Шарлотта понимала, что не сможет снова убежать, была уверена, что даже если попытается, ее ноги станут ватными и она упадет прямо в грязь лицом. И тогда ей придется снова услышать этот дьявольский смех и посмотреть в эти глаза…

Ей удалось отвести взгляд от мистера Эшкрофта, сделать глубокий вдох. А потом она произнесла так спокойно, как только могла:

— Я уверена, что не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, мистер Эшкрофт. Но мне придется еще раз попросить вас говорить со мной вежливо — или, если это не получится, оставить меня в покое.

Он засмеялся и встал, поглаживая при этом руками свои бедра. Она не могла побороть искушение снова взглянуть на него. Его ноги и руки были сильными, с развитыми мышцами. Интересно, подумала Шарлотта, чем пришлось заниматься мистеру Эшкрофту в жизни, чтобы заполучить такое красивое, мощное тело?

— Мне кажется, миссис Далтон, вы — прекрасная доярка, но никудышная лгунья. Но сегодня я вас прощаю, раз уж вы так хорошо поладили с Вайолет.

С этими словами он небрежно приподнял свою черную фетровую шляпу и большими шагами удалился.

Шарлотта снова посмотрела на Вайолет и подумала о коровах, которые у нее были дома, и о мечте, которая у них с сестрой была одна на двоих: завести ферму на богатой, плодородной земле, о которой они так много слышали. Она будет поддерживать сестру во время трудной поездки, а потом, вместе с мужьями, они помогут стране расширить свои границы и навсегда войдут в историю.

И если для того, чтобы мечта сбылась, ей придется избегать мистера Люка Эшкрофта любой ценой, — что ж, так тому и быть.

Глава вторая

— Прощай, Америка! — сказал мужской голос, когда Шарлотта с Люсиндой держась за руки, проходили вдоль обоза. Дорога вилась по самым красивым лугам, которые они когда-либо видели — высокая, волнистая трава прерий и дикие цветы, благоухающие первозданной, согретой солнцем сладостью, манили вперед, обещая, что в конце этого долгого путешествия они найдут бесконечную красоту и богатство природы.

— До свидания, Америка! Здравствуй, процветание! — выкрикнул другой мужчина, и Шарлотта увидела, что это был Джордж Пенфилд, который ехал с мистером Эшкрофтом в одном фургоне. Большой, похожий на медведя мужчина с бородой, напоминавшей Шарлотте полынь, которую она когда-то видела на картинке, мистер Пенфилд казался человеком жизнерадостным и веселым, стремящимся в полной мере насладиться поездкой. Прошлым вечером она видела, как он прогуливался по главной улице Индепенденса, напевая что-то себе под нос. Вероятно, он был немного навеселе. Пожилая Альма Блисс, с которой Шарлотта познакомилась еще в Эвингтоне, сказала:

— Мистер Джордж Пенфилд? Это лучший мужчина на свете, Шарлотта, не считая, конечно, мистера Эшкрофта, его попутчика. Теперь, когда я наблюдаю за ними уже дней десять, я могу сказать, что любой из них мог бы стать прекрасным мужем для молодой женщины, которой посчастливится привлечь их внимание.

В этот момент миссис Блисс посмотрела на Шарлотту своими проницательными старческими васильковыми глазами, и молодая женщина отвернулась. Неужели все люди на земле чувствовали ее сомнения, догадывались о том, что ее сердце переполнено вопросами о любви, об отношениях мужчин и женщин? Ей очень нравился Фрэнсис, однако их брак, безусловно, был несовершенным, и казалось, что миссис Альма Блисс могла чувствовать это так же легко, как биение своего собственного сердца.

Сейчас, гуляя по лугу, такому красивому, что дух захватывало, Шарлотта смотрела, как ее муж, Фрэнсис, правил — или пытался править — двумя упряжками быков.

— Я думала, что править упряжками будешь ты, — сказала Люсинда Шарлотте, медленно наклоняясь и одной рукой поддерживая свой животик, а другой собирая высохшие бизоньи лепешки. Она бросала их в брезентовую сумку, которую сестры сшили специально для какого странного вида топлива для костра.

— Маркусу понравилась эта идея, и он сказал, что ты куда лучше обращаешься с животными, чем Фрэнсис.

Шарлотта засмеялась.

— Это потому, что он думает, что я — тоже животное. Или близка к этому. Так что же он сказал, когда узнал, что мы с Фрэнсисом собираемся пожениться?

Лицо Люсинды посветлело, и Шарлотта вдруг осознала, что впервые за последние дни видит сестру улыбающейся.

— Шарлотта, сейчас же перестань дурачиться!

