— Ну… — Он немного выглядывает из-за газеты. — Скорее всего, это я ему сказал.

— Ты говорил с ним? — повторяю я не своим голосом. — Боже, пап!

— Откуда я знал, что у вас тут такая драма? Он появляется у порога и собирается петь серенаду для моей дочери. Я подумал, что это нормально, даже мило.

— Но это не так! Я его ненавижу!

В этот момент открывается дверь, и в кухню заходит Бренда, держа в руках по пакету с продуктами. Папа поднимается ей навстречу, чтобы помочь, а Бренда кладёт ключи на стол.

И только потом переводит взгляд на меня.

— Мне кажется, всегда, когда я прихожу с работы, у нас дома какие-то новые персонажи. Чья это машина?

Блестящий «порше», о котором мне рассказывал Мэт, стоит в нашем дворе. Моя летняя жизнь опять вклинивается в обычную, и это очень странно. Я молча поднимаю глаза к потолку. Папа отвечает вместо меня:

— Мэта Финча.

— Того парня, который выступал вчера на концерте?

— Именно.

— Интересно. Он кажется милым, и у него прекрасный голос! — суммирует Бренда. — И где же он?

Бренда выглядит такой радостной, что это начинает меня бесить. Поэтому я поднимаюсь на второй этаж и открываю окно в комнате, которая находится прямо под моей. Теперь мы с Мэтом почти на одном уровне. Очень странно видеть его так близко к дому, где я выросла. И теперь я смущаюсь того, что не накрашена.

Но я решительно сообщаю Мэту:

— Я действительно собираюсь звонить в полицию.

Он продолжает петь:

Надеюсь, так и будет, да, так и будет.

Потому что полицейские напомнят тебе,

что ты тоже ошибалась, ты тоже ошибалась…

Разозлившись, я хлопаю створкой и сшибаю один из многочисленных горшков Бренды. Как он посмел сказать это мне; как посмел обернуть всё против меня? Я оборачиваюсь на шум позади меня и вижу, как папа пытается не засмеяться. Спасибо за поддержку, пап.

Поднявшись к себе, я беру телефон. Мне нужен план действий. Я не очень дружу с местной полицией, поэтому не смогу позвонить им и нажаловаться. Если разобью битой «порше» Мэта, то это будет правонарушением, поэтому этот вариант тоже отпадает. Наконец, у меня появляется отличная идея, и я набираю номер Бо Моргана. Он на пару лет старше меня и к тому же в нём удивительно сочетаются хороший характер и чертовски привлекательная фигура. Вот почему я пару раз целовалась с ним в девятом классе. И я сохранила на всякий случай его номер — потому что он работает в автосервисе своего отца.

— Привет, Бо, — я стараюсь говорить спокойно. — Это Рейган О’Нил. Слушай, мне нужна твоя помощь. Мой друг припарковал свою машину возле моего дома, и теперь она не заводится. Нам очень нужен эвакуатор.

К тому времени, как Бо приехал к моему дому, я успела надеть своё лучшее летнее платье и лучшие туфли, и тщательно накрасилась. Если я собираюсь одолеть Мэта, мне нужна моя броня. Наконец, у ворот появляется эвакуатор, и я машу Бо рукой. Мимо меня проплывает Бренда в соломенной шляпке с широкими полями. Мэт по-прежнему стоит с гитарой на заднем дворе и поёт свою серенаду, поэтому я уверена, что он не заметит, как увозят его машину.

Бо машет мне в ответ и улыбается. Краем глаза я замечаю, что Бренда остановилась и с удивлением смотрит на меня. Но я игнорирую её и смело подхожу к грузовику.

— Привет, и спасибо тебе, — начинаю я. — Мой друг заберёт её через несколько часов. Я сообщу ему ваш адрес. Он, конечно же, заплатит.

— Отлично, — улыбается Бо. — Рад встрече. Отлично выглядишь.

— Спасибо.

— Крутая машина. — Бо кивает в сторону «порше».

Я улыбаюсь.

— Вообще-то, просто кусок дерьма.

Я почти не слышу, что именно играет Мэт. Но не думаю, что сегодня он очень разборчив в своём репертуаре.

Я наблюдаю, как машина Мэта поднимается в воздух. Наконец, Бо выезжает на дорогу и сигналит мне на прощание. Это очень некстати — теперь Мэт наверняка услышал шум. Но всё равно уже слишком поздно — его машина едет на окраину Нэшвилла.

