Самид Агаев - Дороги хаджа

– Разрешит ли принцесса сопровождать ее, следуя за ней в отдалении.

Услышав это, Али встревожился:

– Простите, сударь, а вы где собираетесь провести ночь?

– Здесь неподалеку за холмом есть постоялый двор, я собственно направлялся туда, когда встретил вас.

– Постоялый двор?! – воскликнул Али. – Что же вы молчали? Мы здесь собираемся стать пищей для комаров, а вы направляетесь в гостиницу. Хорошо ли это?

– Прошу меня простить, – сказал рыцарь, – я буду счастлив, проводить вас туда.

– Отлично, – сказал Али, – тогда давайте покончим с этим вином, оно портится от лишней тряски, и поедем ночевать в караван-сарай.

– Ты хотел сказать, покончу, – заметила Лада.

– Ну что сказал, то сказал, – ответил Али, – не брать же слова обратно.

Постоялый двор принадлежал сирийцу, и он был христианином. Али понял это, увидев крест на воротах. Читатель уже мог составить мнение о характере Али, который, несмотря на профессию, не принадлежал к числу ортодоксов и отличался веротерпимостью. Тем не менее, он почему-то подумал, что это дурной знак. Но Али не нашел в себе твердости, чтобы повернуть обратно. Слишком долго пришлось бы объясняться с рыцарем и Ладой, да и ночь была на дворе. Рыцарь улыбался, довольный тем, что смог так быстро оказать услугу своей даме, избавив ее от неудобств, связанных с ночевкой под открытым небом. Сириец вышел к ним навстречу, приветствовал, кликнул слугу, который принял лошадей и увел их в стойло. Свободные комнаты нашлись. Одну из них заняла Лада и сразу же легла спать. Али оставил вещи в своей комнате и спустился в общий зал, чтобы осмотреться и понять, где он находится. Он думал о том, что пока не появился странствующий рыцарь, он чувствовал себя в относительной безопасности. Раймонд сидел в зале, за общим столом и встретил Али приветливой улыбкой. Но Али было не до веселья. За столом были сплошь разбойничьи физиономии, не считая сирийца, лицо, которого тоже не внушало особого доверия. Он крутился вокруг гостей с закусками и вином, которое он черпал из небольшого бочонка с выбитым верхом. Среди постояльцев было много франков. На них не было плащей, но Али решил, что это крестоносцы. Появление Али, собравшиеся за столом, встретили с настороженным любопытством. Новый поклонник Лады сидел тут же. Увидев Али, он махнул ему рукой и крикнул по-тюркски: «Я занял для вас место». Тюркская речь вызвала у франков еще большее любопытство, и усилило внимание к нему. Али подошел и сел рядом с Раймондом. Один из франков обратился к Раймонде с вопросом. После короткого объяснения, удовлетворенно кивнул, что-то сказал остальным и прерванный появлением Али разговор возобновился.

– Я им сказал, что вы мой друг.

– Большая любезно с вашей стороны, – язвительно ответил Али, – особенно, после того как вы привели нас в это сомнительное заведение.

– Можете повторить, я не понял. Очень сложный оборот.

– Ничего, пустое.

Али просидел за столом около часа. Пил местное вино, обмениваясь с рыцарем несложными фразами, а затем, пожелав всем присутствующим спокойной ночи, отправился спать. Когда он открывал дверь своей комнаты, у него мелькнула мысль, что благоразумнее всего сейчас немедленно собраться и уехать. Но ему было неловко будить Ладу, вызывать хозяина для расчета, чем-то объяснять свой поспешный отъезд. И он вошел в комнату, положившись на волю Аллаха.

Несмотря на беспокойство, он заснул мгновенно и проснулся, когда солнце уже было высоко. Досадуя на то, что проспал, обычно вставал с рассветом, Али быстро оделся и постучался в дверь Лады. Но она не отозвалась. Али постучал сильнее, от стука дверь отворилась. Он заглянул и увидел спящую подругу. Окликнул ее, но Лада не реагировала, тогда Али вошел и потряс ее за ногу. Лада открыла глаза и улыбнулась.

– Извини, что я вошел, – сказал Али, – ты не отвечала, а дверь почему-то оказалась открытой.

– Да, – потягиваясь, произнесла Лада, – я надеялась, что ты придешь пожелать мне спокойной ночи. Потому и оставила дверь открытой. Но ты не пришел.

– Это было неразумно, – сердито сказал Али, – твой воздыхатель привел нас в место, где полно всякого сброда. Крестоносцы, какие-то бродяги.

– Какой еще воздыхатель?

