— А теперь, может быть, я расскажу тебе кое-что о живописи? — предложила она. — Некоторые считают, что техника живописи ограничивается простым нанесением красок на холст. Но это далеко не все. Чтобы освоить ее, надо…


Патрик Гоулдер упаковывал чемодан, когда дверь спальни чуть слышно отворилась и на пороге появилась его жена.

— Пат, — сказала Дженнифер, продолжая держаться за ручку двери, — я и не знала, что ты собрался путешествовать. Это куда же?

— Я не собираюсь ни в какое путешествие. Я просто ухожу от тебя.

Дженнифер даже закашлялась от такого неожиданного заявления. Нервно облизав сразу же высохшие губы, она растерянно протянула:

— По-нят-но… — И, помолчав несколько мгновений, спросила: — Может быть, ты скажешь мне почему?

Патрик посмотрел на жену своими белесыми глазами, в которых на этот раз светилось откровенное изумление.

— Извини, Джен, неужели тебе надо это объяснять?

Дженнифер все еще сжимала дверную ручку, не решаясь войти в спальню. Потом открыла было рот, чтобы произнести какие-то слова. Но тут же снова закрыла.

Патрик пожал плечами и продолжал упаковывать чемодан.

Дженнифер растерянно моргала глазами, совершенно пораженная происходящим. Для нее это было полнейшей неожиданностью.

С мужем она познакомилась девять лет назад, когда председательствовала на очередной сессии Оксфордского благотворительного комитета. Он показался Дженнифер идеальным кандидатом в мужья — старше ее, но не намного, всеми уважаемый и очень умный. Ее отец, конечно, одобрил этот выбор. Друзья тоже. Кроме того, Патрик и внешне неплохо выглядел. Имел прекрасные перспективы на будущее. Дженнифер привлекала, кроме всего прочего, и доброта Патрика, его мягкость в обращении. Всего этого ей всегда не хватало. Одним словом, ее замужество можно было считать удачным. И даже счастливым. Хотя пока у них не было детей, но впереди еще оставался некоторый запас времени.

И вот оказалось, что этого самого времени нет совсем…

— Патрик, — тихо сказала Дженнифер. — Я не хочу, чтобы ты уходил.

Муж вновь поднял на нее взгляд. На этот раз в его глазах отразилось не удивление, а откровенное любопытство. Он оторвался от чемодана и сказал монотонным голосом:

— Я знаю, что ты этого не хочешь.

Он повернулся к полочке под зеркалом и начал собирать свои туалетные и бритвенные принадлежности.

— Пат, — вновь повторила Дженнифер, но уже с мольбой в голосе. — Может быть, ты все-таки объяснишь мне, что все это значит?

Патрик глубоко вздохнул и ответил не оборачиваясь:

— Ты отлично сама знаешь. Как и то, что все это связано с деньгами. А если говорить точнее — с деньгами твоего отца. Я уж не говорю об этой странной, чуть ли не генетической, ненависти к Кейре Харвуд.

— Не смей ее так называть! — взорвалась Дженнифер. — Фейн всегда величает эту даму Кейрой Уэсткомб. Как и я. Ты же знаешь, что она вышла замуж за моего отца только из-за денег. И никогда по-настоящему не была его женой!

Патрик быстро выпрямился.

— Твой отец женился на ней, потому что не видел другого выхода, — сказал он таким грубым тоном, что Дженнифер содрогнулась. — Если бы ты не так откровенно спешила со своим мерзким планом получить доверенность на его имущество, Лукас бы не сделал предложения Кейре. Но что самое главное — так это желание Лукаса передать Кейре часть его земли. Он одобрительно относился к основанному ею Национальному заповеднику. Как, впрочем, и я.

Дженнифер смотрела на мужа округлившимися от изумления глазами.

— Ты мне никогда ничего об этом не говорил! — задыхаясь проговорила она обвинительным тоном.

Патрик насмешливо улыбнулся.

— Ты же меня никогда и не спрашивала, Джен.

В голосе Патрика звучал еле заметный упрек. Но Дженнифер различила эти нотки и вдруг с удивлением почувствовала, как тревожно забилось ее сердце. Ничего подобного с ней раньше не случалось.

— Итак, ты на ее стороне? — требовательным тоном спросила Дженнифер. — Отвечай!

В течение каких-то долей секунды она покраснела и сразу же побледнела. Неизменными остались лишь глаза и огромные синяки под ними.

Тем временем Патрик уложил в чемодан спортивный костюм и потянулся к столику, на котором лежала связка носков.

— Я не на ее стороне, — сказал он, не поворачивая головы. — И не на твоей. Впервые в жизни я на своей стороне.

