены пробыть здесь, мисс Мэллори? — спросил Джордж Кэллерби.

Я колебалась. Я ощущала на себе весьма ироничный взгляд Милтона. А потом ответила:

— Моя спутница заболела. Я хочу подождать, пока ей станет лучше, прежде чем подвергать ее испытанию долгим путешествием.

— Да. Я слышала, как тяжело она больна. Наши слуги сообщают нам все новости. Они ездят на карибский рынок и там узнают обо всем, что происходит. Так что мы слышали о ней и о том, какой ужас ей пришлось пережить. Я поняла, что про нас уже вообще все известно. Магда пристально наблюдала за мной — и Милтон тоже. Интересно, какие мысли скрывались за ее томным взглядом.

— Не пора ли нам обедать? — предложила Магда. — В кухне целый день обсуждали меню. Я, разумеется, предоставила слугам полную свободу. Стоит вмешаться — и все пропало. Если я стану что-то предлагать, они поднимут меня, на смех, а начни я настаивать, так все испортят — просто, чтобы проучить меня. Так что я оставила их в покое.

Мы отправились в другую комнату. Уже стемнело, и зажгли большие масляные лампы. Окна были затянуты москитной сеткой, и один из слуг опустил шторы. Теперь нельзя было любоваться прекрасным пейзажем, однако я уже пробыла здесь достаточно долго, чтобы знать: лучше забыть о красотах природы, чем страдать от вторжения насекомых.

Подали черепаховый суп. Он был восхитителен. За супом последовала рыба. Я уже начала привыкать к разнообразной островной рыбе, сильно отличавшейся от той, что мы ели дома. Потом были поданы бифштексы из аллигатора с многочисленными приправами.

Однако меня больше интересовало общество, а не пища. Во главе стола восседала Магда, в свете ламп казавшаяся загадочной. Каждый раз, поднимая глаза, я встречала ее оценивающий взгляд. И решила, что она строит догадки о моих отношениях с Милтоном, так же, как я — о ней. В душе я совершенно не сомневалась, что Магда испытывает к Милтону особые чувства, и ей очень любопытно, что я из себя представляю.

Мне задавали много вопросов об Англии. Джордж Кэллерби приехал оттуда лет восемь назад и работал на участке неподалеку от Сиднея. Там он, по-видимому, познакомился с Милтоном, и тот предложил ему приехать сюда управлять плантацией.

— Джордж приехал в самое подходящее время, — заметила Магда. — Мы были так благодарны Милтону за то, что он привез Джорджа.

Она улыбнулась своей соблазнительной улыбкой сначала Милтону, затем Джорджу.

— Для нас это было чудесно, — добавила она.

— Для меня тоже, — отозвался Джордж.

— Видите ли, с моим мужем ведь случилось несчастье.

— Вы вот недавно говорили о довольных рабочих. Ну, а эти были недовольны. Не возражаешь, если я расскажу Эннэлис, Магда? — спросил Милтон.

— Нет, ради Бога, расскажи мисс Мэллори… если ей интересно.

— Очень интересно.

— Могу я заодно предложить, — продолжал Милтон, — до того, как мы пойдем дальше, оставить эти формальности. Зовите друг друга по именам. Мы ведь все друзья. Мисс такая-то и мисс сякая-то — в данных обстоятельствах звучит как-то неуместно.

Магда взглянула на меня.

— Вы согласны?

— О, да, конечно.

— Что ж, хорошо. Рассказывай Милтон.

Милтон повернулся ко мне:

— Один из работников сунул в мельницу камень. Муж Магды, Хосе, не мог понять, что неладно. Он пытался ее отремонтировать. Произошел взрыв, и Хосе был тяжело покалечен.

— Какой ужас!

— Не знаю, как бы я все пережила, если бы не Милтон, — сказала Магда.

— Я просто поступил по-соседски. Приехал, выяснил, в чем проблема с рабочими и внушил им страх перед Господом.

— А также заставил их понять, — добавила Магда, — что действуя во вред нам, они действуют во вред самим себе.

— Они поверили, что если будут еще неприятности, то я закрою плантацию, — объяснил Милтон. — А этого им не хотелось. У них хватает ума, чтобы понимать, что все их процветание зависит от сахара и, если они хотят наслаждаться нынешним уровнем жизни, им надо поддерживать плантации.

— Да, Милтон спас нам плантацию. За это я ему буду вечно благодарна.

Магда смотрела на Милтона с такой нежностью, что я почувствовала: она любит его. Он человек ее склада. В Магде есть что-то необузданное. Они подходят друг другу. У Магды такой же взгляд на жизнь, те же идеи, те же моральные принципы, гораздо менее жесткие, чем те, в которых воспитывалась я. Мне казалось, что Магда, как и Милтон, ни перед чем не остановиться, чтобы получить желаемое.

— А теперь, — продолжала Магда, — он нашел нам Джорджа.

Теперь ее улыбка предназначалась Джорджу.

— Тот день, когда меня нашли, был счастливейшим в моей жизни, — сказал Джордж.

— Джордж просто рожден для работы такого рода, — заметил Милтон. — Я это понял, едва взглянул на него.

Милтон благосклонно созерцал эту пару, и я ощутила, что в этой комнате витают какие-то глубокие эмоции. Я подумала: «Она пригласила меня сюда, чтобы рассмотреть получше. Она рассержена, ибо уже прослышала про то, что он ухаживает за мной. Она очень красивая — как раз такой тип женщин его привлекает».

Однако Милтона влекло ко мне, а я была совсем не такая, как Магда. Она была, мягко говоря, весьма искушенной в отношениях с мужчинами, знала, как увлечь их тонкой лестью, против которой они не могли устоять, и которую я бы презрела, даже овладев этим искусством в совершенстве. Я же была чопорной, ужасно неуверенной в себе и совершенно неопытной.

Потом разговор зашел об увлечениях.

— Знаете, Джордж ведь астроном.

Джордж смущенно засмеялся:

— Ну, я просто любитель и притом дилетант.

— Oн и в Австралию приехал, потому что устал от ночного неба по ту сторону Земли, — заметил Милтон.

— Это не совсем верно.

— Я всегда любила слушать про звезды, — сказала я. — Как это фантастично — подумать только, они находятся за столько световых лет от нас. Меня это всегда особенно завораживало. Представьте себе, когда вы смотрите на какую-нибудь звезду, возможно, ее уже нет, ибо она так далеко, что ее свет еще доходит до вас, а она уже исчезла.

— Все это очень научно, — объявила Магда. — И ведь тебя интересуют не только звезды, Джордж, правда? Но и Земля, ее возраст и все такое. Что ты там рассказывал о климате и таянии льдов?

— Вам это действительно интересно? — спросил Джордж.

— Да, очень, — ответила я.

— Я просто говорил о том, какие разные на Земле климатические условия. Когда все хорошо сбалансировано, жизнь предсказуема. Но одно внезапное изменение — совсем небольшое — и все может превратиться в хаос… Ледниковый период заморозил бы нас всех… Или, допустим, станет теплее. Лед на полюсах постепенно растает. Представьте себе наводнения на всей Земле. Целые континенты уйдут под воду.