Эрик стянул с себя футболку и отбросил ее к ограде. Он явно не утратил форму за девять месяцев, минувшие со дня их расставания. «Этот подлец, наверное, даже в спортзал не ходит», – раздосадованно подумал Джек. Эрик был прирожденным спортсменом, и Джек никак не мог понять, почему его лучший друг вдруг решил вести рубрику житейских советов, вместо того чтобы, скажем, играть за NBA или MLB. Однако, видит бог, Джек достаточно общался с женщинами и усвоил одно: если на свете есть хоть один мужчина, который может им что-либо растолковать, это, несомненно, Эрик. Джек предпочитал писать о баскетболе или о прыжках в воду со скал. Во всяком случае, он хоть что-то смыслил в этом вопросе.

Не сбавляя шаг, Джек передай мяч Эрику. Эрик вернул мяч в той же манере и сказал:

– На прошлой неделе я прочитал в «Тайме», что досточтимый Юн-Юн стал владельцем «Стетс-Комм». По моим расчетам, максимум через четыре дня ты должен был вернуться в Вашингтон в поисках новой работы.

Да, тут Эрик попал в точку. Но Джек не дал приятелю позлорадствовать.

– И что, по-твоему, у меня нет шансов устроиться в другое агентство?

Он перехватил мяч и двинулся к середине поля, схлопотав за свою смелость чувствительный тычок плечом и локтем под ребра.

– Может, и есть, – рассмеявшись, ответил Эрик и повторил попытку забросить мяч на уровне кольца, на этот раз успешно. – Но подумай, Ламберт, – продолжил он с откровенной усмешкой, – как много информационных агентств ищут репортера, который пишет о пинг-понге?

– Эй! – Джек сильно ударил по мячу и перешел в лобовую атаку на своего противника. Их тела столкнулись, Джек совершил бросок, но мяч отскочил от щита. – Я сказал это один раз, но могу повторить снова. Кто угодно может писать о баскетболе. Но нужен настоящий специалист, чтобы описать ралли Париж—Дакар, австралийский футбол или чемпионат мира по настольному теннису среди женщин и превратить статью в увлекательное чтиво.

Эрик подобрал мяч, и Джек устремился за своим приятелем к кольцу. Подняв руки вверх, он готов был в любой момент воспрепятствовать броску.

—И тут возникает следующий вопрос: какое отношение мои познания в спорте имеют к рубрике «Советы покинутым дамочкам»?

– Мои читательницы вовсе не «покинутые дамочки», – резко возразил Эрик. Он развернулся, вынуждая своего противника пятиться, и одновременно выискивал благоприятную возможность для атаки. – Они умные, талантливые и заботливые женщины, которым надоело, что их водят за нос всякие козлы.

Хотя Джек почти улегся на потную спину Эрика, он не разгадал маневр своего противника, и Эрик отыграл у него бросок на три очка. Джек подобрал мяч, а победитель, усмехнувшись, вытер пот со лба.

– Включая тебя, будь уверен. Улыбнувшись – они давно уже превратили подтрунивание в искусство, – Джек резко бросил мяч в грудь Эрику.

– Послушай, дружище, я никогда не говорил, будто знаю, чего хотят женщины. На самом деле я понятия не имею, что им нужно. Отсюда мое нынешнее семейное положение. Более того, я не желаю этого знать. Откровенно говоря, меня пугает их образ мыслей.

Эрик хлопнул по мячу, обхватил его ладонями и с силой запустил им в Джека.

– Нет, тебя напугал образ мыслей Шелби. Далеко не все женщины психопатки.

– Шелби не была психопаткой. Не ты ли говорил об умных, талантливых и заботливых щинах? – рассмеялся Джек.

Эрик возвел глаза к небу, однако через мгновение принял стойку, внимательно следя за движениями Джека.

– Насколько я помню, ее не интересовали ничьи советы. Я по сей день не понимаю, почему тебе потребовалось без малого два года, чтобы разгадать ее игру.

—Временное помрачение рассудка и недоработанное добрачное соглашение, – отозвался Джек. Прошло три года с тех пор, как он подписал бумаги о разводе и постарался вычеркнуть из своей памяти восемнадцать месяцев, проведенных вместе с Шелби, в девичестве Лейн... Это ему почти удалось. – Мудрый да разумеет: никогда не смешивай алкоголь, закат на южном побережье и женщин в бикини, скрепленных завязками тоньше зубной нити.

Он перешел в яростное наступление, и два мускулистых тела шумно врезались друг в друга, когда оба мужчины зарычали, напряглись и одновременно подпрыгнули. Джек издал негодующий возглас, увидев, что мяч со свистом пролетел мимо кольца.

