— Благодарствую, княже, — низко поклонился Малюта и повернулся к братьям: — Пошли! Холопов кличьте, и седлать!
Боярские дети дважды повторять приказа не заставили, бегом помчались к выходу и вниз по лестнице.
— У меня даже лошади нет! — громко предупредил Борис, с трудом поспевая за Скуратовыми.
— Не боись, боярин! — оглянулся через плечо Малюта. — За такой подарок я тебе своего скакуна с легкостью отдам, сам на розвальни рыбные заберусь!
— За какой? — не понял стряпчий, вместе с братьями спустившись с крыльца.
— Так ведь то служба, боярин! — Малюта с силой хлопнул задержавшегося Третьяка ладонью по спине. — И не просто служба — по личному царскому повелению отправляемся! При государе мы оказались, среди свиты близкой! Тут не просто серебро казенное важно, тут себя надобно так показать, чтобы уж точно не забыли, чтобы Иван Васильевич приблизил и дело какое новое поручил. Такая удача раз в жизни выпадает, боярин! Так что поклон тебе до земли, а за царевича свечу рублевую во Ржеве поставлю! Вот уж свезло так свезло!
7 марта 1567 года
Крепость Белая на реке Обша
Обоз с пустыми санями шел ходко, ничуть не отставая от верховых. Тем паче что речной лед был идеально ровным, не зная оврагов и холмов, ям и кочек. Хоть во весь опор гони — лошадь ни разу не споткнется. Одна беда — река временами принималась описывать очень крутые петли, так что мчаться на рысях все же не следовало.
Река повернула вправо, и на левом берегу открылась высокая крепость: земляной вал высотой в три человеческих роста, поверх него — бревенчатые стены с башнями на углах. Из черных прямоугольников бойниц выглядывали толстые жерла тюфяков. Твердыня стояла в крайне удачном месте — река огибала ее почти полностью, и, чтобы замкнуть водяную преграду рвом, потребовалось прокопать всего две сотни шагов низкого перешейка.
Правда, столь удобная площадка оказалась слишком маленькой — и потому для всех обитателей города места внутри не хватило. Множество жилых дворов просторно расположились окрест города, по разные берега от крепости.
— В юности я с этих валов часто на санках катался, — признался развалившийся в санях Малюта. — Все катались. Я страстно мечтал сесть воеводой северной башни. С нее хорошо видно наше подворье, и я воображал, как стану истреблять схизматиков и татар, лезущих к моему дому. Потом я мечтал стать богачом, знатным боярином, каковой способен содержать башню, владеть ею, жить в ней. Ну, ты понимаешь, Борис Федорович. И вот я уже четвертый десяток заканчиваю, ан не то что башню содержать, на отцовское подворье токмо хватает. Жизнь, жизнь. Горько расставаться с мечтами, боярин. Ты еще совсем юн. Так что мой тебе совет, Борис, выбирай мечты, каковые возможно достигнуть.
— Я постараюсь, боярин! — пообещал Борис, покачиваясь в седле.
— Верно ли? — закинул голову назад Малюта. — Тогда скажи, о чем ты мечтал в своем ребячестве?
— Мечтал наесться досыта, — честно признался стряпчий. — Вернее, я мечтал никогда не голодать. Каждый день кушать вкусно и досыта. Иметь возможность кушать все, чего только ни пожелаю.
— Да уж, сие желание куда разумнее, нежели башню захотеть, — добродушно рассмеялся боярский сын. — Не всем, знамо, сего добиться удается, но хотя бы многим. Однако же обещаю, сегодня твоя мечта воплотится точно!
Обоз свернул с реки направо, на уходящий к западу проулок между простенькими жердяными изгородями. Сани проползли через площадь, мимо колодца, повернули к зажиточной избе, размером заметно больше прочих и стоящей к тому же на каменной подклети. Проем между домом и высоким бревенчатым амбаром перекрывали крашенные дегтем тесовые ворота и такая же черная прочная калитка.
Стучать путники не стали. Один из холопов побежал куда-то вокруг, и вскорости на воротах загрохотали засовы, дрогнули створки. Но еще до того, как сани заехали во двор, оттуда послышался радостный крик:
— Папка приехал!!! — и на сани к Малюте одна за другой запрыгнули три девчонки разного возраста, повалили и стали обнимать, дергать за бороду.
— Теперь понятно, отчего она такая всклокоченная, — негромко усмехнулся Борис Годунов и спешился, взяв лошадь под уздцы. Ведь въезжать на чужой двор верхом есть проявление полной невоспитанности, каковую вполне могут принять и за оскорбление.
