Рыцарь натянул поводья, наблюдая, как удаляется предмет его любви. Размолвка произошла в месте, где дорога спускалась с холма. Далеко в степи клубились столбы пыли, поднимаемые отрядом госпитальеров, увозивших Али. Раймонд не любил ситуаций, когда ему приходилось делать выбор и принимать решение. Так, во Франции, майорат не оставлял ему выбора, когда умер его отец, и все имущество, включая замок и окрестные земли отошли к его старшему брату. Он с легкостью последовал за графиней, чей муж был участником крестового похода. Когда граф пал в бою, его супруга, хлебнувшая тягот военного похода, представлявшегося ей поначалу увеселительной поездкой: иначе, зачем было брать с собой пажей, музыкантов, трубадуров, тут же вернулась обратно, даже не вспомнив о своем пылком поклоннике, не предложив ему места на корабле, Раймонд был вынужден остаться в Палестине. Рыцарь надеялся, что Лада, одумается. И вернется. И тогда он со спокойных душей приложит все силы для освобождения Али, с которым ее связывали какие-то неведомые ему крепкие узы. Но королева взяла правее и скакала в сторону небольшого селения, видневшегося вдали.

Во время этой быстрой скачки Ладой владели два сильных чувства – беспокойство за Али и презрение к Раймонду. Она громко выкрикивала ругательства, крепости которых позавидовал бы любой мужчина. Но к счастью никто этого не слышал. Кстати говоря, если бы Раймонд услышал часть слов, адресованных ему, то проблема выбора не стояла бы перед ним так сильно. В скором времени Лада ехала по узким улицам, меж глинобитных стен селения, встречая удивленные и настороженные взгляды. Она достигла главной площади, где вокруг нее тут же собралась стайка чумазых ребятишек, глядевших на нее как на иноземное существо. Она обращалась к ним на всех известных ей языках. Но все вопросы остались без ответа. Ребятня галдела, пожирая глазами светловолосую незнакомку. Наконец появился мужчина, который, подобрав хворостинку, отогнал детей, и, поклонившись, приветствовал ее на арабском языке. Арабского она не знала. Лада заговорила по-азербайджански. К счастью мужчина говорил по-тюркски.

– Что привело тебя сюда, госпожа, – спросил он, – в наше забытое Богом селение? Верно, вы сбились с пути?

– Ты попал в самую точку, – ответила Лада, – правда, это случилось не сейчас, а несколько лет назад. Мое появление здесь – это следствие далекого события.

Этот странный ответ с философским подтекстом, казалось, изумил мужчину не меньше чем сама русоволосая красавица, неизвестно откуда взявшаяся в Сирийской пустыне. А в том, что она красавица, у сирийца не было ни малейших сомнений. Хотя лицо Лады было закрыто на манер знатных мусульманок. Платок из тончайшей дабикийской ткани являл взору собеседника лишь глаза. Но и этого было достаточно.

– Я не сбилась с пути, я приехала сюда нарочно, – продолжала Лада, – скажи мне, уважаемый, какую веру исповедуют жители этого поселения?

Каждый новый вопрос удивлял человека все больше.

– Мы арабы, – ответил он, – муслимы мы, а что такое, в чем дело?

– Ничего, просто, если бы вы были христианами, я бы уехала сразу.

– Гм, – произнес житель поселка.

Незнакомка интересовала его все больше и больше.

– Скажи уважаемый…

– Меня зовут Селим, – вставил человек.

– Скажи уважаемый Селим, как мне найти самого влиятельного человека в этом поселке?

– Он перед вами, госпожа, – с достоинством ответил Селим, – я староста этого городка.

– В таком случае, у меня к тебе серьезное дело.

– Пройдемте ко мне в дом, – сказал Селим, – не будем же мы говорить о делах посреди улицы.

– Мое дело не терпит промедления, – ответила Лада, – моего брата схватили крестоносцы. Найдется ли в твоем подчинении десяток храбрых мужчин, чтобы освободить его.

Узнав о сути дела, староста поскучнел, и, теряя интерес к незнакомке, ответил:

– У нас здесь живут ремесленники да торговцы. А из них неважные воины. К тому же у нас с крестоносцами перемирие.

– Ты говоришь перемирие. Почему же тогда они хватают ни в чем не повинных людей?

– Они поступили незаконно. Я думаю, что надо подать жалобу правителю.

– Я готова заплатить людям, которые освободят моего брата, – сказала Лада.

Староста встрепенулся

– Сколько госпожа не пожалеет на это опасное и благородное дело?

– Пятьдесят золотых.

