Александр Прозоров - Дорога цариц

По этой причине Борис Годунов не мог убить ни Ивана Грозного, ни Дмитрия Угличского, ни Федора Ивановича. Просто потому, что исчезновение царственного покровителя раз за разом сулило Борису не возвышение, а только опалу и месть со стороны злопамятной знати.

Иван Грозный выбрал его своим кравчим совсем не просто так!

Внятных объяснений восхождению Годунова на трон не существует. Это чудо. Ему просто невероятно повезло. Он оказался любимчиком судьбы.

Первый вопрос, который неизменно возникает к романам про эпоху Ивана Грозного, так это: почему в них столь мало казней, убийств и террора?

Увы, но люди, далекие от истории, даже не подозревают, насколько трудно найти в России XVI века что первое, что второе, что третье! Для наглядности приведу краткую биографию Ивана Грозного с основными датами и событиями:

1530 г. Рождение. Детство, восшествие на престол.

1535 г. Детство, смерть матери и отца.

1540 г. Детство, семибоярщина.

1545 г. Помазание на царствие, реформы. Иван IV — любящий и заботливый государь.

1550 г. Взятие Казани. Иван IV — собиратель земель, реформатор, любящий и заботливый государь.

1555–1560 гг. Иван IV — собиратель земель, реформатор, любящий и заботливый государь.

1565 г. Переезд в Александровскую слободу, учреждение опричнины, разгром заговоров Федякина и Старицкого, террор против изменников, 3200 погибших. Иван IV — кровавый тиран.

1570 г. Опричнина забыта, переезд в любимый Новгород. Истребление османской армии. Иван IV — собиратель земель, реформатор, любящий и заботливый государь.

1575 г. Переезд в Старицу. Иван IV — собиратель земель, реформатор, любящий и заботливый государь.

1580 г. Тяжелая болезнь. Но Иван IV все еще собиратель земель, реформатор, любящий и заботливый государь.

1584 г. Кончина.

Как несложно заметить, 99 % всех исследований, статей и споров, научных работ и кинофильмов посвящены отнюдь не самой эпохе Ивана Грозного и не времени его правления, а только одному очень краткому, трехлетнему эпизоду из царской биографии, с 1567 по 1570 год. Именно в этот краткий период возносится из безвестности к славе Малюта Скуратов, именно в эти три года случается опричный террор, заговоры и их разоблачение с казнями виновных и причастных, именно в этот период назначается царской волей и свергается церковными иерархами митрополит Филипп, именно в эти годы происходит «разгром Новгорода».

Поскольку все, всегда и везде обсуждают только трехлетний эпизод из пятидесятилетнего царствования Ивана IV, возникает ощущение, что подобным было все его правление. А это совсем не так. Огромное число русских людей прожило свою активную жизнь до 1567 года, и не меньшее число россиян вошло в активный возраст после 1570 года. И все они ни о каком терроре и казнях и слыхом не слыхивали. И даже не подозревали.

Главные герои данного романа возмужали аккурат в семидесятые годы, уже после разгрома заговорщиков. Все ужасы опричнины закончились еще во времена их детства, и потому примостить в роман хоть немножко кровавых кошмаров у автора, увы, не получилось.

Кстати, об опричнине. Чтобы лучше понимать жизнь русских людей XVI века, нужно иметь представление и об этом явлении.

Итак, в 1565 году государь выехал в Александровскую слободу и основал там монастырь, для которого сам написал устав, в котором сам стал настоятелем, князя Афанасия Вяземского назначил келарем, прочая свита превратилась в пономарей, звонарей, служек и простых иноков в монашеских одеждах. Малюта Скуратов в 1567 году поступил в сию обитель причетником. Что это было? Вариантов несколько:

1. Возможно, известный своей набожностью Иван IV и вправду решил посвятить себя служению Богу. Ведь он даже отрекся от престола! Правда, от мира царь ушел с размахом — не просто в какой-то монастырь, а в свой собственный, со своим уставом (женатым в монахи разрешается) и полным самоуправлением (митрополиту обитель Иоанна не подчинялась).

