Даром ей это не прошло. Поступок ее бурно обсуждался в «Веселом шаре». Старики предсказывали, что широкий лоб месье Луи украсится в скором времени рогами. И с нетерпением ждали реакции будущего рогоносца.

Тот же перестал здороваться с соседом и демонстративно чистил охотничье ружье. Впрочем, на кабана он больше не ходил (опять же под вашим «дурным влиянием»), а потому в «Веселом шаре» заключили, что в наступающем сезоне ничего примечательного не случится.

Между тем в одно прекрасное утро сосед-водитель не смог завести ни трактор, ни старенькое «пежо». Спешно вызванному мастеру пришлось порядком повозиться, прежде чем он обнаружил причину поломки.

В бензин и в дизельное топливо кто-то подсыпал сахару.

В «Веселом шаре» новость восприняли с одобрением. Муж сумел постоять за свою честь.

И жизнь вошла в привычную колею.


По средам вы нередко водите внуков, Эмили и Аттилу, обедать в ресторан. Они это обожают.

– Ах, бабуль, как все вкусно! Тут куда лучше, чем в школьной столовой!

Еще бы не вкусно! За такие деньги!

Затем вы вместе отправляетесь в кино на выбранный демократическим путем (т.е. вами) фильм.

Потом приходите к вам домой и, сидя перед телевизором, ждете, когда Старшая закроет магазин и заберет детей.

Вчера, пока они в пятьдесят седьмой раз с увлечением смотрели «Робина Гуда», вы любовно расчесывали великолепную шевелюру Эмили.

Вдруг Мельхиор прыгнул на диван, оцарапал вам руку, а затем шмыгнул под доставшийся вам от бабушки комод в стиле Людовика XV. Только кончик хвоста остался торчать наружу.

Вы вскрикнули от боли и изумления.

– Мельхиор! Ты что?

Из-под бабушкиного комода донеслось душераздирающее «мяу!».

– Мельхиор, объясни, пожалуйста, почему ты меня оцарапал.

Котик вздохнул и прошептал обиженно:

– Потому что Эмили ты вон как долго чешешь, а меня вообще никогда!

– Мельхиор!.. Ты что, ревнуешь?!?..

– Да как же мне не ревновать в семье таких ревнивцев?

В самом деле, как?

Глава VII. СОКРОВЕННАЯ ТАЙНА

Если вы хотите узнать цену деньгам,

попробуйте взять взаймы.

Б. Франклин

Опытным путем вы установили, что подружки готовы обсуждать с вами все что угодно, но только не свой семейный бюджет.

Или: КТО ЗА ЧТО ПЛАТИТ?

Многие молодые женщины охотно с юмором поделятся с вами интимными подробностями своей сексуальной жизни, но как только речь заходит о деньгах, из них слова не вытянешь. Однако именно деньги – предмет бесконечных семейных разборок.

Аккуратно проведя собственное расследование, вы пришли к выводу, что, хотя нет таких семей, где бы не случалось ссор из-за денег, все как один уверены, что привлекать к ним излишнее внимание – делать из мухи слона. Можно при всем честном народе рассуждать об экзотических, подвластных лишь акробатам позах из «Камасутры», и это не стыдно, но если вчера вы чуть не вцепились друг другу в глотку, потому что на вашем банковском счете закончились деньги, вы не признаетесь в этом никогда в жизни!

– Это все ты! – кричит Он. – Все деньги уходят на твои тряпки!

– У меня такая работа, – защищается она, – я должна одеваться прилично. Посмотри лучше на себя! Забыл, сколько жрет твоя чертова машина с турбодвигателем?!

– Не могу же я жить без машины! А новую купить не на что! И вообще я на себя не трачу ни копейки!

– Да ну? А как же твои трусы с инициалами от «Диора»? А? Они стоили целое состояние! Мог бы прекрасно обойтись трусами из «Тати»! И вообще, зачем это тебе понадобились инициалы на нижнем белье? Не иначе как решил впечатлить свою секретаршу, дурак несчастный!

– Что ты несешь? Кстати, а твой кружевной пояс для чулок? Без него, конечно, обойтись нельзя? Слесаря хочешь соблазнить?

Она уже рыдает.

– Это чтоб тебе понравиться, кретин!

Как и все мужчины, Он терпеть не может, когда женщины плачут. Он пожимает плечами:

– Так, теперь еще и слезы, – ворчит он, – пошло-поехало...

Он уходит дуться в свою комнату.

Она тоже дуется, но на кухне.

Они ложатся спать молча, повернувшись спиной друг к другу.


Варианты развития событий.

Они засыпают, не сказав друг другу ни слова, и наутро все забыто. На первый взгляд.