— Расскажи мне это еще раз, — сказала Шарлотта. — Мне очень нравится, когда меня сравнивают с мулом.

Люсинда хихикнула.

— Ну, хорошо. Маркус сказал, что ты как неповоротливый, упрямый, постоянно чего-то требующий мул и что лучше бы Фрэнсис женился на Беуле Бейкер, женщине, лишившейся своего языка в том несчастном случае с повозкой в Кастелтоне.

Шарлотта засмеялась и остановилась, чтобы поднять сухую бизонью лепешку.

— Единственное в Маркусе, на что я всегда могу рассчитывать, — это его необыкновенная симпатия ко мне.

Люсинда с любовью посмотрела на сестру.

— Ну, по крайней мере, он признает, что ты хорошо обращаешься с животными, — сказала она. — Он никогда и не пытался это отрицать.

Шарлотта вздохнула.

— Если бы Фрэнсис думал так же, как Маркус! Кажется, мой муж боится заставить меня пальцем пошевелить, чтобы что-то сделать. Боится, что быки сделают мне больно. Сдается мне, он даже не хотел бы, чтобы я дышала самостоятельно, и это сводит меня с ума.

— Некоторым женщинам нравится такая забота, — тихо сказала Люсинда. Она всегда была симпатичнее своей сестры — у нее были ясные голубые глаза, блестящие черные волосы и великолепная белая кожа. Но когда ее что-то беспокоило, — совсем как сейчас, — ее лицо как будто сжималось и становилось худеньким.

— Ну, а мне — нет, — пробормотала Шарлотта. — Он, конечно, не обращался со мной, как с хрупкой фарфоровой безделушкой, когда мы были дома. И боюсь, у нас не будет детей, если… если ничего не изменится, — добавила она. Не имея никакого опыта в общении с мужчинами, она не знала, как изменить эту ситуацию. Может ли женщина протянуть руку и дотронуться до своего мужа, приблизить его к себе, поцеловать его, если он сам об этом и не думает? И что бы произошло после этого? Шарлотта знала, как это бывает у животных, но у людей это, скорее всего, происходило по-другому…

Люсинда посмотрела в глаза сестре.

— Для таких вещей нужно время, — сказала она спокойно. — Фрэнсис не такой как все: стал юристом, но так и не начал работать, как следует в своем офисе в Эвингтоне. Наверное, то же самое происходит и с вашим браком.

Шарлотта молчала. Непрошеные картинки заполняли ее мысли. Она не могла представить, чтобы Люк Эшкрофт был «не таким как все» в том, что касалось интимных отношений в браке, ведь даже при воспоминании о его таком земном, мужском запахе у нее дух захватывало.

Она посмотрела на мистера Эшкрофта, стоящего за два фургона впереди: сильный, мускулистый мужчина, который ходил рядом с фургоном и с легкостью правил упряжками. Ее Фрэнсис был на это не способен — движения кнутом у мужа были суетливыми и слабыми. Мистер Эшкрофт двигался так, будто он тоже был животным, — сильным, уверенным и мощным.

Шарлотта боялась на него смотреть, потому что каждый раз, когда она видела этого мужчину или даже думала о нем, она невольно вспоминала вьющиеся темные волосы на его широкой мускулистой груди, его сильные длинные ноги, штаны, обрисовывающие его напряженные мышцы. Но больше всего ей запомнились блекло-зеленые глаза, которые, казалось, смотрели ей прямо в душу.

Пытаясь усилием воли заставить себя думать о чем-то другом, — о чем угодно, только не о нем! — Шарлотта заметила, что их с Люсиндой брезентовые сумки уже до половины заполнены лепешками. Она переложила лепешки из сумки сестры в свою и отдала Люсинде пустую.

— Ты думала, что мы уже управились, да, Люси? Давай соберем побольше, чтобы приготовить сегодня отличный ужин — вяленую говядину с бобами и беконом, печеные яблоки и хлеб, если я придумаю, как его здесь испечь. На него можно будет намазать джем из крыжовника. Если, конечно, хлеб у меня не сгорит. Пойду-ка повешу эту сумку на фургон. Люсинда кивнула, лукаво ей подмигнув.

— Я знаю, зачем ты идешь к фургону, так что не думай, что тебе удастся обмануть меня, Шарлотта Далтон, — сказала она, улыбаясь.

Шарлотта увидела, что мистер Эшкрофт подошел к Фрэнсису и Маркусу и, кажется, давал им урок управления упряжкой. Она вопросительно посмотрела на свою сестру, недоумевая, неужели все ее утренние сомнения так легко читаются по ее лицу.