Конечно же, музыка тотчас замолкает, и следующее, что я вижу — это Мэт, выбегающий с нашего заднего двора с гитарой, хлопающей его по спине. Я скрещиваю руки на груди, готовясь к бою. Мы целовались почти неделю назад, но кажется, будто прошёл месяц. Мэту не место возле моего дома. Здесь он выглядит как воспоминание, как призрак человека, которым он когда-то для меня был.

— Черт побери, Рейган! Что это было?! — От того, как он произносит моё имя, у меня по спине пробегают мурашки. Но он должен понимать, насколько я сейчас зла, раз вызвала эвакуатор.

— Это либо копы, либо эвакуатор, — спокойно отвечаю я, разглядывая ногти, просто чтобы разозлить его ещё больше. И это срабатывает.

— Ты вызвала эвакуатор, — повторяет Мэт.

— Это такая метафора. Ну, представь, что это не твоя машина, а моё доверие, которое неожиданно исчезло, — говорю я. — Может быть, так ты поймёшь, насколько я зла на тебя.

Я думала, что сейчас Мэт начнёт извиняться. Но ошиблась — вместо этого он жутко разозлился.

— Мне стоит сказать тебе, — начинает Мэт, всё повышая голос, он явно зол. Отлично. — Что ты была ко мне необъективна с того самого момента, как мы встретились. Ты только и ждала, когда я облажаюсь. Но это не доказывает, что я плохой. Это доказывает, что люди ошибаются. Я хороший и просто отлично тебе подхожу.

Он показывает пальцем на меня, как бы обвиняя. Я чувствую, что мои щёки начинают алеть и всем сердцем жалею, что Бренде всё слышно.

Прежде чем я успеваю открыть рот, Мэт продолжает уже спокойнее:

— То, что случилось на прошлой неделе, было ошибкой, но я не хотел тебя обидеть, и, думаю, глубоко внутри ты это знаешь. Мне кажется, что ты специально выдумываешь оправдания, чтобы оттолкнуть меня.

Бренда до сих пор работает в саду, а я так испугана, что хочу прямо сейчас провалиться сквозь землю. Мэт подходит ближе, так близко, что я могу оттолкнуть его, стоит мне только захотеть.

— И когда я приезжаю сюда, ты вызываешь эвакуатор, пытаясь разозлить меня и оттолкнуть ещё дальше. Но я не кусаюсь, Рейган. Может быть, это все срабатывало с другими парнями, но не со мной.

Я всё ещё держу руки скрещёнными на груди и молчу. Мне нечего ему сказать.

Он выглядит полностью опустошённым и качает головой.

— Но забудь, ведь ты слишком зла, чтобы видеть меня.

Он прав. Я очень зла, и это стоит стеной между нами. Я не могу вспомнить Мэта до ситуации с Корин. Чувство, что меня предали, не покидает меня. Он напомнил мне, как сильно кто-то может ранить, когда подпускаешь его слишком близко.

— Если бы ты понимала меня, то знала бы, насколько мне жаль, — тихо произносит Мэт. — И то, что я прав.

С этими словами он поворачивается ко мне спиной и уходит. Гитара бьётся о его спину, и он выглядит как грустный бродяга-менестрель.

— Мэт, подожди! — кричу я.

Он смотрит на меня, будто готовый вернуться, если я скажу что-то стоящее. Я вздыхаю.

— По крайней мере, давай я подвезу тебя до стоянки.

Мэт на мгновение выглядит удивлённым, как будто я должна была сказать что-то другое. А потом качает головой.

— Ни в коем случае. Мне нужно пройтись и подумать. Успокоиться и не наговорить того, о чём буду жалеть.

— Отлично! — вскипела я. Я пыталась быть хорошей, но он отверг моё предложение. — Мне плевать! Отличной тебе жизни!

Услышав мой выкрик, Мэт ускоряет шаг и начинает ступать тяжелее, как будто выплёскивая свою злость. Потом он оборачивается ко мне.

— Мы не закончили!

— Как бы не так! — кричу я в ответ. — Мы закончили ещё неделю назад!

Мэт отворачивает и вскидывает руки над головой в бессильной злобе. Отлично. Если он собирается психовать, то я тоже буду. Мои щёки горят от злости. Я поворачиваюсь на каблуках и иду назад в дом, где собираюсь захлопнуть за собой каждую дверь. Бренда стоит у крыльца и наблюдает за мной. Я знаю, о чём она думает. Меня всё лето не было дома, и всё-таки я привезла с собой драмы. Всё та же Рейган, которая рушит всё, к чему прикасается.

