Даниэла Стил - Дорога судьбы

– Что ж, птичка, месяц в Напе ты продержалась. – Иеремия все еще переживал из-за поведения Камиллы в долине. – Нам осталось только родить ребенка.

Боль от потери младенца Мэри-Эллен не проходила и заставляла стремиться поскорее завести нового, на этот раз от собственной жены. Иеремия благодарил Бога за то, что она молода и здорова, и от души надеялся, что ей не придется пройти через такое же испытание, как Мэри-Эллен. Они были женаты уже два месяца, и Терстон страстно желал, чтобы Камилла забеременела.

– Мать говорила, что иногда лучше подождать, Иеремия. Не думай об этом.

Но его нетерпение росло с каждым днем. Такие разговоры вызывали у Камиллы досаду. Она еще не хотела детей. Ей было всего восемнадцать лет, у них был великолепный дом, и ей хотелось устраивать приемы, а не сидеть в четырех стенах, чувствуя тошноту и превращаясь в толстуху.

В эти весенние месяцы, пока Камилла утверждалась в обществе Сан-Франциско, Иеремия томился от скуки. Но Камилла еще никогда не чувствовала себя такой счастливой. Она наконец добилась положения, о котором так страстно мечтала. Терстоны давали приемы, балы, обеды, посещали оперу и концерты. В мае Камилла устроила пикник в огромном саду рядом с домом, и вскоре ее стали считать одной из самых гостеприимных хозяек в городе. Балы, которые она давала в танцевальном зале, могли соперничать с версальскими праздниками в Париже. Эта жизнь приводила Камиллу в восторг, чего нельзя было сказать о Иеремии. Он то и дело ездил в Напу и обратно и чувствовал себя измученным. Камилла посмеивалась над мужем, заснувшим во время званого обеда. Когда Иеремия был в городе, она требовала каждый вечер выезжать с ней, а во время его отсутствия появлялась в свете одна. Жизнь била ключом, и когда Иеремия напомнил, что первого июня они переезжают в Напу, Камилла чуть не облачилась в траур.

– Но я хотела устроить летний бал, Иеремия, – жалобно закричала она. – Не могли бы мы уехать в июле?

– Нет, не могли бы. Я должен время от времени бывать на рудниках, иначе нам будет не на что устраивать твои балы.

Впрочем, Терстон только шутил. Он по-прежнему оставался богатейшим человеком штата, и они не испытывали денежных затруднений. Просто ему хотелось больше времени отдавать приискам и виноградникам, да и слишком долго он пробыл в городе. Они жили в Сан-Франциско с февраля, и ему не терпелось вернуться в долину. Иеремия сказал об этом Ханне неделю назад, когда остался там на ночь.

– А как с ребенком, Иеремия? – спросила старуха.

Она согласилась уступить Камилле и в ее присутствии называть Иеремию «мистер Терстон», но когда они оставались одни, Ханна по привычке все еще звала его Иеремией.

– Пока никак.

Это огорчало и Иеремию. Он надеялся, что после отъезда из города и прекращения бесконечных приемов Камилла наконец забеременеет.

«Ей нужно время, чтобы привыкнуть к сельской жизни», – говорил он себе, но Ханна неодобрительно поджала губы:

– Что ж, мы оба знаем, что это не твоя вина. – Вдруг она нахмурилась. – Может, она вообще не способна иметь детей?

– Едва ли. Прошло всего пять с половиной месяцев, Ханна, дай ей время, – улыбнулся старухе Иеремия. – Стоит ей подышать чистым воздухом Сент-Элены, и через месяц все будет в порядке, – Воспоминание о Мэри-Эллен заставило его насупиться. – Как у нее дела? – спросил он Ханну. Иеремия не видел Мэри-Эллен с той ночи, когда умер их ребенок.

Честно говоря, ему не хотелось с ней встречаться. Не стоило лишний раз злить Камиллу, которая благодаря тонкой интуиции чуяла ложь за версту.

– У нее все в порядке, хотя ей нескоро удалось подняться на ноги. Можно сказать, она чувствует себя неплохо. – Ханна решила рассказать ему остальное.

Он имеет право знать все, потому что поступил с ней порядочно. Никто не посмеет его упрекнуть. Джейкоб Стоун из банка успел всем рассказать о щедрости Иеремии.

– Она встречается с каким-то мужчиной, который работает в санатории. Парень довольно симпатичный и работает много. – Ханна пожала плечами. – Но я не думаю, что она от него без ума.

– Будем надеяться, что он неплохой человек, – спокойно ответил Иеремия и сменил тему.