Она нежно целует его в шею и виновато шепчет: «Ты прав. Я больше не буду покупать кружевные пояса!» Он, нежно: «Ну что ты, любимая! Наоборот. Они тебе так идут!»

Он игриво похлопывает ее по попке. Она хихикает. Они занимаются любовью. На следующий день он дарит ей ярко-оранжевые шелковые стринги.

Старшая и Деточка наотрез отказались посвящать вас в тайны своего бюджета. Старшая потому, что она вообще ничего вам не рассказывает с тех пор, как живет с вашим Зятем № 2. Он вам не доверяет? (И правильно делает.) Вас это страшно раздражает. Тем более что на ваши осторожные вопросы (удержаться вы все равно не можете) Жюстина холодно отвечает, что «у них все ПРЕКРАСНО»... Нет, она НИКОГДА не ссорится со своим мужем. А в особенности из-за презренного металла... (Так вы и поверили! Даже Дева Мария и Иосиф наверняка спорили по поводу расходов на маленького Иисуса!)

Между тем вам стало известно, что Старшая, как и все работающие женщины, имеет личный банковский счет. Есть счет и у Зятя № 2; и существует еще и третий счет для общих расходов: «Дом и дети». К каждому счету прилагается карточка Visa, которой могут воспользоваться как Жюстина, так и ее муж. А потому Зять № 2 влип однажды в неприятную историю, когда, покупая себе мокасины в обувном магазине, хотел расплатиться по карточке жены. Кассирша, решив, что карточку он украл, вызвала полицию. В итоге Зять № 2 улепетывал оттуда в одних носках, а обе пары обуви остались у продавщицы.

Что касается Деточки, она весело заверяет вас, что денежные проблемы мало ее волнуют. Она вспоминает о них только в конце месяца (после 20-го). Тогда платит тот, у кого хоть что-то осталось. То есть она, Ализе, которой обожаемые родители (Любимый муж и вы) выдают некую сумму вдобавок к тому, что она зарабатывает иллюстрациями к книжкам для детей. Что касается ее возлюбленных, то все они либо студенты (им тоже помогают родители), либо безработные (опять же помогают родители), либо подрабатывают где придется, но всех их денег едва хватает на «Макдоналдс».

Как-то один из них – невыносимый сноб, – смеясь, объяснил вам, что в тяжелые времена зарабатывает писанием.

– И что же вы пишете? – заинтересовавшись, спросили вы.

– Письмо моему отцу.


Вам остается только прижать к стенке самых близких подруг.

Самые старшие из них никогда не работали (только по дому). И жили, таким образом, на те деньги, которые им ежемесячно выдавал их Господин и Повелитель «на хозяйство и на булавки». (Вы терпеть не можете этого дурацкого выражения «на булавки». Есть в нем что-то унизительное.) Поэтому их финансовое благополучие напрямую зависело от щедрости или скупости благоверного.

Потому что скупые мужчины существуют. Да, да!

Гарпагоны, которые скорее умрут, чем потратят лишнюю копейку.

У вашей подруги Жизель муж потребовал список хозяйственных трат на следующий день после свадьбы. Она подчинилась – а что делать? – и написала в расходной книге, переплетенной, под старину, черным сукном:


12 июня, понедельник

Лук-порей 2 франка 75

Картошка 7 франков 45

Мясо 46 франков 10

Абрикосы 9 франков 30

Разное 10000 франков


К счастью, у ее супруга было чувство юмора. Он расхохотался и больше никогда не требовал у нее никаких отчетов. Проявлял даже щедрость на протяжении всей их совместной жизни.

А вот другой вашей подруге Кристине муж, миллионер и скупердяй регулярно выдавал деньги на хозяйство, но... требовал расписку! Она считала, что у него невроз на почве денег – последствие тяжелого детства в интернате. До тех пор, пока при разводе он не потребовал назад все выданные суммы!

Одной из ваших сестер в мужья тоже достался крохобор, и как-то раз, когда ей осточертело препираться из-за колготок, последовав вашему мудрому совету, она схватила детский пластмассовый револьвер, очень похожий на настоящий, и приставила его к виску супруга.

– Артур, если ты немедленно не подпишешь мне доверенность на свой банковский счет, я убью тебя, – ледяным тоном сказала она.

Испуганный Артур подписал.

К сведенью: многие мужчины, которые с закрытыми глазами доверяют воспитание детей женам, ни за что на свете не назовут им даже приблизительную сумму их совместных семейных сбережений.


В результате многие женщины немножко «подворовывают».

