Пенелопа Уорд - Дорогой сводный брат

— Ладно… должна признаться, он горячий парень. Правда … чертовски… секси. Фактически, внешность — это единственное его достоинство.

— Отлично, я еду к вам.

— Нет, не едешь — рассмеялась я, хотя в глубине души лишь образ вешающейся на шею Элеку Виктории был мне не по душе. И не важно обратил бы он на нее внимание или нет.

— Какие планы на вечер?

— Ну… до того как мы познакомились и я осознала, какой засранец мой сводный брат, предполагалось, что буду готовить воскресный ужин для всех нас. Ну ты знаешь… мое фирменное блюдо.

— Курица Тетраззини.

Я снова засмеялась, так как Тетраззини, было единственным блюдом, которое получалось у меня действительно хорошо.

— И как ты догадалась?

— Может быть достанешь баночку «Whoopass»[1] специально для дорого сводного брата.

— Не буду подкупать его. Я собираюсь убить парня своей добротой. Мне все равно, каким… уродом…(О, Господи!) он хочет казаться. Самое худшее, что могу сделать в данной ситуации, так это позволить думать ему, будто мне не пофиг.

* * *

Пока Тетраззини была в духовке, мама помогала мне накрывать на стол. У меня урчало в животе, но это было больше на нервной почве, нежели от исходящих из духовки запахов сливочного соуса и чеснока. Я не горела желанием сидеть напротив Элека за столом, если он, конечно, хотя бы согласиться присоединиться к нам.

— Грета, почему бы тебе не подняться наверх и не попробовать уговорить его спуститься на ужин?

— Почему я?

Мама открыла бутылку вина. Хоть была единственной, кто его сегодня станет пить. По всей видимости, ей это было необходимо. Она налила немного и, сделав глоток, сказала:

— Послушай, я могу понять, почему не нравлюсь ему. Он видит во мне врага и вероятно винит меня, в какой-то степени, за то, что его родители не вместе. Но у него нет причин относиться плохо к тебе. Просто продолжай пытаться сблизиться с ним, посмотри, удастся ли тебе заставить его немного раскрыться.

Я пожала плечами. Она и не представляет, насколько он «раскрылся» передо мной в ванной, ещё в первый вечер… в буквальном смысле.

Пока я поднималась по лестнице, в моей голове крутилась песня из фильма «Челюсти». Мысль о том, чтобы постучаться в его дверь приводила в ужас, и я не знала, с чем столкнусь, если он всё таки её откроет.

Я постучалась.

К моему удивлению, Элек открыл сразу. Во рту у него была сигарета. Сладкий запах дыма ударил мне в нос. Он глубоко затянулся, и намеренно медленно выпустил дым мне в лицо. Его голос был низким:

— Что?

Я пыталась делать вид, что меня это не задело, до тех пор, пока не зашлась в приступе сухого кашля.

«Очень здорово, Грета»

— Ужин почти готов.

Сегодня на Элеке была обтягивающая белая майка. Мои глаза спустились к тату со словом «Счастливчик» на одном из его бицепсов, этой же рукой он сейчас прислонился к двери. Его волосы были влажными, джинсы висели низко на талии, демонстрируя резинку белых боксеров. Серые глаза с оттенком стали смотрели прямо в мои. Он был восхитительным… как для ублюдка. Похоже я на время отключилась и очнулась, когда он спросил:

— Почему ты так смотришь на меня?

— Как?

— Как будто пытаешься вспомнить, как я выглядел в ту ночь… как будто, предпочла бы «меня» на ужин, — он усмехнулся. — И почему ты мне подмигиваешь?

«Чёрт.»

Всегда, когда нервничаю, у меня начинает дёргаться глаз, и это выглядит так, будто я подмигиваю.

— Это просто подергивание. Забудь.

Выражение его лица стало злым.

— Да что ты? Считаешь, стоит? Мой внешний вид это единственное моё достоинство, так? Что ж, думаю, мне стоит воспользоваться этим по полной.

О чем это он? Я растерялась, а парень тем временем продолжал:

— В чем дело… тебе здесь слишком жарко? — А затем произнёс передразнивая: — Так… чертовски… горячо, — и сверкнул злобной улыбкой.

«Вот дерьмо.»

Это были те самые слова, которыми я описала его ранее в разговоре с Викторией.

«Он подслушивал мой разговор!»

У меня снова дернулся глаз. А тем временем, он продолжил:

— Ты опять подмигиваешь мне. Я тебя нервирую? Посмотри-ка на себя! А тебе идет красный.

