Высокий, худощавый, с аккуратной седой бородкой и торчащими в стороны усами, он благодарно принял бокал виски, который ему протянул граф.

— Благодарю, милорд. Виски очень кстати в такую холодную ночь — или, я бы сказал, утро, потому что, как вижу, уже забрезжил рассвет.

— Очень любезно с вашей стороны прийти, доктор. Я велю, чтобы вам немедленно подали завтрак.

Врач удивленно поднял бровь.

Ему было бы крайне сложно отказать в настойчивой просьбе Джорджа сегодня ночью.

— А юной леди? Как ваша пациентка?

Граф отвернулся, задавая вопрос, и положил руку на белую мраморную каминную полку, глядя на языки пламени, как будто ответ совершенно его не интересовал.

— К счастью, температура спала, милорд. Юная леди очень сильна, крепко сложена и через несколько дней полностью оправится, если будет соблюдать постельный режим и хорошо питаться. Не вижу причин для беспокойства.

— Значит, на ваш взгляд, ей не следует переезжать?

Врач взглянул в помрачневшее лицо.

— Естественно, нет, милорд! Это было бы крайне неразумно.

— Как ее зовут?

— Выяснилось, что это мисс Жасмин Уинфилд, родственница герцога и герцогини Харли, из Америки. Она ехала навестить родню в Деббингфорде, когда с ней приключилось несчастье.

Граф нахмурился.

— В таком случае я, естественно, могу перевезти ее назад в Харли-Грандж, как только уляжется метель? Наверняка они места себе не находят от беспокойства.

Врач покачал головой.

— Она, очевидно, ехала из Харли-Грандж, чтобы погостить у своих родственников, когда случилось несчастье. Графиня уехала в Лондон — похоже, на свет раньше срока появился ее внук. Поэтому в Харли-Грандж никого нет и, по моему мнению, было бы неразумно для мисс Уинфилд продолжать свою поездку в Парсонаж-Деббингфорд, где, как я знаю, чрезвычайно сыро.

Граф нетерпеливо подошел к письменному столу.

— Хорошо, доктор Мид. Вы привели весомые аргументы. Мисс Уинфилд останется в замке. Я удостоверюсь, чтобы слуги оказывали ей должное внимание, пока она не оправится настолько, что сможет путешествовать. Я скажу, чтобы вас проводили в столовую. Уверен, вы не откажетесь от горячего омлета с беконом, прежде чем вынуждены будете вновь выйти на мороз.

Врач поклонился, понимая, что в его услугах больше не нуждаются.

— Благодарю, милорд. Очень любезно с вашей стороны. И мисс Уинфилд хочет с вами поговорить. Я сказал, что вы немедленно подниметесь к ней. Сейчас ей вредно волноваться.

* * *

Жасмин снилось, что она сломя голову мчится сквозь слепящую метель, ноги грузнут в мягком налипающем снегу.

Девушка ничего не слышала и не видела — она звала на помощь, отчаянно протягивая руки…

— Тихо-тихо! Я здесь.

Ее цепкие пальчики вцепились в сильные руки, она вздохнула и открыла глаза.

В тусклом свете, льющемся через открытые портьеры, она увидела стоящую над ней высокую темную фигуру.

Девушка поняла, кто это и почему она так встревожена.

— Милорд… простите… Мне не следует здесь оставаться! Я тотчас же уйду!

— Мисс Уинфилд! Прошу вас, успокойтесь. Что за чепуху вы говорите?

Жасмин попыталась сесть.

Мэри вышла из тени и обняла девушку за худенькие плечики.

— Тихо-тихо, мисс. Я подложу вам подушку под голову. — Экономка посмотрела на графа. — Она боится, что стала нежданной гостьей, милорд.

— Спасибо, Мэри. Наверное, вам стоит сходить на кухню и попросить миссис Раш принести горячий суп.

Мэри поколебалась, потом сделала реверанс и вышла из комнаты. Граф выпустил ладони Жасмин из своих рук, но от кровати не отходил.

— Мисс Уинфилд, мы оказались в очень странной ситуации, не так ли? Нас даже не представили друг другу, хотя, разумеется, я знаком с герцогом и герцогиней.

— Милорд, простите, что вот так, без приглашения, воспользовалась вашим гостеприимством. Сейчас я чувствую себя отлично и могу продолжать путь к родным в Деббингфорд.

Граф нахмурился.

