– Что ты так рано, Андре?

– Я хотел спросить тебя о том же, мой друг.

Да, они действительно друзья... Но только не в этом. Она посмотрела на часы – было пять минут седьмого. А через двенадцать часов она поедет в Чайнатаун и заплатит пятьсот долларов наличными за то, чтобы убили его ребенка... У нее закружилась голова, ей стало плохо, она не могла сидеть здесь, рядом с ним... Он поцеловал ей руку.

– Я знаю, любимая, все эти дни ты чем-то расстроена. Я не хочу быть назойливым, я подожду, пока ты сама мне все расскажешь. – Она очень плохо выглядела, хуже, чем всю эту неделю. Белая как полотно. – Что с тобой, любовь моя? Тебя опять мучает эта женщина? – Он имел в виду Камиллу.

Сабрина покачала головой, не зная, что сказать, и с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Она не хотела обманывать его, но сказать правду тоже не могла.

– Понимаешь, Андре, в жизни каждого бывают такие обстоятельства, когда ты сам без чьей-либо помощи должен решать свои личные проблемы. У меня как раз такой случай.

Она впервые что-то утаивала от него. Это задело его за живое, но он понимающе кивнул.

– Нет ничего, чего бы я не мог понять, друг мой. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Опять Джон? – Она покачала головой. – Финансовые проблемы? – Хотя об этом он знал бы: финансовые обязательства у них общие.

– Нет, с этими проблемами я должна справиться сама. – Она вздохнула и выпрямилась. – Я уеду на несколько дней в город. – Сабрина старательно избегала его взгляда.

– Сабрина, это из-за нас? – В его голосе звучал страх. – Ты должна сказать мне.

Он так любил ее! Кто, как не он, должен знать обо всем... Он слишком стар и не выдержит еще одного удара.

– Ты жалеешь, что мы...

Она погасила все его страхи поцелуем и нежно погладила по щеке.

– Нет, нет. Не в этом дело. Это касается только меня.

– Так не бывает. Нет ничего, что мы не могли бы разделить...

– Только не теперь, – печально покачала головой Сабрина.

– Ты больна?

– Нет, ничего страшного. Я слегка расстроена, но это скоро пройдет. В субботу я вернусь. – Трех дней будет вполне достаточно, чтобы прийти в себя после операции.

Три горьких дня, полных боли и горьких слез по их ребенку, которому суждено умереть... за пятьсот долларов наличными.

– Почему тебя так долго не будет?

– За это время я отращу бороду и побрею голову, – отшутилась она. Видно, природа была созвучна ее мрачному настроению: небо посерело, потом стало розовато-лиловым, взошло солнце.

– Ты что-то скрываешь от меня. Почему ты не говоришь, что случилось?

– Потому что это мое личное дело.

– Но почему? Нет ничего, чего бы я не разделил с тобой.

Она кивнула. Она тоже так думала. Но... не в этот раз. Надо выкинуть из головы слова обоих врачей: у него есть законное право... спросить его... рассказать ему... дать возможность...

– Андре, позволь мне самой разобраться с моими делами. Давай подождем до субботы. Я вернусь, и поговорим. – Она задумалась, не встанет ли это когда-нибудь между ними.

Ее глубоко удручало, что она не сумела скрыть от Андре свою озабоченность. Она изо всех сил старалась удержать оборону. Но он слишком хорошо ее знал.

В этот момент спустились двое французских рабочих, и Сабрина поднялась к себе переодеться. А потом было просто не до этого: сломалась уборочная машина, доставили новый агрегат, и Андре с Антуаном были все время заняты. А когда они встретились вновь, Сабрина собралась уезжать. Было два часа. Времени хватит на то, чтобы заехать в дом Терстонов, помыться, переодеться и добраться до Чайнатауна. На прощание она поцеловала Андре и Антуана. Она была неестественно весела и смешлива, но кого она обманывает?

– До субботы! Смотрите ведите себя прилично! – сказала она, садясь в машину.

– Я позвоню тебе вечером, – крикнул Андре.

Вид у него был усталый. Он очень за нее волнуется, это видно по его напряженному, обеспокоенному взгляду. Ох, как она себя ненавидела!

– Не беспокойся. Я позвоню тебе. – Сабрина надеялась позвонить ему, когда вернется оттуда.

Сколько продлится операция, как она перенесет ее и как доберется домой, одному Богу известно... Она собиралась доехать туда и обратно на машине. После ее отъезда Андре и Антуан долго стояли на дороге.

– Что-то случилось, – пробормотал Андре.

Больше скрывать Антуан не мог:

– Мне кажется, она больна.