– Пятьдесят золотых? – воскликнул пораженный староста, теряя самообладание, – за эти деньги я готов в одиночку сразиться с крестоносцами. Укажи мне их след.

– Твой благородный порыв похвален, – усмехнулась Лада, – но в одиночку ты с ними не справишься. Ты же сам сказал, что ты мирный житель. Мне нужны головорезы.

Староста не стал спорить.

– Ты права, прекрасная госпожа. Мне их не одолеть. Хотя деньги мне нужны.

Селим, призадумался, но скоро сказал.

– Я знаю, как помочь тебе, благородная госпожа, есть в наших краях ватага лихих людей. Для наших мест пятьдесят динаров – большие деньги. Но, конечно, не для них. Меньше, чем за сто золотых они не возьмутся. И мои десять процентов за посредничество.

– Отведи меня к ним, – нетерпеливо сказала Лада.

– Подождите меня здесь. Только никуда не уходите. Я оседлаю своего осла, и тронемся в путь, – заторопился Селим.

– Я жду, – бросила Лада.

Староста убежал, а гурьба ребятишек, выжидавшая поодаль, с прежним любопытством подтянулась ближе. Один из них, красивый мальчик лет десяти, неожиданно подошел, взялся за стремя и сказал:

– Тетя, я слышал ваш разговор. Не очень доверяйте тем людям, к которым вас отведет Селим.

Лада наклонилась к мальчику и, глядя ему в глаза, ответила:

– Тетя, это обидно. Не называй меня так.

– Но вы же не дядя, – с неумолимой детской логикой ответил мальчик.

– Ну, раз так, то ладно, – смирилась Лада, – видишь ли, мальчик. У меня нет другого выхода.

При этом она вложила монетку в руку неожиданного союзника. Разглядев серебряный дирхем, мальчик сказал «спасибо, пойду, отнесу маме» и тотчас убежал.

– Когда же у меня будет такой сын, – вздохнув, сказала Лада.

Солнце уже прошло половину небосклона. Тени, отбрасываемые домами и заборами, удлинились. На площадь к роднику потянулись женщины, с кувшинами на плечах. При виде их Лада вдруг почувствовала сильную жажду. Она спешилась и подошла к источнику. Женщины, все сплошь в хиджабах, расступились.

– Салам Алейкум, – произнесла Лада.

Ей никто не ответил. Лада напилась из ладоней и вернулась к своему коню, который тоже рвался к источнику, но Лада не позволила ему пить перед дорогой. Наконец, на площади появился Селим, оседлавший осла. Он понукал медлительное животное босыми пятками. Животное вдруг развило неожиданную прыть, и Селим умчался, едва успев крикнуть «следуйте за мной». Лада поскакала за ним, боясь заплутать в путанице и тесноте улиц. Однако на окраине поселка обнаружила их. Осел стоял под деревом и хрумкал зелеными листьями. Селим же, ругаясь, пытался сдвинуть его с места.

– Ничего, госпожа, – сказал он виновато, – сейчас дурь с него сойдет, и мы поедем.

К вечеру они добрались до продолговатого двухэтажного дома, стоящего недалеко от дороги.

– Что это? – спросила тревожно Лада.

Чем темнее становился воздух, тем чаще она вспоминала предостережение давешнего мальчика.

– Это караван-сарай, госпожа, – ответил Селим.

– Почему же здесь так тихо и безлюдно. Не видно постояльцев.

– У заведения дурная слава, – пояснил Селим.

– Отчего же. Здесь кого-то убили? Ограбили? Если так, почему ты привел меня сюда?

– Никого не убили и не ограбили. Просто владелец караван-сарая проиграл его в кости главарю разбойников. Хозяин новый решил заняться честным делом. Но репутация, увы, не та, поэтому купцы объезжают эту гостиницу стороной, опасаются. Вы не беспокойтесь. Он меня знает.

Им навстречу выбежал слуга. Взял коня за поводья, приветствуя гостей, и повел во двор. Во дворе под навесом сидели мужчины, числом около десятка и играли в кости. При виде посетителей бросили свое занятие и принялись без стеснения разглядывать их. У Лады появилось нехорошее предчувствие «Что я делаю, – подумала она, – зачем я сюда приехала?»

– Кто эти люди? – спросила она Селима.

– Я их не знаю, ханум. Но хозяина среди них нет. Сейчас я спрошу.

Селим, подойдя к навесу, коротко переговорил с ними. Вернувшись, сообщил:

– Сейчас его позовут. Он на заднем дворе, барана режет.

