– А эта чем плоха? – подначил его гость, ожидая информации.

– Доставучая очень. Характер у нее поганый, а фигура хорошая.

– Лучше, чтобы наоборот? – озабоченно спросил уже изрядно поддатый Роман.

Хозяин подумал и отрицательно качнул головой:

– Нет, лучше, если у нее все хорошее. В крайнем случае, характер временно можно потерпеть, а поганую фигуру терпеть резона нет.

Беседа съехала куда-то не туда. Рома собрался с мыслями и попытался вернуться к исходной точке:

– А в чем закх…заку… заключается, – выговорил он наконец застрявшее слово, – поганость характера?

– Она за меня замуж собралась. А бабы, как только в загс намылятся, сразу начинают нас, мужиков, под себя гнуть. Вот как только она начинает тебе замечания делать, значит – все, пакуй вещи и деру! Они же с нами, как с тряпками: если висит какая-нибудь ненужная ей шмотка на вешалке или, к примеру, на подруге, то ей фиолетово, а если она эту тряпку решила для себя приобрести, тогда – да. Начинает перекраивать: здесь ушить, здесь расставить, пятно отстирать… Ну ты понял.

Сильно перебравший Рома аллегорий не понял и потребовал ясности.

– Короче, Ромашка, мы с моей когда только начинали встречаться, ей было наплевать, какой у меня галстук, сколько я пью и какие книги читаю. А теперь я, вишь, машину должен мыть, потому что ей перед какой-то там курицей стыдно, что ее кавалер на грязном джипе ездит, с которого прям куски грязи отваливаются. Так с машины же, а не с меня! У меня магазины в области, а там только на тракторе можно проехать! Сморкаюсь я не так, кашляю не вовремя, Кафку не читаю, анекдоты не те рассказываю… В общем, не уродился я, Ромка! А не собралась бы она меня прихватизировать, золото была бы, а не баба!

– Да, – согласился Роман. – Жаль. И что теперь делать?

– Жить, Рома, жить! Если повезет, найдешь то, что ищешь, а не повезет, хоть поживешь в свое удовольствие, – глубокомысленно изрек Андрюха, с сожалением поболтав в руке пустую бутылку и поняв, что те несколько капель, которые перекатывались по дну, извлечь не удастся. – Ты только щеки меньше дуй, идеальных не бывает, так что, как только наткнешься на более-менее сносный вариант, хватай и прячь. Дома. Чтобы не увели. Это только кажется, что баб по улицам ходит много, а начнешь выбирать – не из чего! Как арбузы: посмотришь – гора, а попробуй найди нормальный! Либо зеленый, либо гнилой, либо с нитратами.

Рома покидал гостеприимного друга в облаке алкогольных паров и с размытым образом нитратной женщины в сознании. Он вспоминал рослых фигуристых девчонок, алчно стрелявших умело подведенными глазками на вечеринках и с ажиотажем голодных пираний набрасывавшихся на одиноких мужиков. Они ждали от него даров и романтических аттракционов с прилюдной демонстрацией чувств, требовали к себе слишком много внимания, заботы и денег, не умея отдавать хоть что-то взамен. Используя его для удовлетворения своих запросов, юные красавицы были уверены, что делают одолжение, и претендовали на благодарность, непропорциональную, на взгляд Романа, тому, что он успевал получить от них. В него не влюблялись, не любили, не добивались… Его брали, как морковку, хищно сгрызали и выбрасывали увядшую ботву.

Серым похмельным утром следующего дня под аккомпанемент ударов пульса в раскалывающейся голове у Ромы возникло стойкое желание, чтобы в квартире появился запах пирожков, в кухне кто-нибудь шуршал продуктами и гремел посудой, и чтобы мягкая улыбчивая женщина принесла ему попить и пожалела. Ни одна из его транзитных подруг не была способна ни на пирожки, ни на жалость, а приходящая дважды в неделю домработница занималась только уборкой, все остальное в договор не входило.

В кухне витал какой-то смутно знакомый неприятный запах. Оторвав зубами уголок пакета с соком, он начал жадно пить, одновременно шаря глазами по помещению в поисках источника смрада. Не надо было обладать какой-то исключительной дедукцией, чтобы понять, что причиной дискомфорта было помойное ведро, заботливо спрятанное под раковиной.

Рома оглянулся: приличную женщину в его берлогу можно было приводить только непосредственно после визита уборщицы, поскольку уже через сутки он умудрялся свести на нет все ее усилия по поддержанию в квартире порядка.

