Ты хочешь услышать мольбы?

Так послушай меня сейчас.

Я, о гордости позабыв,

Опущусь на колени тотчас.

Я прошу, уступи мне, малышка,

И весь мир я тебе отдам.

Никогда не сдамся, глупышка.

Пока ты не дашь мне шанс.

Ди наклоняется ко мне и шепчет:

— Мы будем вести себя так, будто эта песня не о тебе?

— Заткнись, — шиплю я в ответ, но чувствую, как она улыбается позади меня.

Делай вид, что тебя не волную,

Избегай встреч со мной

И хватайся за мысль любую,

Надеясь, что ночью приснится другой.

Я скрещиваю руки на груди, покачиваясь на каблуках. Он должен был это сделать. Написать песню обо мне. Это так дёшево, будто он каждой девушке, с которой был, писал в подарок песню. Мэт продолжает петь, а я тем временем закипаю. Серьёзно? И эта песня должна была мне понравиться? Из моих ушей буквально валит пар, и я почти не слышу последних слов. Когда я возвращаюсь к реальности, он поёт припев:

Пока ты не дашь мне шанс.

Ну, малыш, всего один шанс.

Только шанс.

Я готов на всё, если ты дашь мне шанс.

Толпе песня понравилась, они хлопают и кричат от восторга, пока Мэт их благодарит, а музыканты начинают играть следующую песню.

— Что ж, — говорит Ди. — Это было... что-то.

Я только фыркаю.

— Мне нужно готовиться к выступлению. — Она касается моей руки. Ди выглядит сконфуженно, будто не может меня понять. — Увидимся после концерта?

— Да, да, — отмахиваясь, отвечаю я.

Я настолько зла, что забываю пожелать ей удачи. Стою не двигаясь, пока он заканчивает последнюю песню. Мэт уходит со сцены, и толпа взрывается в овациях.

Я сдерживалась всё лето. Решила держаться подальше от него, чтобы защитить нас обоих, и это было правильным решением. Но он продолжает переходить границу между нами. Я держалась подальше от него, для его же блага, а также для моего и Ди. Я послушала всю песню, так? А теперь Мэт Финч выслушает целую тираду от меня — за свою самоуверенность и неосторожность.

Мои каблуки стучат по полу коридора, пока я несусь в гримёрку Мэта. Охранник переводит взгляд от VIP-пропуска на моё лицо и не задерживает меня. Только бы попробовал.

Без стука я поворачиваю ручку и открываю дверь. Мэт стоит возле дивана, удивлённый тем, что я так врываюсь.

— Какого чёрта ты о себе возомнил? — спрашиваю, становясь в боевую позицию.

— Ух, ты, — говорит Мэт, поднимая руки, будто сдаваясь. — Чувствую, я сделал что-то неправильно.

— Не пытайся быть милым.

— Рейган, серьёзно. Что я сделал?

Он смотрит на меня как на сумасшедшую и подходит ближе, нежно кладя руку мне на плечо.

— Думаешь, можешь использовать меня как материал для песен? — Я уворачиваюсь от его руки.

Мэт замирает в удивлении.

— Что? Нет. Конечно нет.

— Ты стоишь на сцене и подрываешь ваши «отношения» с Ди, и для чего? Потому что тебе нравится меня бесить?

— Рейган, — говорит он серьёзно. — Прекрати. Я такого не делал.

— Тогда почему?

Он пожимает плечами.

— Я без понятия! Когда чувствую что-то — я пишу об этом песню. И делаю это просто так, без заранее продуманного плана.

Я не могу поверить, что он не понимает, как может повлиять на Ди вынос наших — чего бы там ни было — на публику.

— Боже, — вздыхает Мэт. — Большинству девушек бы понравилось, напиши я о них песню.

— Ну, я не большинство, — огрызаюсь я.

— Конечно нет, блин! — Он повышает голос. — Вот поэтому я и хочу, чтобы ты успокоилась и сходила со мной куда-нибудь.

— Сходила с тобой? — повторяю я злобно, показывая на дверь. — Куда, например? Нам нельзя выходить на публику, потому что ты должен встречаться с Ди. Мы можем быть только в нашем номере или в автобусе.

— Если ты настаиваешь, — говорит Мэт, пытаясь сгладить ситуацию.

— Я серьёзно. До конца тура остался месяц, а что потом? — спрашиваю я, чувствуя, что злюсь ещё больше, и кровь разгорячённой лавой бежит по моим венам. — Я просто девушка на лето, а потом мы разбежимся?

— Ого, — отвечает Мэт, отступая назад, будто мы зашли слишком далеко. — Это несправедливо.