Андре резко повернулся к сыну:

– Почему ты так думаешь?

– Неделю назад, когда мы работали в поле, она упала в обморок.

– Почему же ты ничего не сказал мне? – упрекнул он Антуана.

Хорошо, что можно с кем-то поговорить о Сабрине. Оба волновались за нее, а ее притворство настораживало и давало еще больший повод для беспокойства.

– Она взяла с меня обещание, что я ничего не скажу тебе. Я настоял на том, чтобы она пошла к врачу, и пригрозил, что в противном случае молчать не буду!

– Слава Богу, сообразил. Ну и что?

– Она сказала, что доктор ничего не нашел. – Но сам Антуан не верил этому.

Нет, он должен в конце концов сказать эти слова, какими бы страшными они ни были... Слезы жгли ему глаза. Каким бы взрослым он ни казался, в нем было еще очень много детского. Подбородок его дрожал, когда он повернулся к Андре.

– Нет, папа... она нездорова. Иногда ей бывает так плохо... Ее тошнит... А на днях она чуть не потеряла сознание.

– Merde![12] – Андре побледнел и сжал кулаки. – Ты знаешь, куда она поехала?

Антуан пожал плечами:

– Может быть, сделать анализы или на прием к врачу... Я не знаю. Она сказала мне, что все хорошо.

– Menteuse. Обманщица. Ты и сам видишь. Она больна уже целую неделю, а мне так ничего и не сказала. – Взглянув на сына, он понял, что ему надо делать, отбросил инструмент, кото-й все еще держал в руках, и направился к своей машине.

– Куда ты поедешь? – Антуан пошел за ним следом, но он уже знал ответ.

– Я еду за ней. – Андре отрегулировал карбюратор, завел машину, руки его были в земле, но разве теперь до этого?

Он не думал ни о чем, только о Сабрине, которую любил больше всего на свете. Надо догнать ее!

– Давай, отец... – Антуан помахал ему рукой.

У него словно камень с души свалился. Антуан верил, что отец обязательно догонит ее. Он позаботится о ней, и все будет в порядке. Всю дорогу Андре выжимал полную скорость. Правда, позже, в городе, он все же попал в уличную пробку – у грузовика спустила шина, – а так все обошлось без приключений. На полной скорости он проскочил Бэй-Бридж (слава Богу, тот был открыт, не пришлось тратить время на паром), пронесся по Ноб-Хиллу и у дома Терстонов, о счастье, увидел ее машину. Андре с облегчением вздохнул: успел-таки... Да, она здесь. Он встретится с ней и уж на этот раз докопается до истины. Но когда Андре выехал на улицу, пытаясь найти место для парковки, он увидел, как Сабрина торопливо вышла из дома. Он обратил внимание, как странно она одета: на голове шарф, старое темное пальто, которого он никогда не видел, туфли без каблуков. Она стремительно направилась к своей машине. Внутренний голос подсказывал: надо ехать за ней. Он сел в машину и, соблюдая приличную дистанцию, поехал следом. Она повернула направо, на Джексон-стрит, а затем устремилась на восток. Андре очень удивился, увидев, что Сабрина остановилась в Чайнатауне. Какой в этом смысл? Время ленча давно прошло, а до ужина еще далеко. На миг у него мелькнула мысль, от которой учащенно забилось сердце: а не замешан ли здесь мужчина? Но она одета совсем не для свидания.

Сабрина припарковала машину, перебежала улицу, остановилась у обшарпанного старого дома. Постучала, подождала в нерешительности, постучала опять. Дверь открылась. Небольшая заминка. Андре видел, что Сабрина протянула конверт кому-то, стоящему за дверью. Со своего места он не мог разглядеть, кто это. Ее лицо покрывала мертвенная бледность. Он понял: ей грозит опасность, что-то должно случиться. Может быть, это шантаж? Он выскочил из машины, оставив ее прямо на переходе, и побежал к двери, за которой только что скрылась Сабрина. Может быть, он валяет дурака – пусть, его это совершенно не волнует! Сабрина и так достаточно много испытала, и если кто-то порывается обидеть ее, пусть пеняет на себя. Он убьет их всех, если хоть один волосок упадет с ее головы! Андре постучал один раз, второй – никакого ответа! Тогда он принялся неистово колотить в дверь. Эх, выбить бы ее... Как жаль, что он не догадался захватить с собой Антуана! И тут щелкнул замок.

– Спасибо! – Он широко распахнул дверь, чуть не сбив с ног женщину, стоявшую на пороге, и ворвался в дом.

Темный, неосвещенный холл, узкая лестница. Женщина заслонила ему дорогу, стараясь вытолкнуть его за дверь.