Скоро они с женой переберутся в Напу, и у Ханны будет много хлопот по подготовке дома к их приезду. Однако стоило Камилле появиться в Сент-Элене с множеством сумок, чемоданов и прочих пожитков, как она стала придираться к Ханне и своей сварливостью довела бедную старуху до того, что та в конце концов не выдержала и однажды в порыве гнева заявила хозяйке в лицо: очень жаль, что Иеремия женился на ней, а не на той женщине из Калистоги, с которой знался до встречи с Камиллой. Эти слова привели Камиллу в ярость. Она затеяла настоящую кампанию, чтобы выяснить, о какой женщине шла речь, однако ни Иеремия, ни Ханна, которая жалела о своей опрометчивости и набрала в рот воды, не назвали ей имени этой женщины.

Однажды она отправилась в Калистогу, чтобы увидеться с подругами, приехавшими на курорт принимать грязевые ванны. Камилла договорилась о встрече с ними в гостинице во время ленча. Ожидая их, она заметила мужчину в белой форме – работника санатория, прогуливавшегося с какой-то симпатичной рыженькой дамой в броском зеленом платье. Что-то в этой женщине привлекло внимание Камиллы. Она небрежно держала на плече кружевной зонтик и смеялась, глядя в глаза своему спутнику. Почувствовав на себе пристальный взгляд Камиллы, она нервно обернулась в ее сторону. Глаза женщин встретились, и Мэри-Эллен мгновенно поняла, кто это. Камилла выглядела именно так, как ее описывали Ханна и те, кому доводилось с ней встречаться. В эту же секунду обо всем догадалась и Камилла. Она тут же поняла, что это за женщина и кем она приходится Иеремии. Камилла попыталась подняться с кресла, но тут же упала обратно, вспыхнула и задохнулась. Мэри-Эллен быстро ушла, опираясь на руку спутника, однако ее образ преследовал Камиллу до конца дня. В долине Напа не было второй такой красавицы, и интуиция подсказала Камилле, что сегодня она встретилась именно с той женщиной, о которой неосторожно обмолвилась Ханна... А если учесть эти бесконечные зимние и весенние поездки Иеремии на рудники, то кто мог поручиться, что их связь не продолжается до сих пор? По дороге домой Камилла заводилась все больше и больше, и, когда Иеремия вернулся вечером из конторы, она злобно набросилась на мужа, одновременно и удивив, и встревожив его.

– Тебе не удалось одурачить меня, Иеремия Терстон! – Он настолько удивился, что вначале принял ее слова за шутку, однако тут же убедился в своей ошибке. – Эти все твои зимние разъезды... Я знаю, чем ты занимался... Так же, как мой отец со своей любовницей в Новом Орлеане... – Иеремия чуть не задохнулся.

После женитьбы на Камилле он не смотрел ни на одну женщину, даже такого желания не возникало, о чем он и попытался ей сказать.

– Я не верю тебе, Иеремия. А как насчет этой рыжей из Калистоги?

О Боже, Мэри-Эллен... Он побледнел. Кто ей сказал? А вдруг она знает и про ребенка? Однако Камилла заметила только то, что ее слова потрясли мужа. Она опустилась в кресло, испытывая холодное удовлетворение.

– Судя по всему, ты понял, о ком идет речь.

– Камилла... Прошу тебя... У меня не было никого с тех пор, как мы поженились, любимая. Абсолютно никого, я просто не смог бы... я слишком уважаю тебя и наш брак.

– Тогда кто же она?

Он мог бы все отрицать, но не посмел. Она бы все равно ему не поверила.

– Одна старая знакомая. – Выражение лица подтверждало, что он сказал правду.

– Ты продолжаешь с ней встречаться?

Эти слова вызвали у Терстона нескрываемый гнев. Иеремия не привык, чтобы восемнадцатилетняя девчонка устраивала ему допрос.

– Нет. Я нахожу этот вопрос в высшей степени неуместным. Воспитанной женщине вообще не подобает заводить разговор на эту тему, Камилла. – Он решил раз и навсегда покончить с этим. – Отец не одобрил бы твое поведение.

Услышав эти слова, Камилла вспыхнула, ни на минуту не забывая все, что ей известно о его любовнице. А о разговорах на эту тему не могло быть и речи.

– Я имею право знать. – Лицо Камиллы стало пунцовым.

Она зашла слишком далеко и сама это понимала.

– С тобой согласится не всякий мужчина, но раз уж так случилось, я пойду тебе навстречу. Но прежде чем мы закончим этот неприятный разговор, позволь заметить, Камилла, что тебе нечего бояться. Я верен тебе с того дня, как мы поженились, и надеюсь сохранить эту верность до последнего часа. Твое любопытство удовлетворено, Камилла? – Он разговаривал с ней, словно строгий и недовольный отец, и Камилла искренне смутилась.