Дженнифер продолжала ошарашено смотреть на мужа, все еще не понимая, что происходит. Во всяком случае, Патрика таким она еще никогда не видела.

— Что ты имеешь в виду? — упавшим голосом спросила она, не будучи уверенной, что хочет это знать.

Патрик уложил в чемодан последнюю вещицу, надавил на крышку коленом и защелкнул замок. Потом выпрямился и обернулся к жене.

— Я имею в виду то, что чертовски устал от сознания своей ненужности тебе, Джен. Я всего лишь преподаватель, а ты хочешь видеть меня деканом. Я недостаточно богат для тебя. Ты хочешь иметь все, в том числе то большое имение, которое тебе придется отобрать у мачехи, то бишь у вдовы твоего отца. Одним словом, я устал от всего этого. Устал от твоей навязчивой идеи захапать деньги своего отца и лишить законного наследства его вдову. А твое последнее деяние и вовсе переполнило чашу моего терпения. Думаешь, я не знаю о вашем заговоре с этим мерзким типом Рэттигеном? Но у него, по крайней мере, хватило ума вовремя сбежать.

Неужели ты не понимаешь, что можешь зайти так далеко, что назад уже пути не будет, Дженнифер? Что уже стоишь на пороге преступления. Еще шаг — и тобой займется прокуратура. Ты потеряла всякое чувство реальности. Я не хочу больше оставаться здесь, рядом с тобой. Я ухожу. И вернусь только тогда, когда ты опомнишься. Если сможешь… Мне нужна жена, партнер, друг, любовница. А не озлобленная, завистливая, вечно всем недовольная сожительница!

Патрик встал, взял чемодан и, боком пройдя мимо продолжавшей стоять в дверях Дженнифер, вышел, даже не взглянув на нее.


Впереди возвышались Камни Пенды. Блейз и Эйдан поднимались по покатому распаханному склону, с вершины которого начинался спуск к гранитному монументу. Блейз бросила быстрый взгляд в сторону видневшейся справа небольшой рощицы. Эйдан тотчас же перехватил его.

— Что там?

— Мне послышался какой-то странный звук.

Она быстро подняла глаза на Эйдана, опасаясь, что ее фраза о звуке может причинить ему страдание. И он понял ее мысль.

— Не будь такой психопаткой, Блейз. Тебе дано слышать. Я лишен такого дара. Но это отнюдь не означает, что в моем присутствии нельзя говорить о звуках. Я хочу знать, что все звучащее значит для тебя. Как ты его воспринимаешь. Как вообще хочу знать все о тебе…

— Скажи, ты стал конюхом и пахарем потому, что для этого вовсе не обязательно что-нибудь слышать? — спросила она.

Эйдан рассмеялся.

— Есть много видов деятельности, для которых слух вовсе не обязателен. Нет, я не потому избрал фермерство делом своей жизни. Когда мне было что-то около шести лет, мы с матерью переехали на ферму в Йоркшир, где она устроилась работать экономкой и одновременно поварихой. Хозяин же был заядлым консерватором. Он упорно не хотел признавать трактор и вообще любую современную технику. Только лошадей. Его сыновья тоже любили лошадей и знали о них все. И они приобщили к этому делу меня. Я полюбил лошадей. Полюбил фермерскую жизнь. И даже в холодные зимние месяцы вставал спозаранку, кормил лошадей, расчесывал им хвосты и гривы, собирал накопившийся за ночь навоз.

— Удивительно, что ты сумел снова найти работу с лошадьми, — задумчиво сказала вслух Блейз. — Ведь в наше время очень немногие фермеры продолжают вести хозяйство дедовскими методами. Разве у тебя не было возможности остаться в Йоркшире после окончания школы? Почему ты уехал оттуда?

Впервые за время их знакомства Эйдан отвернулся и стал смотреть в сторону. Хотя и знал, что Блейз намерена говорить дальше, а он не сможет знать, о чем пойдет речь. Этот жест встревожил Блейз, и она нахмурила брови.

И тут она опять услышала тот же самый звук. Он прозвучал громко и явственно. Блейз вздрогнула, поняв, что это плач. В том, что плакала женщина, сомневаться не приходилось.

Она тронула Эйдана за руку. Тот повернулся и открыл было рот, чтобы сказать нечто важное, но Блейз жестом остановила его.

— Эйдан, мне кажется, что где-то поблизости кто-то попал в беду. Я слышу плач в роще.

