За маленьким лордом Ланди, по праву рождения первым представившимся королевской чете, подошел Генри Линдли, маркиз Уэстли. Его примеру последовали сестры, леди Индия и леди Фортейн Линдли. Маркиз был в точно таком же костюме, только из бирюзового атласа, со шпагой, усеянной алмазами и аквамаринами. Девочки красовались в нарядах из розового и сиреневого шелка. Обе присели в реверансе и поднялись медленно и грациозно, чем заслужили молчаливое одобрение королевы и придворных дам.

— Мы рады снова видеть вас, дорогие, — добродушно приветствовал король и поманил к себе внука. — Подойди ко мне, малыш Чарли!

Мальчик тотчас повиновался, и Яков Стюарт посадил его себе на колени и подозвал сына.

— Это твой дядя, — пояснил он. — Его тоже зовут Чарлзом. Когда-нибудь, после моей смерти, малыш Чарли, он станет твоим королем, и ты должен хранить ему верность. Ты Стюарт, а мы, Стюарты, можем иногда поссориться, но неизменно преданны друг другу.

— Да, сир, — ответил ребенок и с любопытством спросил юного принца:

— Почему вы так смотрите на меня?

— Потому что ты очень похож на отца, малыш. Твой папа был моим старшим братом, — прошептал принц со слезами на глазах.

Чарлз Фредерик Стюарт, герцог Ланди протянул ручонку и смахнул прозрачную капельку со щеки принца.

— Не плачь, — прошептал он. — Не плачь, дядя. Король вынул шелковый платок и высморкался; те, кто стоял ближе к трону и слышал разговор, не стесняясь, всхлипывали. Королева изо всех сил старалась не разрыдаться.

— Играть мяч? — с надеждой спросил мальчик своего дядю. К удивлению всех собравшихся в зале, принц Чарлз улыбнулся — одной из тех редких улыбок, которые, словно солнечный луч, освещали его лицо, — и, сняв племянника с колен короля, сжал маленькую ладошку.

— Мне тоже захотелось поиграть в мяч. Пойдемте во двор, милорд герцог. Принеси мяч, — бросил он лакею, и оба Чарлза Стюарта рука об руку вышли из зала, болтая так весело, словно всю жизнь были ближайшими друзьями.

— Хороший парнишка, мадам, — сказал король Жасмин. — У вас чудесные ребятишки.

— Благодарю ваше величество за доброту к моим детям, и в особенности за милость к герцогу Ланди, — выдохнула Жасмин и, присев напоследок, увела детей.

— Превосходно, дорогая, — заметил Джордж Вилльерз, подходя к ней некоторое время спустя. — Странно, что такая коварная фурия, как вы, сумела вырастить прекрасных детей.

Жасмин весело рассмеялась и представила детям Вилльерза.

— Этот джентльмен вскоре получит неограниченную власть, как единственный любимец короля, — объяснила она им потом. — Иметь такого друга совсем неплохо, но предупреждаю, он далеко не настолько мил и простодушен, как хочет казаться.

— Но у него нет титула, — заметил старший сын.

— Скоро будет. Король осыплет его почестями и богатством. Кроме того, юный Вилльерз добивается руки девушки из знатной семьи, а для этого нужно, чтобы он сравнялся положением с ее отцом или поднялся выше. Но так оно и будет, в этом я не сомневаюсь.

— Он прекрасен, — вмешалась леди Индия.

— Красив, — поправила мать. — Мужчины красивы, а женщины прекрасны, дорогая. Но Индия покачала головой.

— Он не просто красив, мама! Поистине прекрасен. Я тоже богатая наследница, и если бы сэр Вилльерз захотел, вышла бы за него, даже не имей он титула!

— Мне не нравятся его глаза, — возразила леди Фортейн.

— Почему? — с любопытством спросила Жасмин младшую дочь. Весьма интересное замечание для такой крохи.

— Они словно твои черные жемчужины, мама. Отражают свет, но я ничего не могу в них увидеть.

— Ты просто дурочка, Фортейн! — съехидничала Индия. — А по-моему, глаза у него точно бархатное небо, усыпанное звездами.

— Создатель! — воскликнула Жасмин. — Ты такое романтичное дитя, Индия! Придется строже следить за вами, мисс!

Однако обе дочери оказались не по возрасту наблюдательными, хотя Жасмин была склонна согласиться с Фортейн. Эта девочка, родившаяся после смерти отца, всегда была невероятно рассудительной и разумной. В Индии же таилось какое-то буйное своевольство, совсем как в Селиме, обуреваемом неистовыми страстями. Впрочем, Жасмин надеялась, что с годами это пройдет.