Я развернулась и быстро сбежала вниз.

— Мы будем соответствовать моему образу ДЬЯВОЛА! — крикнул он мне вслед.

* * *

Элек неохотно ел свой ужин, не говоря ни слова, я же не могла оторвать глаз от колечка в его губе. Рэнди посматривал на него с презрением. Мама снова долила себе вина, уже не в первый раз. Что ж, это был наш собственный вариант Семейки Брейди.

Я делала вид, будто наслаждаюсь Тетраззинни, пока размышляла над тем, что Элек подслушал мои высказывания в его адрес. И, следовательно, теперь знает, что я считаю его привлекательным.

Мама нарушила молчание первой:

— Элек, как тебе Бостон?

— Так как все мои впечатления связаны только с этим домом, то это полный отстой.

Рэнди бросил вилку.

— Ты можешь не хамить мачехе хоть пару минут.

— Зависит от того, сможет ли она оставить в покое бутылку и не пить, хотя бы пару минут? Я знал, что ты женился на мошеннице, папуля, но чтоб еще и пьяница?

— Ты никчёмный кусок дерьма, — выплюнул Рэнди.

Вау.

И снова я была шоке от того, как Рэнди разговаривает со своим сыном. Безусловно, Элек вёл себя, как полное ничтожество, но для меня всё ещё было дико слышать такие слова из уст отчима.

Стул Элека опрокинулся назад, когда он резко встал и бросил салфетку на стол.

— Я все.

Он посмотрел на меня.

— Титьки Зинни или как это, блядь, называется были замечательными, сестренка, — слово «сестренка» он произнес с сарказмом.

После того, как Элек ушел, за столом воцарилась оглушительная тишина. Мама опустила ладонь поверх руки Рэнди, мне же оставалось только гадать, что такого могло произойти между Элеком и его отцом и вызывать такую трещину в их отношениях.

Поддавшись импульсу, я встала из-за стола и пошла наверх. Пока стучала в дверь Элека, у меня бешено колотилось сердце. Он не ответил, так что я медленно повернула ручку. Парень сидел на краю кровати и снова курил гвоздичную сигарету. Он был в наушниках и поэтому не заметил меня. Потому я просто стояла в дверях и наблюдала за ним. Его ноги нервно отбивали ритм. Выражение лица казалось подавленным и расстроенным. В конце концов, он затушил сигарету, но только для того, чтобы дотянуться до ящика и достать следующую.

— Элек! — крикнула я.

Он вскочил с кровати и снял наушники.

— Какого хрена? Я чуть не обделался.

— Извини.

Он закурил вторую сигарету и махнул рукой в сторону двери.

— Выйди.

— Нет.

Закатив глаза, парень медленно покачал головой, возвращая наушники на место, и сделал долгую затяжку.

Я села рядом с ним.

— Это убьет тебя.

— Вот и отлично, — произнёс он, выпуская дым.

— Ты шутишь?

— Пожалуйста, оставь меня в покое.

— Отлично, как скажешь.

Я вышла из комнаты и спустилась вниз. Увидев его, таким расстроенным в момент, когда не знал, что за ним наблюдают, я осознала, что теперь точно не сдамся. Мне необходимо было понять, было ли его поведение всего лишь защитной маской или братец на самом деле полный придурок. Чем хуже он относился ко мне, тем сильнее мне хотелось заставить его измениться. Для меня это был вызов.

Я вернулась на кухню и попросила Рэнди дать мне номер Элека. Прежде чем вбить его в свой телефон, я набрала сообщение:

«Раз ты не хочешь говорить, я буду писать.»

Элек: «Где ты взяла мой номер?»

Грета: «Твой папа дал.»

Элек: «В жопу его.»

Я решила сменить тему.

Грета: «Тебе понравился ужин?»

Элек: «Переставь буквы в слове meal[2] и ты получишь — lame[3]. Твоя еда = низкосортная — никакая.»

Грета: «Почему ты такой злой?»

Элек: «Почему ты такая «никакая» ''?»

Вот придурок. Зря я надеялась, что из этого что-то получиться. Я бросила телефон на стойку и рванула наверх. Он сам спровоцировал меня. Теперь уже я хотела довести его до бешенства.

Когда без стука влетела в его комнату, Элек всё ещё курил, сидя на кровати. Я направилась прямо к ящику, схватила пачку его сигарет и выбежала из комнаты.