— Боюсь, мисс Уинфилд, это невозможно. Дороги в деревню замело, и, хотя обычно я не принимаю гостей, вы же не предполагаете, что гостям в моей стране дают от ворот поворот? Я слышал, что в Америке гостей ожидает радушный прием. И хотя я не могу предложить вам особых развлечений, добро пожаловать в мой замок до вашего полного выздоровления. У меня огромная библиотека, если вам это интересно.

Большие голубые глаза Жасмин на мгновение зажглись.

Да, она на самом деле посторонний человек, и в те моменты, когда приходила в себя ночью, ей так хотелось быть дома в Миссури, в собственной постели!

Но она не хотела показывать этому аристократу, хозяину замка, свой страх.

Она вздернула подбородок и посмотрела, даже не вздрогнув, прямо ему в глаза.

— Милорд, я прекрасно знаю, что вы не принимаете в замке посетителей. Поэтому у меня такое чувство, что я вам себя навязываю.

Граф хотел ей улыбнулся и сказать, что она вольна оставаться столько, сколько пожелает. Но это было бы глупо.

У него не было времени на подобные светские любезности, особенно с упрямыми, вспыльчивыми молодыми дамами.

— Вовсе нет, — ответил он. — Это очень большой замок, мисс Уинфилд, и нам нет нужды встречаться. А сейчас я оставлю вас, чтобы вы могли восстановить силы.

Он поклонился и вышел из комнаты.

Жасмин пристально вглядывалась ему вслед, в ней закипала злость.

Нет нужды встречаться! Вот как! Разумеется, она больше не будет с ним разговаривать.

Понятия Ричарда, графа Сомертона, и ее собственные представления о вежливости кардинально отличались.

* * *

К обеду метель прекратилась, но температура понизилась, и сугробы приняли странные и удивительные формы; ветром намело пики, которые превратились в ледяные горы, походившие на иллюстрации из старинных книг сказок.

Мэри, набросив на голову тяжелую красную шаль, шла по заледенелому двору перед конюшней, прижимая к груди небольшую корзинку из лозы. Внутри, завернутые в тряпицу, лежали два горячих пирожка с мясом и сыр.

Джордж Редфорд, рыжеволосый фермер, в которого она так была влюблена, стоял, мрачно поглядывая на нее, в воротах конюшни.

— Джордж, я принесла вам поесть.

— Мэри! Милая, зачем вы вышли на улицу в такую погоду? Но спасибо большое за еду. Да тут целый пир! Я как раз собрался возвращаться домой. Иначе мой старый пес решит, что я никогда не вернусь. Но пони придется оставить. Если я надену эти снегоступы, которые обнаружил на конюшне, то смогу пересечь загон и дальше пройти через лес. Под деревьями не такие сугробы.

— Дорогу в деревню не занесло, верно?

— Ну, если идти осторожно, пройти можно. Но пока еще никто по этой дороге из долины не вышел, это правда.

— Такой сильный снегопад скажется на многих старых отдельно стоящих зданиях, — запинаясь, сказала Мэри, знающая, в какой упадок пришла ферма Джорджа.

Он тяжело работал на этой неплодородной земле, чтобы заработать себе на жизнь. У него все не хватало времени, чтобы подлатать сараи и навесы. Да и у самой фермы крыша протекала, как старое ведро.

Джордж привязал ремнями свои самодельные снегоступы — круги, сплетенные из тростника, которые оставляли на снегу странные следы, но они не помогут ему, если он загрузнет в сугробе.

Он высоко поднял воротник: уши уже покраснели от холода.

— Да, а я ведь вам не раз об этом говорил, Мэри. Ферма — неподходящее место для девушки. Вам придется немного подождать, пока я там все починю. Может быть, в следующем году…

Мэри задумалась.

Она слишком хорошо понимала, что за двенадцать месяцев ферма лучше не станет.

Ей уже исполнилось двадцать пять лет, и, по мнению большинства, она уже была старой девой.

— Вы просто не хотите, чтобы мы поженились, Джордж?

Молодой фермер обернулся, нахмурившись, ореховые глаза под густой шевелюрой рыжих волос заблестели от переполнявших его чувств.

— Вы же знаете, что хочу! Очень хочу! Я люблю вас, Мэри! Но я не намерен продавать свою землю графу и надеюсь, он не просил вас вновь уговорить меня сделать это. Я уже сказал последнее слово. Этот клочок земли принадлежал моей семье много поколений!