Совсем не факт, что отречение царя те же Шуйские не приняли с большим восторгом. Обратно на престол отрекшегося правителя князья вполне могли и не позвать, выдвинув своего монарха или организовав «боярскую демократию», как попытались сделать это в 1598 году. Просто в 1565 году не сложилось (да и в 1598-м тоже).

Так что вариант с принятием царем пострига вполне реален. Однако в дальнейшем Иван Васильевич все же попытался совместить жизнь инока со служением православной державе.

2. Царь попытался создать в России элитный монашеский орден — по примеру западных военно-религиозных обителей. Например, король Фердинанд Арагонский был главой монашеского ордена Калатравы, и это никого не удивляло, как не удивляло существование Тевтонского монашеского ордена, с которым Иван IV провел успешную для России войну.

3. Недовольный церковной коррупцией и кумовством, царь попытался переналадить религиозную жизнь общества под себя, став по примеру Англии главой одновременно как государства, так и государственной «англиканской» церкви. В русском варианте, разумеется.

4. Иван Васильевич планировал создать замкнутый институт для воспитания новой элиты — будущих воевод и чиновников русского государства.

5. Государь возжелал создать подобие янычарского корпуса…

Вариантов довольно много, однако все они являются вполне обыденными и приемлемыми для общества и нравов того времени. Иван Грозный не совершил ничего особенного и экстравагантного, создавая в Александровской слободе личную обитель. Похожие организации существовали в XVI веке сплошь и рядом.

Беда случилась в 1567 году, с раскрытием заговора Федорова-Челядина. Именно с этого момента царь и стал использовать людей из своего проекта — как единственно безусловно преданных — для разгрома крамольников.

В конце 1569 года с заговорщиками было покончено, но интерес царя к старым замыслам угас, и его личная обитель больше уже никогда не возобновлялась.

Вот и вся «великая тайна опричнины Ивана Грозного».

XVI век даровал историкам великое чудо — обилие финансовой отчетности, посвященной тем или иным событиям. Благодаря оной, впервые в исторической науке ученым удалось сравнить сведения, сообщаемые очевидцами событий, с реальными достоверными данными.

Так, например, очевидцы сообщают, что опричная армия Ивана Грозного насчитывала до шести тысяч человек. Однако сохранившийся список опричников с их службой и жалованьем по окладу перечисляет всего лишь шестьсот шестьдесят одного служилого боярина (все вместе получали 14 417 рублей деньгами) и тысячу сто семьдесят восемь дворовых людей, занятых в четырех приказах (вместе получали 5991 рубль деньгами). Всего в опричнине состояло тысяча восемьсот сорок девять человек, включая сытников, скорняков, поваров, саадачников, ножевиков и прочих ремесленников и простолюдинов из обслуги.

Данная цифра особенно интересна тем, что начиная с 1572 года Опричный двор Иван IV повелел именовать Государевым, а значит, мы можем прикинуть примерную численность царского двора. Не такой уж он был и большой — всего лишь около двух тысяч человек вместе со слугами. По современным понятиям — контора среднего размера.

Правительство XVI века и близко не походило на тот огромный неповоротливый госаппарат с бесчисленными анонимными и безликими муравьями-чиновниками, к которому мы привыкли в наше время. Царский двор эпохи Ивана Грозного — это что-то вроде современного офицерского городка. Все друг друга знают, у большинства обитателей есть между собой личные отношения, царь вполне может общаться и даже свысока дружить со многими простыми солдатами, а его дети — разгуливать без охраны где хотят и с кем хотят.

Да и армия…

При взгляде на документы эпические битвы XVI века моментально съеживаются до размеров небольших стычек, а кровавые гекатомбы потерь — до относительно терпимых трагедий.

В битве при Чашниках очевидцы увидели девять тысяч убитых русских бояр. Разрядная книга перечисляет сто пятьдесят человек погибших и пропавших без вести, включая воеводу князя Петра Шуйского и мужиков-возничих.

В Судьбищенской битве очевидцы говорят о пяти тысячах погибших, Разрядная книга же перечисляет триста двадцать детей боярских и тридцать четыре стрельца.