— Познакомьтесь с гостем, девочки, — приподнялся на локте боярский сын. — Сие есть боярин Годунов, Борис Федорович. Отрок славный, храбрый и веселый. К государю близок, с царевичем в друзьях. Так что вы к нему присмотритесь. Супруге его будущей голодать уж точно никогда не придется!
Три головы в платках резко приподнялись и все разом повернулись к гостю, отчего Боря ощутил себя как-то неуютно.
— Теперича, боюсь, уже не близок, — ответил юный стряпчий. — Государь-то, вон, осерчал. Куда подальше с глаз своих отослал.
— Разве это осерчал? — хмыкнул Малюта. — Пожурил слегка. Поручение у нас недолгое, через пару месяцев с отчетом ему поклонимся. Коли постараемся, может статься, еще и похвалит. А вы, красотки мои, нешто не ведаете, как гостя надобно встречать?
Дочери старшего Скуратова засмеялись, дружно спрыгнули с саней, убежали к дому и скрылись за дверью.
Путники въехали на двор, стали распрягать лошадей. Борис тоже расстегнул подпругу своего скакуна, снял седло, переложив на лавку, скинул с конской спины и перебросил через жердину у коновязи потник, дабы проветрился, передал уздечку подошедшему холопу. Малюта Скуратов к этому моменту тоже освободился, разворошив сено и достав из него продолговатый короб из липового лыка. Вестимо, с подарками. Подниматься на крыльцо боярин, однако, не спешил, уважительно пропустив гостя вперед.
Царский стряпчий, непривычный к столь уважительному отношению, немного замялся, однако — хочешь не хочешь — поднялся по ступеням, старательно вспоминая правила вежливого поведения воспитанного человека в чужом доме.
Между тем в сенях шла отчаянная суета. Хозяйка дома, как назло, никак не поспевала вернуться с заднего двора, гость ужо поднимался по ступеням, его надобно было встречать… Но кому, коли матушка в нетях?
— Анька, ты старшая, ты и встречай! — выпихивали сестры высокую статную девицу с густыми бровями и длинным, с горбинкой, носом.
— Да вы с ума сошли! — Девица отчаянно пыталась прорваться в дом. — У меня пятно на сарафане! И платок холщовый! Манька пусть идет! Она нарядная! Катька, пусти! Сама выходи!
— Манька, держи ее, не пускай! — поймала сестру за юбку девочка лет двенадцати. — Аня, дура, у тебя лента уже в косе! Иди к парню, тебе положено!
— Вот, держите! — в сени с полным ковшом вышла дворовая девка. — Сбитень для гостя.
— Бери! — Раскрасневшаяся в толкотне Мария перехватила ковш и подала сестре: — Анька, ты старшая! Иди, а то гость хозяйку не увидит!
— Он уже наверху, девоньки! — выглянула в щелку Катерина.
— А ну бери! — Мария толкнула ковш в сторону старшей сестры, сбитень качнулся, и часть жидкости выплеснулась Анне на сарафан.
— Вот же ты дура какая! — охнула та, посмотрела на себя, на сестру и зло прошипела через зубы: — Сама облила, сама теперь и иди!
Уставший с дороги гость уже ступил на последнюю ступеньку, когда дверь наконец-то распахнулась, и навстречу стряпчему вышла румяная девчушка ростом с Бориса — голубоглазая, улыбчивая, с алыми губами и маленьким курносым носом. Из-под набивного платка, раскрашенного бутонами роз, проглядывали темные пряди волос, на плечах, поверх синего вышитого сарафана с атласными рукавами, лежала каракулевая душегрейка, из-под которой виднелась тонкая жемчужная нить, в ушах покачивались продолговатые жемчужные капельки. Держа в руках деревянный ковшик, девица степенно поклонилась:
— Хорошего тебе дня, боярин Борис! Гость в дом, радость в дом! Вот, испей сбитеня с дороги!
Юный стряпчий принял корец, с наслаждением осушил пряное горячее варево. Перевернул ковшик, показывая, что не осталось ни капли, и медленно наклонился вперед. Хозяйка не отклонилась, и по русскому обычаю Борис осторожно поцеловал ее в мягкие пухлые губы со слабым свекольным привкусом. Сердце юноши резко заколотилось в груди, по животу пробежала судорога, в лицо ударила кровь, тело защекотало странным тягучим холодком.
Первый поцелуй в жизни…
— А ты красивый, боярин, — шепнула девушка. — Я бы за такого и за ссыльного пошла.
Она схватила ковшик и стремглав умчалась в дом.
— Чего замер? — подтолкнул его в спину Малюта. — Заходи! У меня дома никто не кусается!