Взяв мусорное ведро, он вышел на площадку. Из мусоропровода торчала лыжная палка, воткнутая в торчавшие коробки и бутылки, усыпанные отходами. Надо было идти на улицу. Накинув куртку, Рома двинулся на помойку, где ему и повезло найти себе новую секретаршу. Вернее, нашел он не ее, а Диану Михайловну, круглолицую бабульку, входившую в домовый комитет и развивавшую бурную деятельность по борьбе с дворниками и жилконторой. Приметив приближающегося соседа, она, радостно потрясая своим ведром, завопила:

– Видали, что делается?! Мусоропровод забит, контейнер третий день не вывозят, близко не подойти! И это зимой! А что будет летом?!

Что будет летом, Рому не интересовало. Более того, он совершенно не планировал составлять компанию скучающей пенсионерке, оживавшей в борьбе за правое дело. Он молча вытряхнул мусор и, вежливо кивнув бабке, горланившей, как на баррикадах, хотел уже уйти. Но Диана Михайловна не желала бороться в одиночестве и без зрителей. Дома у нее было пусто и тихо, поэтому она жаждала общения.

– Что, заболели? – с преувеличенным вниманием начала приставать она к Роме, осторожно пытавшемуся ее обойти.

– Нет.

– А что такой грустный? Случилось что? На работе? Может, помочь чем?

Чтобы отвязаться от общественницы, не знавшей, куда выплеснуть распиравшую ее энергию, он буркнул:

– Секретаршу ищу, не поможете?

– Конечно, – бабка всплеснула руками и вцепилась в его рукав. – Есть у меня кандидатура.

Это было неожиданно. Вместо того чтобы уйти, пришлось выслушать путаный рассказ со множеством неизвестных ему действующих лиц, постоянно приплетаемых Дианой Михайловной к туманному повествованию с добавкой «ну, вы его/ее знаете». Суть сводилась к тому, что на одной лестничной клетке с бабулькой проживала некая Валентина, работавшая раньше секретарем, а ныне безработная.

– Нынче же как: подавай молодку с длинными ногами и без юбки, – просветила его бабка. – Никому нормальные люди не нужны. А она что? Хорошая баба, тихая, непьющая…

Роману стало смешно. Можно подумать, что бабка пристраивает на работу слесаря, хотя, если девица работала раньше секретарем…

– Вы вот что, – он порылся в кармане и откопал визитку, – передайте ей, пусть звонит. Как ее, Валентина?

– Ага, – обрадовалась Диана Михайловна, – Валька!

– Ну вот, пусть звонит, – Рома убил сразу двух зайцев: отвязался от старухи, которая на удивительной скорости понеслась по обледенелому двору, побрякивая ведром, и, возможно, нашел себе секретаршу. Хотя характеристики были даны слишком расплывчатые. То, что тетка не будет буянить и распивать водку на рабочем месте, еще ничего не значило, надо было ее смотреть.

Валентина оказалась интеллигентной женщиной лет сорока. Она была тихой, незаметной и весьма компетентной. Рома только диву давался, как кадровики не разглядели этот клад раньше его. Новая секретарша, конечно, не обладала никакими выдающимися внешними данными, более того, она выглядела довольно невзрачно, но она так преданно смотрела в глаза новому шефу и так откровенно благодарила за предоставленное рабочее место, что сотрудничество обещало быть более чем выгодным. Тем более что она не претендовала на мужское внимание начальника и имела дома супруга и двух великовозрастных дочерей.

Дима тихо посмеивался над его выбором, но Рома снисходительно прощал своего более молодого приятеля, еще не пересмотревшего свои ценности. Роман уже знал, что идет верной дорогой. В условиях новой реальности мыслить надо было нестандартно, тем более что образ пухлой круглолицей женщины прочно вытеснил из его сознания голенастых и разбитных девиц. Подобострастное отношение к нему Валентины и очередная длинноногая подружка, прицепившаяся к нему в клубе и желавшая выжать из его кредитной карточки все соки, натолкнули Романа на мысль, что жену надо искать не среди дам своего круга или упорно отиравшихся рядом девиц, а следовало идти в народ.

Первое же «хождение в народ» – а именно поездка в метро – сильно разочаровало его. Если на тусовках он натыкался на жадные взгляды хищниц, то в общественном транспорте, где он давно не ездил, все было то же самое, только женщины были попроще, а запахи и толчея – сильнее. В результате его основательно помяли, сперли кошелек, оторвали пуговицу и заразили гриппом. Рома отчаялся: где искать девушку, которая упорно снилась ему ночами, он не знал. Поэтому, когда Дима, не разделявший его тяги к простушкам, но искренне желавший помочь, предложил познакомить друга с Викой, Рома с радостью согласился. Действовал он по обычной схеме, зная, что девушек надо брать приступом, не давая разглядеть свои дефекты. Вика оказалась близка к образу, но почему-то к ней не тянуло. То есть тянуло, но совсем не так, как хотелось. Похоже, что от долгих поисков у Ромы случился капитальный сдвиг в сознании и окончательно проснулись отцовские чувства.