Она вновь коснулась этой темы лишь вечером, когда они уже лежали в постели.

– Она очень красивая, Иеремия...

– Кто? – Он уже почти спал.

– Та женщина... Рыжая из Калистоги...

Иеремия стремительно сел и уставился на нее.

– Я больше не собираюсь говорить с тобой об этом.

– Прости, Иеремия, – смиренно ответила Камилла.

Когда муж вновь улегся и закрыл глаза, она положила ему на плечо крошечную ладонь и вскоре смягчила гнев Иеремии тем самым способом, который ему так нравился.

За шесть месяцев супружеское ложе не успело надоесть ни Терстону, ни Камилле. Иеремия был счастлив, и его огорчало только то, что она по-прежнему не могла забеременеть. Однако в конце августа Ханна пролила свет на эту загадку. Она подошла к нему во время завтрака, когда Камилла еще спала.

– Иеремия, я должна тебе кое-что сказать. – Она напоминала рассерженную наседку, и Терстон с удивлением посмотрел на нее.

– Что стряслось?

– Решай сам. – Ханна посмотрела на лестницу. – Она уже встала?

– Нет еще. – Иеремия покачал головой и нахмурился.

Неужели между ними произошла новая стычка? Он давно понял, что эти женщины не могли питать друг к другу теплых чувств, и перестал нахваливать им друг друга, убедившись в бесполезности этого занятия.

– В чем дело, Ханна?

Ханна заперла кухонную дверь изнутри, чего никогда раньше не делала, подошла к Иеремии, запустила руку в карман фартука и вынула оттуда широкое золотое кольцо, похожее на ободок от ручки комода или кольцо от карниза, на которое подвешивают шторы, только гораздо более гладкое и тщательно отшлифованное.

– Вот что я нашла, Иеремия.

– Что это? – Похоже, сей загадочный предмет не вызвал у него никакого интереса. – Что за шутки с утра?

– Ты и вправду не знаешь, что это такое? – удивленно спросила Ханна.

Ей еще не приходилось видеть столь изящной работы, однако она порядком насмотрелась на изделия попроще.

Но Иеремия с недоумением и раздражением покачал головой, и она села напротив.

– Это кольцо.

– Сам вижу.

– Это особое кольцо... – Вдруг Ханна смутилась.

Как ему объяснить?

– Женщины пользуются этими штуками, чтобы... чтобы... – Ханна густо покраснела, но продолжила: – В общем, из-за этого у них не бывает детей, Иеремия... – Смысл ее слов дошел до Терстона не сразу, но потом он почувствовал себя так, словно мир рухнул.

Когда он схватил этот мерзкий предмет, у него задрожали руки. Может, старуха все выдумала, чтобы насолить Камилле? Это было не похоже на нее, но чем черт не шутит... Женщины ненавидели друг друга, и Камилла не раз пыталась избавиться от Ханны.

– Где ты это взяла? – Он поднялся, словно больше не мог усидеть за столом.

– Я нашла его в ванной.

– Откуда ты знаешь, что это такое?

– Я же сказала... Я видела такие штуки раньше... – Ханна опять покраснела. – Говорят, они здорово помогают, Иеремия, если только правильно обращаться с ними. Оно было завернуто в носовой платок. Я хотела постирать платье, и... оно выпало из него... – Неожиданно Ханне пришло в голову, что Иеремия может на нее рассердиться. – Прости, Иеремия, но я решила, что ты должен об этом знать.

Терстона охватили гнев, боль и разочарование.

– Я не хочу, чтобы ты ей что-нибудь говорила, ясно? – Его голос звучал по-прежнему хрипло.

Ханна молча кивнула. Иеремия подошел к двери, отпер ее и пошел седлать Большого Джо. Через несколько минут он галопом мчался к руднику. Злополучный предмет лежал у него в кармане.

Новость, которую сообщила Ханна, мучила Иеремию весь день, не давая сосредоточиться ни на минуту. Кольцо жгло его сердце, словно факел. В конце концов он не выдержал и после полудня отправился к врачу, принимавшему роды у Мэри-Эллен в Калистоге. Иеремия показал ему находку и попросил объяснить ее назначение. Услышав ответ старого врача, Терстон едва не вздрогнул.

– Я сам дал ей такое кольцо. Разве она вам не говорила? – Доктор с удивлением посмотрел на шокированного Иеремию.

– Моя жена?

Теперь поразился врач. Он не знал, что Иеремия и Мэри-Эллен поженились. Никогда не знаешь, чего ожидать от богачей. Они делают что хотят и действуют быстро.

– Я не знал, что вы женились на ней... – с трудом вымолвил доктор, и Иеремия наконец понял, в чем дело.