– Туда нельзя!

– Только что сюда вошла моя жена, – соврал он хозяйке. – Она ждет меня. – Но, взглянув на эту неряшливо одетую даму – грязный халат, домашние тапочки, – он понял, что никто его там не ждет. Он терялся в догадках, почему все же Сабрина пришла сюда, и тут до него дошло: они же шантажируют ее! – Ее зовут миссис Харт. Где она?!

– Я не знаю. Здесь никого нет... Вы ошибаетесь.

Не говоря ни слова, Андре вытянул руку и прижал женщину к стене.

– Где она? Ну... Быстро! – рявкнул он.

Женщина указала взглядом наверх. Но Андре уже бежал по лестнице. Женщина с визгом неслась за ним. Она пыталась помешать ему открыть первую дверь на втором этаже, но это лишь облегчило его задачу. Он влетел внутрь и очутился в крошечной комнате с длинным грязным столом и подносом с хирургическими инструментами. В углу комнаты стояли полуодетая Сабрина и высокий потрепанный мужчина, который потянулся за пистолетом. И Сабрина, и женщина громко завизжали. Андре стоял не двигаясь и смотрел на Сабрину, не обращая внимания на пистолет в руке доктора.

– С тобой все в порядке?

Она кивнула. Де Верней перевел взгляд на врача.

– Почему она здесь? – Но он уже обо всем догадался.

– Она пришла сюда по своей воле. Вы из полиции? – Рука мужчины задрожала, но лишь на миг; он продолжал держать Андре под прицелом. Сабрина затаила дыхание.

– Нет, – удивительно спокойно ответил де Верней. – Она моя жена, и ей не нужна ваша помощь. Она пришла сюда по ошибке. Вы можете оставить себе деньги, но я заберу ее домой. – Он говорил с хирургом, словно с ребенком.

Андре безошибочно определил, что врач пьян. Ему стало плохо при мысли о том, что мог сделать с ней этот коновал. Андре заставил себя забыть об этом и повернулся к Сабрине.

– Одевайся! – Он говорил с ней резче, чем с врачом.

Теперь де Верней знал, зачем она пришла сюда. Давным-давно он видел нечто подобное в Париже, когда ему был двадцать один год. Девушка, в которую он был влюблен, выжила, но именно тогда Андре поклялся, что ни за что не позволит любимой женщине пережить эти ужасные мгновения. И на протяжении долгих лет он держал свою клятву. Краем глаза он заметил, что Сабрина наконец оделась. Он указал ей на дверь, а сам обратился к мужчине:

– Я не знаю и не хочу знать вашего имени! Мы никому не скажем, что были здесь. – Он подтолкнул Сабрину к двери.

Поколебавшись, врач опустил пистолет, позволяя Сабрине пройти, а затем взглянул на Андре. Ему понравилась смелость этого человека, и он решил помочь им.

– Если хотите, я все сделаю, пока вы подождете в коридоре. Это не займет много времени.

Андре хотелось ударить его, но вместо этого он вежливо поблагодарил мужчину и, не говоря ни слова, повел Сабрину вниз. Он распахнул входную дверь и вытолкнул ее на улицу. Ни звука не доносилось из здания, которое они только что покинули. Глубоко вздохнув, де Верней подвел Сабрину к брошенной им машине. Прошло не более десяти минут. Если бы он приехал на пять... десять минут позже... Его затрясло при мысли о том, что могло случиться непоправимое. Глядя в сторону, Андре молча открыл дверь машины и грубо втолкнул ее в кабину.

– Андре... – Голос ее дрожал.

Наверное, то же самое было бы с ним, если бы он вдруг заговорил.

– У меня своя машина... Я могу...

Он повернулся к ней, бледный от гнева.

– Не смей обращаться ко мне... – Голос его звенел как струна.

Она была до того напугана, что даже плакать не смела. Они доехали до дома Терстонов; он припарковал машину, и они подошли к подъезду. Руки ее дрожали так, что она не могла вставить ключ в замочную скважину. Он отобрал у нее ключи, открыл дверь, вошел в дом, подождал, пока она войдет за ним следом, и закрыл дверь. Они стояли в холле под куполом. И тут Андре взорвался.

– Господи, какого черта ты там делала? – Андре не хватало слов, чтобы выразить всю силу переполнявшего его гнева. – А знаешь ли ты, что могла умереть прямо на столе в этой грязной дыре! Ты знаешь, что он был пьян? Ты знаешь это?.. Послушай меня... – Он обеими руками схватил Сабрину за плечи и начал трясти так, что у нее застучали зубы.