По пути к себе, я смеялась. Точнее смеялась до тех пор, пока моя дверь не распахнулась. Я быстро засунула сигареты себе под рубашку. Элек выглядел так, словно готов меня убить. Но несмотря на это, взгляд его пылающих глаз все еще казался довольно сексуальным.

— Верни мне их, — процедил он сквозь сжатые зубы.

— Ты их не получишь.

— Ещё как получу, мать твою. Ты вернёшь мне их, или я сам заберу. Выбирай.

— Серьезно, зачем ты куришь? Это же тебе вредит.

— Дерьмо. Ты не можешь просто взять и забрать то, что тебе не принадлежит. Хотя… какая мать — такая дочь.

— О чем ты говоришь?

— Спроси у своей матери, — пробормотал он тихо.

А затем протянул ко мне накаченную, покрытую татуировками руку.

— Верни мне мои сигареты.

— Не раньше, чем ты объяснишь, почему сказал это. Моя мать не крала Рэнди. Твои родители развелись ещё до того, как моя мама встретила твоего отца.

— Ты веришь в то, во что Рэнди хочет, чтобы ты верила. Твоя мамочка, вероятно, чертовски хорошо справлялась и с твоим папашей, так ведь? Бедный, доверчивый ублюдок.

— Не смей называть моего отца ублюдком.

— А, где же он был, когда Сара трахала моего отца за спиной у моей матери?

Я начала закипать. Он пожалеет о том, что спросил об этом.

— Шесть футов под землей. Мой отец умер, когда мне было десять.

Элек молчал, затем раздражённо потер виски. Впервые, с тех пор, как я его встретила, он не был груб.

— Черт, я не знал об этом.

— Есть много вещей, о которых ты не знаешь наверняка. Если бы ты просто поговорил со мной…

Он выглядел так, будто собирался извиниться. Почти. Затем, покачал головой и снова превратился в злого мистера Хайда.

— Да будь я проклят, если мне придётся говорить с тобой. Отдай мне мои сигареты, или я разорву твою рубашку и достану их сам.

Когда он произнёс это, моё тело завибрировало. Да что это со мной Часть меня хотела узнать на что будет похоже, когда его грубые руки потянут ткань рубашки, разрывая ее. Я покачала головой, чтобы отогнать от себя данную мысль, и попятилась назад, когда Элек начал медленно приближаться ко мне. Нас разделяло всего несколько сантиметров. Пачка сигарет прилипла к моей груди. Я ощущала тепло, излучаемое его телом, когда парень навис надо мной. Мои соски мгновенно стали твёрдыми. Никогда раньше не чувствовала себя такой бессильной в борьбе с собственным телом, и поэтому молча умоляла его прекратить так остро реагировать на Элека. Посмотрим правде в глаза. Мое тело было глупым и поверхностным. Так как испытывало отчаянную потребность в прикосновениях того, кого ненавидело мое сознание.

— Это последняя пачка данной марки. Их привозят из Индонезии. Я даже не знаю, где их здесь можно купить. И если ты думаешь, что сейчас со мной сложно поладить, то не захочешь увидеть, каким я буду без сигарет, — его дыхание пахло гвоздикой.

— Курение очень вредит тебе.

— Спроси, ебёт ли меня это, — сказал он в опасной близости от моих губ.

— Элек…

Он отодвинулся от меня на несколько сантиметров.

— Послушай… с тех пор, как нахожусь в этом чертовом дерьме, курение — единственное, что приносит спокойствие в мой мир. Теперь, я попрошу вежливо. Пожалуйста.

Его взгляд стал мягче, и с каждой следующей секундой моя решимость ослабевала.

— Ладно.

Его глаза следили за моей рукой, пока доставала сигареты из своего бюстгальтера. Когда отдала их ему, Элек отошел, и я мгновенно почувствовала холод вместо тепла его тела.

Если я считала, что отдав обратно сигареты, положу начало перемирию, то крупно ошибалась.

Когда он обернулся и посмотрел на меня в упор, в его глазах не было и намека на нежность. Они были пронизывающими.

— Ты за это заплатишь.

Начало занятий в школе прошло именно так, как я и предполагала. Где бы мы не пересекались — в классе или кафетерии — Элек просто игнорировал меня. Девушки вились вокруг него, куда бы он не пошёл. Ему едва ли нужно было произнесить хоть слово, чтобы тут же стать популярным. Меньше всего стоило удивляться тому, как загорелась им Виктория.