— Тебе просто хочется увидеть, как с наших мужей разок-другой собьют спесь, — сказала Люсинда. — Очевидно, у мистера Эшкрофта богатый опыт в обращении с животными, и он пытается показать нашим мужьям, как не дать скотине поставить себя в глупое положение. Так что иди, и расскажешь мне все самые интересные подробности, когда вернешься.

Шарлотте удалось улыбнуться. Ей было стыдно, что она скрывает свою ужасную тайну от родной сестры.

— Ваши, быки будут лучше вас слушаться, если вы будете идти на несколько дюймов дальше, чем сейчас, — говорил мистер Эшкрофт Маркусу, который забрал у Фрэнсиса кнут, как только Шарлотта приблизилась к фургону.

— Ладно, так и сделаю, — раздраженно ответил Маркус, — Я правлю этими упряжками целыми днями.

Поскольку мистер Эшкрофт знал, что Шарлотта наблюдает за происходящим, он повернулся к ней.

— А вот и ваша милая невестка, которая пыталась учить меня обращаться с коровами. Жаль, что в Орегоне она не будет заниматься сельским хозяйством.

Подходя к мужчинам, Шарлотта пристально посмотрела на мистера Эшкрофта.

— Мне кажется, я говорила вам, мистер Эшкрофт, что в течение года после нашего приезда в Орегон я рассчитываю обзавестись собственной фермой, — сказала она, вешая сумку с бизоньими лепешками на крючок, прибитый к боковому бортику фургона.

— Конечно, говорили, миссис Далтон. Но ваш муж и зять только что рассказали мне о том, что они планируют открыть юридическую фирму, а вы…

— Я сказал «если Орегон станет территорией Соединенных Штатов», — вмешался в разговор Маркус, щелкая кнутом, от чего все четыре быка вздрогнули.

— О чем ты, Маркус? — спросила Шарлотта, на минуту забывая о присутствии мистера Эшкрофта. Она перевела взгляд на своего мужа. — Фрэнсис? Ты сказал мне, что покончил с юридической практикой «раз и навсегда». Это ведь твои слова? А теперь…

— Да мы даже не знаем, доберемся ли мы туда, — перебил свояченицу Маркус.

— Маркус! — вмешался Фрэнсис. — Я буду тебе благодарен, если ты не станешь перебивать мою жену!

Маркус со злостью посмотрел на брата.

— Тогда говори за себя сам, Фрэнсис. Мы не знаем, сможем ли взять верх над индейцами, — продолжил он.

— Я не думаю, что с индейцами придется воевать, — сказал мистер Эшкрофт. — Все мои контакты с ними были исключительно мирными. Что меня действительно беспокоит, так это люди, которые ожидают чего-то другого.

— Мы действительно ожидаем другого, сэр, — сказал Фрэнсис. — Я читал письма, из которых становится ясно, что индейцы — это грязные нищие, которые похищают женщин и детей, которых только смогут схватить. И если кто-нибудь из них косо посмотрит на мою любимую жену…

— Вы, сэр, читали какую-то чушь, — вмешался мистер Эшкрофт. — И я предупреждаю вас: если вы действительно верите в то, что говорите, лучше не отходите от своих упряжек или оставайтесь в своем фургоне, когда индейцы придут к нам. А они обязательно придут.

— Мы будем делать то, что захотим, и когда захотим, — сказал Маркус. Его бледное, обрамленное пышными темными волосами лицо стало красным от злости. Но даже сейчас оно оставалось красивым — правильные черты, серо-голубые глаза…

Мистер Эшкрофт выглядел удивленным, но, конечно, не испуганным.

— Ваше мнение, в любом случае, меня совершенно не волнует. Лишь бы только ваши действия не навлекли беды на другие семьи. Если вы разозлите индейцев, остальная часть обоза будет схвачена вместе с вами.

— Я не собираюсь ни на кого нападать, — хмуро возразил Маркус.

Глаза мистера Эшкрофта потемнели.

— Я буду присматривать за вами обоими, — предупредил он и быстро ушел широким и уверенным шагом.

Шарлотта посмотрела в глаза Маркуса — они были холодными и тусклыми, такими же невыразительными, как глаза лягушки.

— Это было необходимо? — спросила она. В ответ Маркус отмахнулся.

— А ему обязательно надо было это говорить? — спросил он, словно капризный ребенок. — И это восхваление индейцев! Хочет он, чтобы Соединенные Штаты расширили свои границы, или нет?

Шарлотта повернулась к своему мужу.

— Фрэнсис, мне показалось, ты говорил, что есть причина, по которой мы все должны ладить с мистером Эшкрофтом.