Принц Чарлз попросил Жасмин оставить маленького племянника на несколько дней в его покоях. Со стороны Жасмин было бы непростительной грубостью отказаться, и, кроме того, малыш Чарли горячо полюбил вновь обретенного дядю. Адали лично отправил сундучок с детскими вещами во дворец. Принц, человек благочестивый и свято исполнявший церковные обряды, начал учить племянника молитвам и грамоте. Малыш оказался на диво способным, к огромному удовольствию наставника.

— Я словно вновь побывал при дворе Великого Могола, где придворные из кожи вон лезут, чтобы добиться расположения короля, — заметил Адали. — Видно, дворы всех владык одинаковы. Но наш мальчик там как у себя дома.

— Оба его деда — короли, один дядя — повелитель индусов, а другой когда-нибудь будет править Англией. Родись мой сын в законном браке, тоже стал бы наследником отца.

— Зато теперь у него будет куда меньше неприятностей в жизни, — улыбнулся Адали, и хозяйка рассмеялась.

— Как вы можете быть так счастливы в разлуке со мной? — осведомился Джеймс Лесли, неожиданно входя в комнату.

— Джемми! — взвизгнула Жасмин, бросаясь ему на шею. — Ты вернулся! О, теперь нам позволят покинуть Лондон и отправиться в Королевский Молверн. Ура! Ура! — И, прижавшись к нему всем телом, горячо поцеловала. — Вы тосковали по мне, милорд? — тихо пробормотала женщина, покусывая его шею. Кожа была влажной, от Лесли пахло лошадьми, но она с жадностью втягивала его запах, неповторимый запах своего Джемми.

Боже, как прекрасно сжимать любимую в объятиях! И как он скучал по ней!

Приподняв ее подбородок, Джеймс прошептал:

— Еще один поцелуй, мадам. Я изнемогаю от желания. И он впился в ее губы, ощущая их мягкость, вдыхая головокружительный аромат — благоухание цветов ночного жасмина. Она словно таяла в его руках, и прошло немало времени, прежде чем он поднял голову и расплылся в радостной улыбке.

— Следует ли считать это признаком того, что вам все-таки недоставало меня, мадам? Жасмин кивнула.

— Я отвергла маркиза Хартсфилда, Джемми! При всех! Больше он ко мне близко не подойдет.

— А король? — слегка встревожился Джемми.

— О, я все как следует объяснила повелителю, и он меня понял, — весело ответила Жасмин. — Дети со мной! Малыш Чарли пока живет в покоях принца Чарлза, который с первого взгляда полюбил нашего мальчика, а Генри, Индия и Фортейн сумели произвести надлежащее впечатление даже на самых строгих матрон! Кстати, я уже получила немало брачных предложений! Но главное то, что мы можем ехать домой!

Граф Гленкирк повернулся к Адали.

— Что мне следует знать? — осведомился он у управителя. — Или, вернее, что она утаила от меня?

— Джемми! — расстроилась Жасмин. Но Адали лишь усмехнулся.

— Почти все так и было, ваша светлость. Не успели вы уехать, как явился маркиз и повез принцессу на пикник. Я, естественно, сопровождал их. Но, к сожалению, моя добрая госпожа простудилась на реке и несколько дней пролежала в лихорадке, отказываясь принять маркиза.

Гленкирк только покачал головой. Что за хитрая лисичка, его Жасмин!

— Потом королева устроила маскарад, — подхватила Жасмин, — и маркиз заманил меня в альков и осыпал беззастенчивыми ласками, словно имел на это право! Пришлось принимать крайние меры, Джемми!

Граф Гленкирк поморщился, представив разъяренную Жасмин.

— Ты сделала из него евнуха?

— Ненадолго, — заверила Жасмин. — Я тотчас отправилась к королю и попросила освободить меня от общества Сен-Дени.

— Она упала на колени, — сказал Адали. — Распростерлась перед королем, картинно раскинув юбки по ковру. Ваша невеста — превосходная актриса, милорд, и король был неподдельно тронут. Даже я из самой глубины зала заметил это.

— Жасмин!

Джеймс Лесли не знал, сердиться или смеяться.

— Но это просто несправедливо! — произнесла Жасмин. — Я влюблена в человека, за которого всего через две недели намереваюсь выйти замуж, а мне навязывают назойливого поклонника, который постоянно смотрит на меня так, будто раздевает взглядом, и при первом же удобном случае лезет под юбку, как конюх к горничной! С меня довольно!

Не желаю, чтобы мне указывали, как жить! И никогда больше не вернусь в Лондон! Ненавижу двор и жеманных ломак! Я терпеть не могла всего этого с самого детства! Все, что мне хочется, Джемми, — быть верной женой и матерью! И, конечно, заниматься делами торговой компании бабушки!