На одном очень веселом заседании Женской Лиги вас посвятили в эту премудрость. Следует, например:

– положить деньги семейного пособия (вернее, то, что от них остается) на ваш собственный банковский счет, а не на счет «Хозяйство-Дети»;

– idem с медицинскими страховками, хотя врачи и лекарства оплачивались деньгами, предназначенными на «Дом»;

– жульничать без зазрения совести, закупая продукты, и на выгаданные деньги подарить себе шелковый шейный платочек, на который спутник вашей жизни все равно не обратит внимания. Если же случится невероятное, и он его все-таки заметит и сделает вам комплимент, стоять на том, что он очень, очень старый (платок, а не спутник жизни);

– каждый вечер спокойно вычищать все карманы и бумажник вашего благоверного, особенно если он не слишком аккуратный (как делала Моника Пантель, пока крутила роман с Одиберти);

– приобрести себе по дешевке на ярмарке в Сен-Флуре платье из обглоданного (интересно кем) бархата и заявить, что оно стоило бешеных денег, хотя вы и торговались до посинения. Потому что, оказывается и какие-нибудь жалкие трусики стоят целое состояние, а налоги просто непомерны. В таком случае торговаться вполне прилично и даже необходимо (за исключением, увы, налогов).

– А как же иначе?! – изумляются подруги и смотрят на вас как на ненормальную. – Мы все покупаем со скидками: требуем и получаем.

Вы не верите своим ушам. Вы бы никогда на это не решились.

Однако вы тоже умеете торговаться, научились еще в юности на базарах в Мекнесе. Это целое искусство.

Сначала надо внимательно осмотреть, повертеть в руках медный поднос, хотя купить вы хотите белые домашние тапочки. Продавец-араб пулей вылетает откуда-то из глубин своей лавки:

– Мечта, а не поднос!.. Настоящая медь!.. Сказочные узоры!..

– Не спорю. Сколько?

– Не дорого... Совсем не дорого!.. На всем базаре не найдешь такого чудесного и такого дешевого подноса.

– Сколько?

– Тысячу франков.

– Рехнулся? Какую цену заломил! А те белые тапочки, они почем?

– Сто франков.

– Сто франков! Так и разориться недолго! Даю пятьдесят.

– Ты хочешь моей смерти!.. Девяносто.

– Нет, пятьдесят. Я сказала пятьдесят франков.

Торговец возводит глаза к небу, взывает к Аллаху и охает:

– Восемьдесят пять... только ради тебя!

– Нет. Восемьдесят пять все равно много. Ладно, значит, не судьба. До свидания.

И вы отходите к соседней лавочке, продавец которой тоже уже бежит вам навстречу.

Первый торговец, догоняя вас:

– Вернись, красавица!.. Вернись! Отдаю за восемьдесят!

– Семьдесят пять – и так и быть, беру эти ужасные тапки.

– Согласен, семьдесят пять! Но мои дети умрут с голоду!..

Что, впрочем, не мешает ему упаковывать ваши тапки с широкой улыбкой, на которую вы отвечаете не менее широкой улыбкой. Семьдесят пять им красная цена.

Но не станете же вы ломать такую же комедию в дорогом диоровском бутике, чтобы получить десятипроцентную скидку на флакон ваших любимых духов с ароматом ландыша.

Ни у «Леклерка» ради скидки на маленькие бисквитные пирожные. Продавщица вызовет службу спасения, и ваш муж потребует у вас развод за «публичный позор».

Хотя...

Странное у вас и у Любимого Мужа отношение к деньгам.

Вы, например, всегда боялись оказаться на старости лет в нищете и окончить жизнь в жутком, вонючем приюте, вроде того, куда бабушка возила вас по четвергам, чтобы одарить пирожными и связанными вашими руками шарфами слабоумных, пускающих слюни стариков. В семнадцать с половиной вы узнали, что значит голодать. Потом вы пахали как лошадь на трех работах (вас прозвали Бульдозером); так прошло несколько лет, потом вы стали наконец прилично зарабатывать...

... и сразу же начали откладывать деньги...

... на которые купили разрушенную ферму, ставшую, мало помалу, вашим домом, – и все это...

... НЕ ЗАНЯВ НИ ГРОША.

Потому что слово «ЗАНИМАТЬ» было и остается для вас синонимом разорения и даже тюрьмы!

Вы так до сих пор и не поняли, откуда у вас этот страх. Может, сказалось то, что оба ваши дедушки были банкирами и оба разорились. Занять означает для вас платить в полтора раза дороже за машину в течение пяти лет. Потом, по истечении трех, заболеть или, еще хуже, лишиться работы и, следовательно, не выплатить долг до конца. Тогда – оп-ля! – у вас отбирают ваш «пежо», мебель распродают с молотка и, возможно, вас самих сажают за решетку, как это случилось с маркизом де Садом.