Покопавшись в собственных мыслях, он с изумлением понял, что ему хочется заботиться об этих двух одиноких женщинах, причем одобрение и внимание Екатерины Андреевны для него почему-то было важнее. Никогда раньше его не волновало, как к нему относятся мамы его девушек. Более того, он никогда не видел ни одну из родительниц и встречаться с ними не собирался. Его отношения с Викой оказались второстепенными, поскольку к ней он относился, как к младшей сестре, которую хотелось поучать, наставлять на путь истинный и оберегать, а вот к ее маме… Здесь он терялся в попытках классифицировать свои ощущения и пугался собственных догадок.


За окном истерически надрывалась какая-то мелкая, судя по тембру лая, собачонка. Марина покрутилась в кровати, принимая красивую позу и прислушиваясь к шуму воды, доносившемуся из ванной.

«Утонул он там, что ли?» – недовольно подумала она, устав от ожидания. От балкона тянуло уже не свежестью, а тяжелым ночным холодом, хотелось закрыться одеялом и заснуть. Но в этом случае Митя не увидел бы ее новую сорочку и красиво сложенные ножки со свежим педикюром.

Внезапно хлопнула входная дверь и послышались голоса. Марина окаменела от ужаса, даже не найдя в себе сил найти хоть какое-то подручное средство обороны на случай, если это были грабители.

– Митька, ты где? – веселый мужской голос заставил ее подпрыгнуть и метнуться на балкон, прихватив с собой одеяло.

«Этого еще не хватало: у его друзей есть ключи от квартиры, а у меня – нет! Очень интересно! Ну погоди, я тебе устрою!» – дрожа от волнения, злилась Маринка, обматываясь одеялом.

– Митюша, это мы! – разнесся по квартире ласковый женский голос, и в спальню заглянула невысокая полная брюнетка. Маринка пригнулась, мучительно соображая, как себя вести. Она уже пожалела, что убежала на балкон, надо было встретить гостей по-хозяйски, в постели, пусть бы им было неудобно, что приперлись без приглашения… Или Дима их пригласил? Чтобы избежать уединения с ней? В последнее время, после знакомства с мамой, в их отношениях что-то надломилось. Марина чувствовала себя горе-мореплавателем, под ногами которого распадается плот. Она еще пыталась собрать его бревнышки в кучу, но волны неумолимо разбрасывали их, утаскивая за горизонт последнюю надежду на спасение.

– Предки, вы обалдели? Ну что за дела? – злой Дима вбежал в комнату. – Мам, я ключи давал на случай форс-мажора, а не для ночных визитов!

– Лен, я тебе говорил, что надо было позвонить, – виновато пробасил отец.

– А мы звонили! – тут же подобралась мама. – Мы звонили, ты не подошел к телефону, я испугалась и решила проверить, что случилось.

Судя по выражению лица папы, который старательно отводил взгляд от взбешенного сына, все было не совсем так.

– Мама, – пытаясь держать себя в руках, стальным голосом произнес Дима. – Я уже давно достиг совершеннолетия, я способен позаботиться о себе сам, а твои набеги раз в квартал выглядят возмутительно! Мне двадцать восемь лет! У меня может быть личная жизнь? Или я евнух, по-твоему! Тебе не пришло в голову, что я могу быть не один?!

– Пришло! – гаркнула мама. – Именно это мне и пришло в голову! Может, на работе ты и начальник, а здесь изволь слушаться меня! Это моя квартира, я подарила ее тебе…

– Если в этом проблема, то я могу купить себе другую! – взвился Дима. – Я достаточно хорошо зарабатываю!

– Ты работаешь на меня! Забыл?

– Ты собираешься меня попрекать этим?

– Я собираюсь выяснить, кто на сей раз раскрыл рот на мои деньги!

– Не на твои, а на мои!

– Значит, ты все-таки признаешь, что твоих голозадых мартышек интересуют именно деньги? – удовлетворенно констатировала мама.

– Лена, перестань, – страдальчески сморщился отец и виновато развел руками, поймав Митин взгляд. – Мы, похоже, не вовремя…