Вскоре появился хозяин гостиницы. Лада ожидала богатыря, а это оказался невысокий человек с тихим голосом. Но по тому, как все поднялись, уступая свое место, Лада поняла, что этого человека, если и не боятся, то уважают изрядно. На его одежде были следы свежей крови. Лада понимала, что это была баранья кровь, но все равно ей было не по себе. После того как Селим, почтительно приветствовав его, сообщил, что у благородной госпожи есть к нему важное дело. Карим, так звали владельца, мановением руки отпустил свое окружение. Селим говорил на тюркском, оказалось, что хозяин знает этот язык. Вообще, тюркский язык знали все, включая крестоносцев. Хозяин предложил Ладе сойти с коня и сесть на подушки напротив него.

Больше всего Ладе хотелось развернуть коня и умчаться вдаль, но отступать было некуда. Она спешилась и села на указанное место.

– А я решил, было, что вы хотите остановиться в моем караван-сарае. Целую неделю ни одного посетителя, – посетовал Карим. – А я так рассчитывал на перемирие, – Карим вздохнул, – одни убытки. Зачем только я купил это заведение.

– Я слышала, что вы выиграли его в кости.

Карим посмотрел на женщину, а затем перевел взгляд на Селима.

– К слову пришлось, – смущенно заметил тот.

– Благородная ханум-эфенди, если вам не нужна комната, то, что же вам нужно, что привело вас ко мне?

Карим улыбаясь, смотрел на гостью. От этой улыбки у Лады по спине полз холодок. Но она взяла себя в руки. Она ответила.

– Моего брата схватили крестоносцы, мне сказали, что только вы можете помочь мне.

– Боюсь, ханум-эфенди, вас ввели в заблуждение. Я не эмир, не судья, зачем вы с эти пришли ко мне. Я мирный человек, владелец гостиницы. Верно, Селим? – Карим вновь посмотрел на старосту и покачал головой.

– Госпожа щедро заплатит за это, – поспешил, сказать Селим.

– А почему ты так суетишься. Она тебе кто?

– Она гость нашего селения. Ты же знаешь, гость для нас арабов – святое, кодекс чести. Она пожаловалась мне, и я привел ее к тебе. Потому что ты главный в нашей местности.

– Отрадно это слышать, – заметил Карим, – но, к сожалению, я не могу помочь твоей гостье. Раньше за мной водились кое-какие дела. Кровь бурлила, молод был, а теперь я остепенился. Я в ладах с законом.

– Жаль, – сказала Лада, – а Селим всю дорогу, расписывал ваши достоинства, говорил о вашей доблести. Жаль, – повторила она, – столько времени потеряла.

– Кого еще можно нанять? – обратилась она к старосте.

– Так сразу и не сообразишь, – замялся Селим. – Я был уверен, простите.

Лада поднялась.

– Праздный вопрос, – сказал владелец караван-сарая, – сколько вы собирались заплатить за эту опасную…

– Сто золотых динаров, – ответила Лада, не дожидаясь конца фразы.

– Как далеко они уехали? – спросил Керим.

– В полдень я еще видела пыль, которую они поднимали.

– По какой дороге?

– На Иерусалим. Здесь одна дорога?

– Думаю, что ночью они ехать не будут, – задумчиво сказал владелец гостиницы. – Значит, если мы сейчас выступим, то к утру как раз их настигнем.

Карим поднялся, подозвал слугу и отдал ему распоряжения.

Мальчик побежал выполнять приказ.

– Я бы хотел получить деньги вперед, – заявил Карим.

– Половину вперед, а половину после завершения дела, – ответила Лада.

– Принимается, – согласился Карим.

Лада отцепила от пояса кошелек и положила в ладонь разбойника.

– Здесь только сорок пять, – пересчитав, заметил Карим.

– Объясни, – Лада оглянулась на старосту

– Мое посредничество, – смущенно кашлянул Селим.

– Как? – удивился Карим. – Ты же говорил о святом долге гостеприимства, о кодексе чести арабов.

– Говорил и не отказываюсь от своих слов, но семью тоже надо кормить, – простодушно ответил староста.

– Вот к чему я не могу привыкнуть, живя в сельской местности, – пожаловался Ладе Карим, – к их провинциальной непосредственности. Украдет у тебя что-нибудь, а потом говорит, я это взял, потому что в этом нуждался. Они считают, что это в порядке вещей.

Лада встала.

– Мы теряем время, – нетерпеливо сказала она.

– Денежный вопрос – это важный вопрос, – сказал Карим, – проценты заплачу я. Добавьте недостающую сумму. Это мои с ним расчеты.

Лада посмотрела на Селима. Тот развел руками. Она добавила еще пять золотых.

– Так-то лучше, – заметил Карим. – Мои люди будут кровь проливать за гораздо меньшую сумму. С него хватит и пяти процентов. Ты согласен?