В результате пожара в Москве, случившегося при набеге Девлет-Гирея в 1571 году, по словам очевидцев, сгорела стопятидесятитысячная русская армия и еще около восьмисот тысяч жителей столицы. Между тем синодики поименно перечисляют немногим более двухсот (не тысяч, а просто двухсот) скончавшихся служилых людей.

Кстати, после взятия Казани, битва в которой также описывается как: «двое суток вывозили погибших», синодики тоже едва превысили двести погибших.

В Новгороде очевидцы насчитали семьсот тысяч убитых опричниками людей. По документам же — тысяча пятьсот пять погибших и триста арестованных.

В 1572 году Россия ждала второго нашествия османской армии. В преддверии этого события держава, напрягая все свои ресурсы, выставила в поле максимально возможное число ратных людей. По мнению очевидцев, русских собралось от пятидесяти до семидесяти трех тысяч человек, а османов и татар — «…по смете и по языком с царем и с царевичи и с пашою турских и крымъских, и нагайских, и черкаских людей 150 000 и больши; да вогненново бою было 20 000 янычаней» («Московский летописец»).

Разрядная книга сухо пересчитывает: «всего во всех полкех со всеми воеводами всяких людей 20 034 чел., опричь Мишки с казаки».

Получается, двадцать тысяч ополченцев вырезали практически полностью сто семьдесят тысяч османов с союзниками, лучшую, после русской, армию Европы? Или все-таки согласимся, что численность врагов тоже преувеличена очевидцами в три-четыре раза?

Из всего вышеизложенного видно, что истории про стотысячные армии XVI века относятся к области фантастики. Столько ратных людей на Русской равнине просто не существовало. На восточном направлении численность ведущих боевые действия полков никогда не превышала десять тысяч воинов, в Ливонской войне армии крайне редко дотягивали даже до одной тысячи человек.

Например, в знаменитой битве при Лялицах, в которой армия князя Хворостинина разгромила войска знаменитого шведского полководца Понтуса Делагарди и после которой Швеция запросила «Плюсское перемирие», так вот в этой эпической битве с одной стороны сражалось двести человек, а с другой — сто сорок шесть.

Наверное, этих фактов вполне достаточно, чтобы представить себе характер и размеры военных походов того периода и размах тогдашних сражений. Посаженная на коней царская свита в реалиях XVI века представляла собой грозную силу, и взять средний европейский город для нее не составляло особого труда. Были бы только пушки, чтобы стену разворотить.

Наверное, рассказ о Великом Новгороде тоже вызвал у читателей немалое разочарование. «А как же Новгородский погром? — наверняка возмутились они. — Если в романе есть Новгород и Иван Грозный, то обязательно должен быть и погром с грудами трупов и кровавыми реками!»

И здесь в плане исторической реставрации с «Новгородским погромом» имеются большие проблемы: «…Затем последовали казни, продолжавшиеся до 15 февраля. Было казнено с применением различных пыток множество горожан, включая женщин и детей. Иван велел обливать новгородцев зажигательной смесью и затем, обгорелых и ещё живых, сбрасывать в Волхов; иных перед утоплением волочили за санями; а жен их он повелел за руки и за ноги младенцев к матерям своим привязать, и с великой высоты бросать в воду. Священники и монахи после различных издевательств были забиты дубинами и сброшены туда же. Современники сообщают, что Волхов был запружен трупами. Людей забивали до смерти палками, бросали в реку Волхов, ставили на правёж, чтобы принудить их к отдаче всего своего имущества, жарили в раскаленной муке. Были дни, когда число убитых достигало полутора тысяч; дни, в которые избивалось 500–600 человек, считались счастливыми…»

Заканчивается все это выводом:

«Увидев безграничную любовь к себе новгородцев и их преданность, Иван Грозный дрогнул сердцем и приказал всячески облагородить и укрепить Великий Новгород, украсить его, выстроить здесь прекрасный дворец и перенести сюда свою столицу из Александровской слободы. В знак своей любви к новгородскому люду государь приказал отлить для Великого Новгорода огромный колокол, и переселился в сей град уже через год, даже не дождавшись окончания строительства…»