– Возможно, тебе следовало читать мою колонку, а не свою спортивную статистику, – подколол приятеля Эрик, и наконец в его голосе появились некоторые признаки усталости. – Это избавило бы тебя от многих переживаний.

Джек остановился и наклонился вперед, упершись руками в колени, чтобы восстановить дыхание.

– И спасло бы солидную часть моих ныне не существующих доходов, – промолвил он.

– В связи с чем предлагаю вернуться к моему предложению, – подхватил Эрик, но прервался на полуслове, отвел взгляд, а затем рассеянно посмотрел на мяч, продолжая автоматически стучать им о землю, как человек, глубоко погруженный в свои мысли.

Джек выпрямился. Он прищурился, поскольку ветер унес случайное облачко и солнце светило ему прямо в лицо.

– У тебя неприятности?

– В какой-то мере. Но сначала... Я должен кое-что тебе сказать. В частности, это касается женщин в бикини – независимо от того, одобрены ли их купальники Американской ассоциацией стоматологов, и тех причин, по которым они никогда не будут представлять угрозы для меня.

Теперь наступила очередь Джека застыть в молчаливом напряжении. Эрик был, как всегда, язвителен и насмешлив, однако, если бы Джек не знал его так хорошо, он поклялся бы, что за его колкими замечаниями скрывается страх. Тут до него дошло, и он простонал:

– О нет! Черт, нет. Скажи мне, что я ошибаюсь! И хотя у меня появился бы замечательный повод для острот на многие годы вперед, ты слишком дорог мне, чтобы я пожелал тебе такое. Я не желаю слышать, что какая-то женщина наконец добралась до содержимого твоего кошелька. И даже если тебе кажется, что она задела твое сердце – при всем моем почтении к будущей миссис Жермен, – я бы прямо сейчас приступил к составлению брачного контракта. Прислушайся к совету друга, который сам по уши увяз в долгах.

Эрик бросил мяч приятелю, вложив в удар чуть больше силы, чем требовалось.

– Джек, ты все не так понял.

Джек поймал мяч на уровне груди и взял его под мышку. Долгожданный миг наступил. Он смаковал каждое слово: какая тут игра, когда лучший друг вот-вот признается, что наконец влюбился.

– Да, ты продержался достаточно долго, – рассмеялся Джек, покачав головой. – Еще один идеал развенчан. Глядя на тебя, я верил, что мужчина может жить долго и счастливо, оставаясь при этом холостяком.

Эрик даже не улыбнулся. В действительности Джек никогда не видел его таким серьезным.

– А ты никогда не задумывался, почему я до сих пор не женился? Почему у меня никогда не было постоянной подружки? Вернее, почему у меня вообще не было подружки?

– Ох, только не вешай мне лапшу про одиночество. Ты пишешь трогательные статейки о том, чего хотят женщины, и мы оба прекрасно знаем, что любая из них с радостью бросится тебе на шею, лишь бы провести немного времени с мистером «Я Вас Понимаю». Хотя они даже не знают, кто ты такой. Черт, в старших классах твой девиз был «Не зацикливаться на одной», верно? Это был отличный ход, ты, гений хренов!

По губам Эрика скользнула улыбка.

– Ты все еще злишься, потому что в выпускном альбоме под моей фотографией написали: «Он достоин рекламировать „Кальвин Кляйн»»?

Джек заржал и снова застучал мячом о землю.

– Нет. Я далек от того, чтобы изображать из себя участника конкурса красоты.

– Если, конечно, рядом нет Андреа Ралстон?

На Джека нахлынули сладкие воспоминания.

– Андреа, – вздохнул он, произнеся это имя как «Ах-НДРЕ-Ах». – Меня до сих пор возбуждают женщины, которые говорят с австралийским акцентом.

– Наверное, ты испытываешь массу интересных ощущений, готовя репортаж об австралийском футболе?

– О да, но я держу себя в руках. – Джек сделал бросок и подобрал мяч, но Эрик не пожелал вступать в игру. Когда Джек обернулся, он увидел, что его друг стоит на прежнем месте и глядит на него хмуро и рассеянно. Джек бросил ему мяч, но Эрик лишь поймал его и прижал к груди.

– Какого черта, что случилось, приятель?

К удивлению Джека, Эрик тихонько спросил:

– А ты никогда не задавал себе вопроса, почему я так хорошо справляюсь со своей работой?

—Мне кажется, мы обсудили вопрос о твоей гениальности, Кальвин.

Но Эрик не рассмеялся шутке.

– Это оказалось гораздо труднее, чем я мог себе представить, – пробормотал он себе под нос. – Ладно, знаешь что? Я искал простой способ рассказать тебе обо всем, но так ничего и не придумал. Я собирался сделать это давным-давно, но никак не мог решиться: боялся, что это разрушит наши отношения. Но теперь я влип, и влип серьезно, и... может, что ни делается, то к лучшему? – Эрик поднял взгляд и посмотрел в лицо Джеку. – Я просто все скажу тебе напрямую, и надеюсь, ты меня не подведешь.