– Как какой? Вчерашний рыцарь. Тот ненормальный.

– Ах да, я и забыла, как я могла забыть про него. А почему ты решил, что он ненормальный?

– Если человек, едва завидев незнакомую женщину, сразу же прилюдно признается ей в любви. По-твоему, это нормально?

– А разве ты Йасмин не с первого взгляда полюбил. По-моему, это происходит именно так. И это так романтично.

– Возможно, но сказал я ей об этом через полтора года. Одевайся, мы давно должны были выехать. Жду тебя внизу.

С этими словами Али вышел из комнаты. Во дворе караван-сарая было безлюдно к удивлению Али.

– А где народ? – спросил он у хозяина.

– Разъехались, кто куда, – ответил сириец.

Али заплатил за постой, велел оседлать и привести своих коней. Он был доволен тем, что не надо испытывать на себе взгляды франков. Хоть и существовало перемирие, но все равно на душе было неспокойно.

– Далеко ли путь держите? – спросил хозяин.

– В Иорданию, – сдержанно ответил Али.

Лошади уже были оседланы, потряхивали гривами, переступая с ноги на ногу. А Лады все не было. Али поднялся за ней и поторопил.

– Уже иду, – отозвалась Лада из-за закрытой двери.

Али вернулся во двор и заметил рыцаря, который направлялся к нему

– Не успели, – с досадой подумал Али, – и все из-за нее. Специально, наверное, время тянула.

– Доброе утро, – приветствовал его рыцарь.

– Поживем, увидим, – отозвался Али.

– Уезжаете? А где принцесса? Спит, наверное, красивые девушки любят понежиться в постели.

– Это вы верно заметили. А некрасивые встают ни свет, ни заря и принимаются за работу, – продолжил Али мысль рыцаря, – к тому же Лада давно уже не девушка. Она вдова.

– Я не точно выразился, – сказал рыцарь, – я имел в виду молодых женщин. Ведь она молода.

– Это вопрос или утверждение? – спросил Али.

– Конечно же, утверждение, – смутился Раймонд, – всему виной мое неважное знание тюркского. А кто был ее муж?

– Владетель Азербайджана, – ответил Али, – король по-вашему.

– Что вы говорите! – воскликнул рыцарь. – Как высоко вознесла меня моя любовь.

– Вы считаете?

– Конечно, – взволнованно сказал Раймонд, – полюбить королеву. Ведь она королева.

– Ну, получается, что так, – согласился Али.

– Сударь, я буду просить ее о чести стать ее пажом. Вы могли бы содействовать мне. Я хочу служить ей.

Али задумался и вдруг переменил свое отношение к рыцарю. В местности, где крестоносцы попадались на каждом шагу, его присутствие могло сослужить пользу. Пока он размышлял, взвешивая все за и против, во двор караван-сарая въехал отряд вооруженных людей в черных плащах с белыми крестами. Они сразу же окружили Али и Раймонда. Один их них заговорил с рыцарем короткими и отрывистыми фазами. В их интонации слышалась агрессия.

– Что он говорит? – спросил Али.

– Простите, сударь, – смущенно ответил Раймонд. – Вы вызвали у командора подозрение. Я поручился за вас. Но оказалось, что этого недостаточно. Это госпитальеры, – добавил он, – они утверждают, что вы шпион.

Тем временем двое госпитальеров спешились и подошли к Али.

– Что им надо? – спросил Али.

– Они собираются обыскать вас.

Али схватили за руки. Он попытался, было вырваться, но не тут-то было. Его обыскали и извлекли из одежды именно то, что Али хранил, как зеницу ока – письмо Малики-Хатун. Али рванулся с силой, какой от него было трудно ожидать, госпитальеры полетели в разные стороны, но вернуть письмо ему не удалось. К нему бросились еще несколько человек и cкрутили его.

– Так, так, – произнес командор, внимательно осмотрев письмо. – Я вижу здесь имя султана Малика Ашрафа, заклятого врага христиан. Сударь, как вы можете это объяснить?

– Это письмо частного характера, – сказал Али, после того, как Раймонд перевел ему слова командора. – К тому же у вас кажется перемирие с ним.

– Перемирие перемирием, но бдительность терять нельзя, – сказал командор Раймонду, – передайте ему, что он арестован. Мы отвезем его в Иерусалим, пусть король сам разберется с ним.

В этот момент во дворе появилась Лада. Али качнул головой, подавая ей, знак не приближаться, и вполголоса бросил Раймонду.

– Рыцарь, прошу вас, скажите им, что она с вами и позаботьтесь о ней.

– Будьте спокойны, сударь, – сказал Раймонд и поспешил навстречу Ладе.