Мы должны привезти в Англию чай и сделать его таким же модным напитком, как шоколад, который лично я нахожу омерзительным! И еще нужно позаботиться о лошадях, которых выращивают в Магвайр-Форд! И не забыть о Гленкирк-Касл! Нам столько необходимо сделать, Джемми, что не останется времени для придворной жизни и глупых интриг! А самое главное, я хочу от тебя детей, — закончила Жасмин.

— Да, — согласился граф. — Я рад, что вы вспомнили о супружеском долге среди всех великолепных планов насчет чая и лошадей.

— О, Джемми, я же сказала, что дети — самое главное! Клянусь, так и будет! — заверила она.

— Прекрасно. Адали, мне нужна горячая ванна и плотный ужин, и кроме того, я хотел бы повидать детей. Ну а потом, мадам, в постель, — многозначительно шепнул он.

— Сначала дети, милорд, — мудро решил Адали, зная, что после ванны и ужина граф не сможет противостоять неодолимой страсти. Поэтому он торопливо привел Генри, Индию и Фортейн, которые пришли в восторг, узнав о возвращении графа, и немедленно помчались в библиотеку.

— Папа! Папа! — кричали они, бросаясь к нему. Граф, смеясь, нагнулся и обхватил всех сразу.

— Ну, мои маленькие негодники, вы рады меня видеть? — допытывался он, широко улыбаясь. — Я тоже по вас скучал.

— Мы были при дворе, папа! — заявил Генри. — Впереди шел малыш Чарли, но король поздоровался с каждым из нас. Он такой грустный, но хороший! И я поклонился, совсем как ты меня учил!

— А девочки так красиво приседали, — добавила Жасмин, чтобы дочери не чувствовали себя обойденными.

— Ты привез нам подарки из Шотландии, папа? — спросила Индия.

— Папа ездил туда по поручению короля, жадина ты этакая, — вмешался Генри. — И у него не было времени ни для каких подарков!

— Неужели? — деланно удивился граф. — Значит, Генри, ты не хочешь увидеть, что я тебе привез?

— Вправду?! — Лицо мальчика озарилось радостью. — Конечно, хочу, папа!

— Красивый кинжал для тебя. Генри, и серебряные ожерелья с узором из цветов чертополоха10 для девочек, — ответил граф, вынимая из кармана три сверточка.

— А для меня ничего? — притворно обиделась Жасмин.

— Тебе я отдам подарок наедине, — пообещал Джеймс Лесли, и глаза их на мгновение встретились. Наклонившись, он осторожно надел ожерелье сначала на Индию, потом на Фортейн.

— Видите, девочки, каждый цветок украшен маленькими аметистами.

— Я всегда буду хранить свое ожерелье, — восхищенно прошептала Фортейн, не сводя взгляда с человека, которому предстояло стать ее отцом. Джеймс обнял ее и поцеловал в щеку.

— Какое красивое! — воскликнула Индия. — Я люблю драгоценности, папа.

— Как почти все женщины, — ответил он, целуя и ее. Генри восторженно рассматривал маленький серебряный клинок с резной костяной рукояткой.

— Чудесное оружие, сэр, — медленно произнес он, поднимая голову. — Вы покажете мне, как с ним обращаться? И не забудете про мои уроки фехтования?

— Мы начнем, как только приедем в Королевский Молверн, — пообещал граф. — А зимой, когда будем жить в Гленкирке, ты будешь упражняться каждый день, кроме воскресенья, Генри.

— Пора спать, дети, — велел Адали. — Ваш папа провел в седле целый день и очень устал. Ему нужно искупаться, поужинать и отдохнуть. Пожелайте родителям доброй ночи.

Он увел детей из библиотеки.

— Как ты добр к ним, Джемми! — заметила Жасмин. — За это я люблю тебя еще больше! И подарю тебе сильных сыновей!

— Я привез цветной мяч для малыша Чарли, купленный у разносчика в Эдинбурге, — вспомнил граф и, притянув ее к себе на колени, уселся у огня. — Не знаю, как я выдержал без тебя! Ты права, нам ни к чему снова приезжать в Лондон. Но будешь ли ты счастлива вдали от большого города, Жасмин? Я так тебя люблю, что готов на все, лишь бы ты не грустила, моя милая дикарка.

Он прижался губами к ее макушке.

Безопасность!

Почему это слово всплыло у нее в голове? Она наконец в безопасности. Но ведь и Рован оберегал ее и пал от руки безумца. Трагическая гибель была уделом двух ее мужей и молодого любовника. Но на сей раз этого не случится! Разве бабушка не становилась вдовой пять раз, прежде чем прожить долгую жизнь с Адамом де Мариско? Все будет хорошо.

— От тебя несет лошадиным потом, впрочем, и от меня тоже, — покачала она головой, вставая. — Адали, конечно, уже приготовил ванну.