От растерянности Борис забыл перекреститься на икону над дверью, но сей оплошности хозяева не заметили. Бояре заполнили собою сени, скидывая тулупы и зипуны, прошли дальше в дом. Там, возле горницы, Малюта крепко обнял и расцеловал женщину в темном платке, с землистым морщинистым лицом, кивнул:
— Угощай, моя хорошая. Опосля поговорим.
Похоже, это была его супруга.
Путники прошли в дом, расселись за столом. Девочка в одноцветном платке, сером сарафане из домотканого полотна и в войлочной юбке поставила на стол большой горшок с ярко-желтой пшенкой, в которой покачивалось масляное озерцо. Следом вошла девица в резном костяном кокошнике, прикрытом легким атласным платком, в сарафане из крашеного синего полотна да с бархатными плечами, атласным поясом и волнистой пышной юбкой с бархатными вошвами, водрузила рядом с горшком весомый бочонок, лаковый от налитого сверху воска.
Сразу стало ясно, кто здесь дворовая девка, а кто — дочь хозяйская.
— Благодарствую, Анечка, — кивнул Малюта, обнажил косарь, коротким сильным ударом оголовья выбил среднюю доску, остальные вынул пальцами, и первым зачерпнул пенистую бражку: — С прибытием, бояре!
Девица вышла в соседнюю светелку, и сестры тут же ринулись к ней с вопросами:
— Ну как там, что?
— Кушают… — с широкой ухмылкой ответила Анна.
— Да понятно, что не молятся, — отмахнулась Мария. — Как там молодец приехавший? Как он, о чем сказывает?
— О дороге да о лошадях.
— И молодец тоже? — вроде как разочаровалась девушка.
— А ты думала, Маня, он тебя раз поцеловал и сразу любовью воспылает? Токмо о тебе мыслить и беседовать станет? — хмыкнула старшая сестра и легонько щелкнула девчушку по носу: — Размечталась!
Анна пошла дальше, а Мария подобралась к двери, чуть потянула на себя створку и попыталась через узенькую щель рассмотреть сидящих за столом бояр.
Первый в ее жизни поцелуй продолжал гореть на губах девушки, путая ее мысли и вызывая в теле странное незнакомое томление.
Запивая кашу хмельным варевом, бояре без особой спешки поели и отправились в баню, уже успевшую немного прогреться. Париться — рано, но раздеться уже не холодно. Здесь, прямо на полке, стоял еще один бочонок бражки, лежала копченая и вяленая рыба, стояли миски с солеными грибами, квашеной капустой, хрусткими маленькими огурчиками. Угощение, надобное не для сытости, а для удовольствия. Бояре, успевшие поснедать каши, голодными себя не ощущали и к бочонку не спешили. Малюта подбросил в топку под огромным котлом с водой несколько поленьев, его братья скинули одежду, оставив ее в предбаннике.
Борис последовал их примеру. Вместе со всеми немного постоял у огня, отошел к полку. Приложился к пущенному по кругу ковшу с брагой. После второго круга как можно безразличнее спросил:
— Анна — это старшая дочь, Малюта?
— Угадал, боярин, — похвалил его Скуратов.
— А та, что сбитенем меня угощала?
— Маруська? То средняя, — кивнул Малюта.
Боря потянулся за копченым окунем, отломал голову, разделил от брюха пополам. Уточнил:
— Маруся?
— Это перед которой ты остолбенел, боярин? — громко заржал Неждан. — Марией Григорьевной ее величать! Никак пробило тебя, молодец? Да ты не смущайся! Племянницы наши все, как на подбор, красавицы!
— Я видел, — согласился Боря.
В бане ненадолго повисла тишина, разрываемая лишь старательным потрескиванием пылающих дров.
— И это все? — не выдержал Третьяк. — И больше ничего сказать не желаешь? Про глаза, про стать, про кожу белую и шею лебединую. Похвали отца чадолюбивого за умение и старание его!
— Не верил, что когда-нибудь столь ладную деву узрею, — бросил окуня обратно на полку стряпчий. — Жалко, нет за мною ни земли никакой, ни дохода какого, дабы хозяйством обзавестись. Сирота я, у боярина Дмитрия Ивановича в примаках живу.
— Речи-то какие! — прибрал его рыбку Неждан. — И со скромностью, да с полунамеками. Мне показалось, али кто-то к товару нашему красному сватается?
— Тебе сколько лет-то, друже? — поинтересовался Малюта.
— Пятнадцать!
— Ну так ты не зарекайся, — посоветовал Скуратов. — Может статься, все еще и образуется. Марии тоже всего пятнадцать. Года два еще ленты себе в косу не вплетет[4]. Ныне говорить рано. Но ты отрок славный, мне нравишься. Такому не откажу.
"Дорога цариц" отзывы
Отзывы читателей о книге "Дорога цариц". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Дорога цариц" друзьям в соцсетях.