Появление Лады привлекло внимание командора. Он спросил у рыцаря:

– Кто эта женщина?

– Эта женщина со мной, – сказал Раймонд.

Командор удовлетворился ответом. Али позволили сесть на своего коня, после этого связали ему руки, и отряд выехал со двора.

– Что здесь произошло? – испуганно спросила Лада.

– Вашего друга обыскали, заподозрив его в шпионаже, нашли при нем письмо, адресованное сирийскому государю. Из-за этого его арестовали.

– В этом письме нет ничего предосудительного, – возмутилась Лада. – Бывшая жена моего покойного мужа просит султана Ашрафа выпустить из тюрьмы одного человека, секретаря ее второго мужа.

– Его отвезут в Иерусалим, разберутся и отпустят, – попытался успокоить ее рыцарь.

– В Иерусалим? Да вы с ума сошли. Какой Иерусалим. Мы едем в Мекку. Надо догнать их, – сказала Лада. – Надо убедить их отпустить Али. Вы должны поехать со мной.

– Благодарю за то, что разрешаете мне сопровождать вас, – сказал Раймонд.

– У вас нет другого выхода, это вы привели нас сюда. Значит, вы – причина его ареста, и вы должны помочь мне освободить его.

– Если вы, королева, считаете меня виноватыми, значит, так оно и есть, – благоразумно согласился Раймонд, – но я буду счастлив, служить вашему величеству.

– Тогда в путь, – приказала Лада.

– Я восхищен вашей выдержкой, – сказал Раймонд. – Любая другая женщина в этой ситуации потеряла бы самообладание…

– Не будем терять времени, – прервала его Лада.

– Простите, – сказал Раймонд, – у меня нет лошади.

Лада подозвала к себе сирийца, бывшего свидетелем всего происходящего.

– Хозяин, у тебя найдется лошадь для этого рыцаря?

– Лошадь, – оживился хозяин, – конечно же у меня найдется лошадь, вы хотите купить ее?

По его приказу слуга вывел из конюшни тощую кобылу, такую старую, что казалось следующий ее шаг, будет последним.

– Сколько ты хочешь за эту клячу? – спросила Лада.

– Десять динаров, – поспешно сказал хозяин.

– Ей цена два динара в базарный день, – бросила Лада. – я дам пять. И оседлайте ее.

– Согласен, – поспешно сказал хозяин.

Лада расплатилась с хозяином.

– Простите любезный, вы уверены, что этот одр может скакать? – опасливо спросил Раймонд.

– Этот скакун никому спуска не даст, – не моргнув глазом сказал хозяин, – если, конечно его как следует раззадорить.

Рыцарь недоверчиво покачал головой. Но Лада уже не слушая никого, выехала со двора, и ему ничего не оставалось, как взгромоздиться на бедное животное и последовать за ней.

Гроб Христа всегда пользовался уважением мусульман. Сам Иисус признавался святым Кораном, как один из наиболее почитаемых пророков. В течение пяти веков Иерусалим находился в руках арабов, и на протяжении всего этого времени христиане свободно приходили на поклонение к Святому Гробу. В том случае, если христианину приходилось искупать совершенное убийство или другое тяжкое преступление, церковь обычно предписывало ему епитимью в виде паломничества. Прикосновение к гробнице Христовой было наиболее действенным способом искупить свои грехи. Кающиеся паломники, небольшими группами садились на корабль, обыкновенно в одной из итальянских гаваней, плыли в Сирию и дальше караванами шли в Иерусалим. Босые, они приходили приложиться к Святому Гробу, искупаться в Иордане, уносили с собой пальмовую ветвь с Иерихона. И, хотя, мусульмане позволяли им беспрепятственно совершать богослужения, европейцам казалось, что освобождение Святого Гроба от нечестивых было бы делом приятным Христу. Дело пошло осенью 1095 года после зажигательной речи папы Урбана на Клермонском соборе, где присутствовали четырнадцать архиепископов, двести епископов, четыреста аббатов, тысяча рыцарей из южной Франции и несметное количество простого народа. Урбан призвал рыцарей взяться за оружие, чтобы защитить Христа от неверных сыновей Агари.

– Пусть каждый отречется от себя, – напомнил он им слова Евангелия, – и возьмет крест.

Толпа, охваченная религиозным экстазом, разразилась криками «Так хочет Бог, так хочет Бог». Эти слова стали боевым кличем крестоносцев. Епископ Адемар Монтейльский стал на колени и попросил папу благословить его на поход. Многотысячная армия последовала его примеру. Урбан поспешил сделать это. Затем он издал указ относительно похода.