— Вызвала эвакуатор, Рейган? — спрашивает Бренда. Она произносит это своим любимым тоном, который меня всегда доводил до белого каления. — Не думаю, что папа именно этому тебя учил.

— Откуда ты знаешь? Ты не моя… — Слова сами срываются с моих губ, и я не могу остановиться. Я не хотела говорить ей этого, но сейчас меня не стоит трогать.

— Да, чёрт побери, я не твоя мать, — повышает голос Бренда, поднимаясь на ноги. Я распахиваю рот от удивления, что она так заговорила. — Твоя мать — эгоистичный ребёнок, не способный увидеть и оценить то хорошее, что находилось прямо у неё под носом.

Бренда снимает перчатки с рук и бросает их на землю. Наверное, мне должно быть обидно за свою мать, но я ничего подобного не чувствую. Наоборот, мне впервые не хочется засмеяться от того, насколько нелепо сейчас одета Бренда.

— Я никогда не встречала твою маму, — продолжает она, подойдя ближе. Теперь она говорит чуть мягче, словно стараясь не испугать меня. — И я не должна говорить плохо о ней, но всё же…

Я смаргиваю, всматриваясь в острые черты лица Бренды.

— Она оставила маленькую милую девочку и хорошего мужчину, которые любили её, и я не буду даже притворяться, что понимаю, почему она так поступила. Я точно не твоя мать, но она последний человек, кем бы я хотела быть.

Я громко сглатываю. Бренда пристально смотрит мне в глаза, ожидая, что я пойму сказанное ею. И я понимаю.

— Я не хочу быть похожей на неё.

— Ты и не похожа на неё, — отвечает Бренда. Потом она упирает руки в боки. — И я не понимаю, почему ты всё ещё стоишь здесь.

Носком обуви я ковыряю землю.

— Всё сложно.

— Правда? А мне кажется, мы всегда усложняем то, что на самом деле просто и ясно.

Я скрещиваю руки на груди.

— Думаешь, мне стоит простить его?

— Нет, милая, — говорит Бренда, опять надевая перчатки. — Я думаю, ты уже простила.

Её слова ударяют меня прямо в сердце. Она права, так права, что я ненавижу её за это. Нет, я ненавижу себя за это. Я ненавижу Мэта за то, что он прав, и за то, что мне проще злиться, чем открыться ему.

— Вот чёрт, — бормочу я, приглаживая волосы. Я ненавижу ошибаться и ненавижу, когда меня заставляют жалеть о своих словах.

Бренда не выговаривает мне за ругань; она даже не смотрит на меня. Она снова вернулась к своей работе, вырывая последние сорняки. Может быть, она думает, что я уже ушла, но я не могу заставить себя сдвинуться с места. Я знаю, как мне следует поступить, но ноги просто не двигаются. Я всё продолжаю думать, и в моей голове всё крутятся картинки моей жизни, как фотографии на вентиляторе в моей комнате.

— Бренда? — тихо зову я.

Она садится на корточки и вытирает пот. А после поднимает взгляд на меня, и я начинаю кое-что понимать. Есть одна вещь — настолько простая, что я не понимаю, как раньше до этого не додумалась: я не хочу избегать страха. Я не моя мать и не стану убегать от проблем только потому, что испугалась.

Бренда выжидающе смотрит на меня, и я осознаю, что молчу слишком долго. Поэтому просто говорю ей:

— Спасибо.

И потом я начинаю бежать. Мои каблуки громко стучат по асфальту, но так я буду догонять Мэта до завтрашнего утра. Поэтому я снимаю туфли и бросаю их к нашему почтовому ящику. Мне непривычно быть без каблуков, и мне вообще непривычно бежать. В школе я всегда пропускала физкультуру, кода мы бегали кросс. Так что последний раз я так бежала от полиции. И это значит одно: обычно я бегу от проблем, а не навстречу им.

Впереди меня тянется грязная дорога, справа ряды кукурузы, а слева лес. Я бегу по траве, потому что земля всё ещё мягкая после дождя. Наконец, вдали я вижу Мэта.

— Мэт! — кричу я. — Мэт!

Он оборачивается, и я не могу понять выражение его лица. Он не делает ни шага мне навстречу, и этого достаточно, чтобы я засомневалась в своём решении. Мэт стоит неподвижно, и понимаю, что он ждёт, пока я подойду ближе. Теперь я смотрю на него без ярости, ещё час назад пеленой застилавшей мне глаза. Мой Мэт, мой милый смешной Мэт… выглядит злым. Мне тяжело дышать, и я понимаю, какой грязной выгляжу.