— И знаешь что? Мне не нравится такой Мэт Финч! — Я взмахиваю руками, будто это доказывает мою точку зрения.

— Что это должно значить?

— Мне не нравится этот напыщенный рок-герой, который подмигивает мне и пишет эти милые песенки как фальшивый способ приударить за мной. А знаешь, кто мне нравится? Мой друг Мэт, который очень хорошо относится к Ди и у которого под этой оболочкой находится живая душа. Мне не нужен Мэт-звезда. Мне это не нужно. Моя жизнь уже испорчена, и мне нужна... реальность.

Я не знала, насколько это правда, пока сама не произнесла вслух. Я сама склеила себя по кусочкам. И не могу притворяться, будто не обожглась. Ди никогда не прячет боль от меня, и это нормально — чувствовать то, что я чувствую рядом с ней, без цензуры или стыда. Не хочу окружать себя людьми, которые прячут свою боль за ухмылкой и хвастовством.

— Ладно, — произносит Мэт тихо. Он смотрит прямо мне в лицо. — Я не знаю, что сказать.

Тяжело дыша, я отвечаю:

— Скажи мне правду. Или не говори ничего. И перестань писать обо мне песни.

Он глубоко вдыхает, готовясь ответить на мой выпад.

— Да. Хорошо. Тебе нужна честность? Мне девятнадцать, и моя успешная карьера уже успела закончиться. У меня абсолютно нет представления о том, чем я хочу заниматься в жизни. Моя группа распалась, и я написал пару песен, которых едва хватило на сольный альбом. А окончив школу, узнал, что у моей мамы рак. Теперь что?

Наступает тишина. Я молчу, и это его только поддевает. Он вскидывает руки, заводясь ещё больше.

— Она умерла через восемь месяцев после того, как ей поставили диагноз, и я посвятил каждую секунду этого времени ей, чтобы она чувствовала радость, а не страх или грусть. Возил её на химиотерапию, заставлял смеяться, пел для неё. Я отдавал ей всё, что у меня было, и когда её не стало, я стал пустым. Все эти месяцы я просто жил с папой, играл с маленьким племянником и смотрел кучу дерьмовых программ по телику. Мои братья и сестра живут своей жизнью, а у меня нет ни малейшего понятия о том, что я делаю. Так что прости меня за то, что я надеваю маску вместо того, чтобы всем рассказывать свою сопливую историю.

Я открываю рот, но он прерывает меня, делая шаг вперёд:

— И ещё одно. Если ты называешь мои песни милыми песенками, то это не значит, что в них нет честности. Эти миленькие песенки — мой способ борьбы со всем, о чём ты не даёшь мне сказать. Я вынужден быть с тобой каждый день, но вынужден молчать. Если бы я не выпускал свои эмоции хоть куда-нибудь, то сошёл бы с ума в одиночестве в своём тур-автобусе, думая о тебе. И ещё...

До того, как Мэт успевает закончить фразу, я закидываю руки ему на шею и касаюсь его губ своими губами. Он отзывается моментально, будто знал, что я так поступлю. Меня побеждает моя же наивность, но меня это только подстрекает. Мне не следовало этого делать, не следовало, но я в этом нуждаюсь. Мэт подхватывает меня на руки и движется вперёд, пока я не упираюсь спиной в кирпичную стену. Опускаю свои руки за его воротник, только чтобы прижать его ближе. Чувствую каждый мускул на его спине, и Мэт обнимает меня ещё сильнее. Мои мысли сейчас — это искры, и поцелуй, подобный этому, может заставить поверить, что это мы изобрели поцелуй. Здесь и сейчас. Что мы первые люди на земле, которые узнали, каково это — чувствовать губы другого человека на своих губах.

Когда Мэт отстраняется, мы оба тяжело дышим. Он так близко ко мне, и я знаю, что не должна, но разрешаю ему поцеловать меня ещё раз. В этот раз мы целуемся медленней, он проводит рукой по моей шее. Я использую свой последний защитный механизм, пытаюсь себя отговорить: «Рейган, это в самом деле хорошая идея?» Но когда чувствую его губы на своих, я не могу отвечать или даже думать. У меня крутится лишь одна мысль: «Рейган, у тебя проблемы».

В моей голове раздаётся вой сирены, и я кладу руки ему на грудь — отчасти, чтобы быть ближе, и отчасти, чтобы оттолкнуть его. Не уверена, что это сработает.

Он, должно быть, ощущает мою борьбу, потому что задаёт вопрос:

— Что случилось?

Я качаю головой, его губы почти касаются моих.

— Это ужасная идея.