Эйдан нахмурился и быстро взбежал на вершину холма. Понимая, что она могла ошибиться, Блейз бросилась вслед за ним. И уже почти догнала Эйдана, когда он неожиданно остановился как вкопанный. Блейз, чтобы не упасть, с разбегу уперлась обеими руками ему в спину. Оглядевшись, она увидела то, что заставило Эйдана застыть на месте…

На мокрой холодной траве, прислонившись спиной к дереву, сидела Кейра и рыдала.

Навзрыд…

Все ее лицо было в слезах. Она вряд ли могла что-нибудь видеть. И уже совсем была не состоянии говорить.

Эйдан беспомощно посмотрел на Блейз. Та в ответ многозначительно ему кивнула. Он понял этот жест и остался стоять на месте. Блейз же осторожно подошла к Кейре и наклонилась над ней. Видя, что Кейра не замечает ее, Блейз тихонько обняла ее за плечи. Кейра подняла голову и, тщетно попытавшись вытереть носовым платком градом катившиеся слезы, молча уронила ее на грудь Блейз.

Прошло несколько минут, прежде чем Кейра стала понемногу успокаиваться. Затем она прислонилась спиной к дереву, вытерла платком слезы и улыбнулась Блейз слабой вымученной улыбкой.

— Извините меня. Я не хотела прерывать вашу прогулку.

— Вы не прервали ее. Я просто услышала, как вы плакали, и подошла. Мы не могли издали понять, что случилось. Может быть, нам самим надо было тактично остаться в стороне?

Кейра вздохнула и расправила плечи.

— Нет. Все в порядке. Мне, наверное, надо было выплакаться. Что я и сделала. Теперь стало легче.

Кейра встала и сделала несколько неуверенных шагов. Лицо ее оставалось бледным и заплаканным. Но подошедший Эйдан тут же заметил, что выражения глубокого отчаяния в глазах хозяйки уже не было.

За все время работы у Кейры он никогда не видел ее в таком состоянии. А их отношения с самого начала строились на взаимном уважении и доверии. И постепенно переросли в настоящую дружбу. Эйдана всегда восхищали энергия Кейры и ее умение добиться процветания своего поместья, хороших денежных доходов. Он уважал ее за преданность любимому делу и одобрял цели, которые она ставила перед собой. И кроме того, эта женщина просто-напросто ему нравилась. Она не была похожа на провинциальных землевладельцев. Не выставляла напоказ своего превосходства. И глубоко прятала свое доброе отзывчивое сердце. Но Эйдан очень скоро разгадал это…

— Я заметил, что вы часто сюда приходите, — сказал он, кивнув в сторону Камней Пенды.

Кейра улыбнулась.

— Это все от отца. Он рассказывал мне столько интересных историй и легенд об этом месте. Когда я была маленькая, то часто приводила сюда своих школьных подруг и пересказывала им то, что слышала от отца. А потом мы играли в рыцарей и средневековых дам. Бились на турнирах самодельными деревянными мечами. Девочки театрально рыдали, когда их приговаривали к принесению в жертву драконам. А сейчас эти камни успокаивают меня. Иногда мне даже чудится, будто они разговаривают со мной. Утешают меня. Советуют, как жить дальше… — Голос Кейры вдруг задрожал. Она помолчала немного, боясь снова разрыдаться, и просто сказала: — Вот и сегодня утром я пришла к ним за советом и утешением.

Блейз и Эйдан молча переглянулись. Меньше всего им хотелось вторгаться в чужую жизнь. Но Кейре нужно было с кем-то поговорить…

Блейз только накануне услышала ходившие по деревне разговоры о пропаже завещания мужа Кейры. Жители деревни уже знали, что в поисках документа был перевернут вверх дном весь большой дом. Но найти завещание так и не удалось. Так можно ли удивляться, найдя вдову покойного в таком состоянии?..

Кейра перехватила сочувствующие взгляды, которыми обменялись Блейз и Эйдан. Ей стало легче, и она благодарно улыбнулась обоим.

— Извините меня еще раз. Я оказалась плаксой. Но на меня сразу свалилось столько несчастий, что вряд ли нашлась бы женщина, которая спокойно смогла бы их вынести.

Она подняла глаза на своего конюха и вдруг поняла, что ведет себя эгоистично. Кейра встала прямо перед Эйданом и медленно повторила все только что сказанное. Он внимательно следил за ее губами и сочувственно качал головой.

Блейз стало ясно, что Кейра знает о его глухоте. И знает давно. Возможно даже, с первого дня пребывания Эйдана на ферме. Ведь Эйдан, конечно, все рассказал своей будущей хозяйке, нанимаясь на работу. При его честности иначе просто не могло быть. А Кейра не придала этому большого значения и не только взяла его на работу, но и назначила старшим конюхом.