— Но она ничего не стоит — представляет ценность только для графа, — сказала Мэри. — Два жалких клочка земли, которые три месяца в году находятся под водой, плюс пол-акра леса и обветшалый дом. Граф точно предложит хорошие деньги, намного больше, чем земля того стоит!

Джордж вздохнул.

Он искренне любил Мэри, но она ничего не понимала. Это было дело принципа, земля принадлежала ему. Зачем ему деньги, если ему нужны дом и работа?

Вдобавок ко всему он понимал: его злит тот факт, что человек, который всего на год старше его, имеет гораздо больше привилегий и богатства.

И почему? Только потому, что он рожден в замке, а не на ветхой ферме.

Джордж за последнее время прослушал несколько будоражащих умы лекций тех, кто хотел преуменьшить влияние высшего сословия.

Услышанное несколько сбило его с толку, но в глубине души он понимал, что многие старые устои несправедливы и их нужно изменить.

Мэри смотрела, как он шагает по заснеженному полю, унося с собой ее сердце.

Она вздохнула. Ее проблемы могут подождать.

Она должна побыстрее вернуться в замок, к юной леди, которая лежит наверху, в спальне с павлинами.

Войдя в теплую кухню, она с удивлением обнаружила мистера Пардью в пальто и котелке — он направлялся к двери, в руках у него был большой чемодан.

— Мистер Пардью? Куда это вы собрались?

Дворецкий сердито посмотрел на нее.

— Меня только что уволили, мисс Лендри. Вот что! После стольких лет служения семье. Это настоящий позор!

— Вы хотите сказать, что вам указали на дверь? Но почему? — спросила Мэри, хотя прекрасно знала ответ на этот вопрос.

Даже сейчас она чувствовала запах перегара у него изо рта.

— Мне не просто указали на дверь! Меня обвинили в том, что я выпил весь хозяйский коньяк! Сказали, что я сплю на работе. Все это наглая ложь! Вот что это! По-моему, этот молодой человек не в своем уме. Поэтому я здесь не останусь, если меня так обидели.

— Мистер Пардью!

Дворецкий протиснулся мимо нее.

— Я так ему и сказал! «Горе затуманило вам разум», — сказал я. Он велел мне отработать еще месяц. Хочу посмотреть, кого он найдет на место дворецкого в эту тмутаракань. Ноги моей здесь больше не будет. Не стану отрабатывать положенный срок! Я увольняюсь, а он пусть управляется с вами и с этим своим бесполезным камердинером, Фергусом. А вам желаю счастливо оставаться!

И он решительно покинул кухню замка, громко хлопнув за собой дверью.

* * *

Томительно тянулся темный, мрачный день.

Жасмин проснулась, выпила бульона, который приготовила для нее миссис Раш, а потом снова заснула.

Часов в семь вечера Мэри приглушила свет масляных ламп у нее в комнате и отправилась вниз ужинать.

Щелчок закрывшейся за ней двери разбудил Жасмин.

Она очень обрадовалась, когда поняла, что чувствует себя намного более сильной и бодрой.

Девушка снова закрыла глаза, но ее сильный организм отказывался от сна, в котором она уже не нуждалась.

«Не могу же я лежать еще сутки, будто инвалид! Я с ума сойду», — подумала она.

Отбросив одеяло, Жасмин надела кремовый шелковый халат, отделанный кружевом, который лежал на кресле у кровати.

Потом подошла к окну и стала вглядываться в ночь.

На небе показалась луна, озарившая покрытые снегом поля, холмы и болота, которые тонули бы в кромешной темноте, если бы не метель.

— Какая красота! — вздохнула Жасмин. — Как же мне хочется прогуляться! Но, похоже, врач велел не выпускать меня, чтобы не стало хуже. Какая чушь! Я чувствую себя полной сил. Господи, если бы мне всякий раз давали доллар, когда я падала с лошади в Миссури, я уже была бы миллионершей! Что ж, по крайней мере, я могу изучить замок и немного размяться. Если не приближаться к кабинету графа, уверена, что вполне могу прогуляться по замку. В конце концов, он же сам сказал, что это невероятно большой замок!

Она поискала тапочки, но не нашла, поэтому вышла из комнаты босая и медленно побрела по коридору к лестнице.

У верхней ступени винтовой лестницы Жасмин замерла.