Мэт улыбается, в полной уверенности поднимая брови. Его тёплые руки гладят моё лицо, и он заставляет меня посмотреть в его глаза цвета грозовых облаков.

— Тебе понравится. Вот увидишь.

Он говорит медленно и уверенно, и я хочу ему верить. Хочу спрятаться в его руках до тех пор, пока моя жизнь не придёт в норму. Мэт заправляет мои волосы за ухо, снова наклоняясь ко мне. Меня опять наполняет предчувствие, которое я обычно отрицаю. Однако сейчас я ставлю на кон всё, что имею, надеясь только на то, что Мэт окажется прав.


Глава 14. Из Ноксвилла в Нью-Йорк

— Так-так. — Я держу журнал так, будто читаю детям сказку. И хотя моя аудитория состоит только из Мэта и Ди, я всё равно разыгрываю спектакль, пока мы едем в Нью-Йорк. — Посмотрите на эту прекрасную пару.

На глянцевой странице журнала напечатаны фотографии звёзд с премии «Дикси мьюзик эвордс», которая была две недели назад. Такое ощущение, что прошло уже очень много лет с тех пор — странная прежняя жизнь, в которой я никогда не целовалась с Мэтом. На всю левую страницу разворота поместили фотографию Мэта и Ди. Мэт легко обнимает мою подругу за талию, и они позируют на камеру, такие сияющие и шикарные. Так странно видеть их так же, как их видит весь мир — парой. Кажется, я должна чувствовать ревность, но ничего такого со мной не происходит. Для меня это два разных парня — Мэт-звезда и Мэт, которого я целовала три дня назад. И каждый день после этого.

— Уф, — произносит Ди, кривляясь мне с дивана напротив. Мы едем в Нью-Йорк на ток-шоу, а потом на концерты по Восточному побережью. — Так странно видеть эти фото сейчас, когда вы, ребята… ну пофиг.

Мэт смеётся, очевидно, довольный тем, что мы с ним «ну пофиг». Он сидит на полу возле меня, прислонившись ко мне и настраивая гитару.

— Давайте посмотрим, что у нас здесь, — продолжаю я, бросая взгляд на текст. — Они говорят, что ты «очаровательная» и «талантливая от природы» исполнительница.

— Что ж, — отвечает Ди, — это мило.

— А ты, — продолжаю я, взглянув на Мэта, — «очаровательное дополнение к сцене кантри-музыки в комплекте с мальчишеской серьёзностью, которая осталась со времён „Финч Фор“».

— Чёрт, — склоняет голову Мэт. — Уже второй журналист называет меня мальчишкой.

— А что в этом такого? — спрашивает Ди.

Он поворачивается к ней.

— Мне девятнадцать. Я не мальчишка.

— Всё дело в твоих волосах, — говорю я, даже не поднимая взгляда от журнала.

— Что не так с моими волосами? — спрашивает Мэт.

— Всё в порядке. Но ты не менял причёску со времён «Финч Фор».

Он морщится.

— Наверное, да. Я не знаю.

— Да, — продолжает Ди. — У тебя та же причёска. Почти что неаккуратная.

— Неаккуратная?

— Да. — Я показываю на его виски. — Тут волосы уже начали завиваться. Выглядишь…

Мы с Ди изучаем его лицо.

— …мальчишкой, — решает Ди.

Мы обе хихикаем, а Мэт таращит глаза, будто мы его предали.

— Ну вы и злые! Я выйду из автобуса на следующей остановке.

— Вряд ли, — замечаю я.

Он улыбается и обнимает мою ногу. Как только мы поцеловались, барьер между нами был разрушен. С тех пор Мэт без проблем находится возле меня. В любой момент, когда мы не на публике, его рука обнимает мою талию, руку, ногу, плечо, что угодно. И хотя я не хочу это признавать, у меня такое ощущение, будто мы знаем друг друга уже очень долго.

Наши глаза встречаются, и я улыбаюсь ему. Я не привыкла улыбаться, так что мне кажется это странным.

Внимание Ди возвращается к ноутбуку, она печатает ответы для интервью.

— Эмм, ох...

— Что? — спрашиваем мы с Мэтом одновременно.

— Только что написала Лисса. Она хочет поговорить по скайпу через пять минут… об этой фотографии.

Ди поворачивает компьютер к нам. На фотографии две улыбающиеся девушки, очевидно, студентки, их лица блестят от вспышки фотокамеры. Они милые, одеты повседневно, сидят в каком-то баре. И потом я замечаю. Позади них, слева, Мэт Финч разговаривает с брюнеткой, которая держит его за руку. Эта девушка — Ди в парике, в тот вечер, когда она случайно напилась.