– Отлично, тогда и я наконец пойму, о чем идет речь.

Эрик вздохнул:

– У меня нет женщины, Джек. И не будет. Никогда. Я гей.

У Джека отвисла челюсть.

– Извини, мне послышалось, или ты действительно сказал, что...

– Я гей! – Эрик почти кричал. – Голубой, если на то пошло. Гомосексуалист. – Он с силой запустил мячом в Джека. – Господи, ну почему все вы так усложняете мне задачу?

Джек рефлекторно поймал мяч, как поймал бы любой другой посторонний предмет, летевший ему в руки. Черт, внезапно все стало совсем чужим. Он уставился на Эрика, который явно не шутил. Мокрый от пота, мужественный, мускулистый спортсмен. Парень, которого он дружески шлепал полотенцем в раздевалке для мальчиков. Парень, который в шутку хлопал его по заднице во время игры в футбол. Парень, с которым они сталкивались задами, отбивая теннисный мяч от стены на корте. Его лучший друг, с которым он познакомился в возрасте девяти лет. Задушевный приятель, ближе которого у Джека никого не было. С ним он молол всякую чепуху, трепался о женщинах. Говорил о жизни.

Гей.

Нет, это просто не укладывалось в голове.

– Ну не молчи, приятель, – взмолился Эрик. Джек сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул. Несмотря на эмоциональное потрясение и полный хаос, царивший у него в голове, он сознавал важность момента и понимал, что должен повести себя правильно. Конечно, он такого не ожидал... Но что бы он ни чувствовал, в первую очередь Эрик был его другом. Черт, они были как одна семья. Он не мог об этом забыть.

Но Джек не знал, с чего начать. Он бросил мяч Эрику, словно хотел продолжить игру как ни в чем не бывало. Как ни в чем не бывало?! Джеку стало смешно. А что, черт подери, ему оставалось?

– Что значит «все вы»? – в конце концов промолвил он, ухватившись за обрывок информации, который поддавался рациональному анализу. – Кому еще ты сказал?

– Тебе и Валери.

Эрик провел быструю атаку на кольцо, затем вернул мяч приятелю. Он явно хотел сменить тему разговора. Во всяком случае сейчас.

Джек выполнил бросок. Промазал.

– Кто такая, к дьяволу, эта Валери? – поинтересовался он.

– PR-директор «Хрустального башмачка». Я недавно подписал с ними договор о том, что буду представлять первый номер. Не знаю, слышал ли ты об этом, но компания «Хрустальный башмачок, Инк.» открывает новое подразделение в Потомаке. Их специализация – смена имиджа. Полное изменение внешнего вида и образа жизни. Их клиенты в основном женщины, но иногда они помогают и...

—А, понятно. – Джек прицелился, бросил мяч и снова промазал. После этого он понял, что бессмысленно притворяться, будто ничего не произошло, и оставил мяч валяться на земле. Сняв футболку с головы, он обтер ею лицо. – Итак...

Он не знал, что сказать дальше. Его мозг отказывался работать. В памяти мелькали картинки из прошлого, их прошлого, словно кто-то прокручивал видеофильм у него в голове. Джек и Эрик. Им по одиннадцать, и они гоняют мяч. Эрик Жермен. Защитник, звезда школьной команды по футболу. Шесть футов два дюйма, сто двадцать фунтов. Спортсмен года, по которому девчонки сходили с ума. Приятель, у которого он часто оставался ночевать, когда они учились в старших классах. Парень, которого он не раз видел голым и перед которым никогда не стеснялся раздеваться. Единственный человек, на которого он мог во всем положиться и которому он доверил бы даже свою жизнь. И все это время его друг скрывал от него свой секрет?

– Как давно ты... знаешь? Э, узнал? – посерьезнев, спросил Джек.

Эрик тихо вздохнул:

– Я пытался не замечать этого в школьные годы, но, наверное, знал всю жизнь. – Он чуть усмехнулся, попробовал выдавить из себя смешок. – Если ты подумал о... В общем, ты понимаешь, то мой ответ – нет. Ты не в моем вкусе.

Джек ясно видел, что за попыткой пошутить скрывается внутреннее напряжение. Недоверие сменилось чувством вины. Получается, что Эрик долгие годы тащил на себе этот груз, не доверяя Джеку настолько, чтобы рассказать ему правду? Да, это было тяжело. Очень тяжело, как оказалось. Но главное, Джек чувствовал себя так, словно он подвел человека, который значил для него больше, чем все остальные. Человека, так много сделавшего для него.