В то время как Вика продолжала тихо и жалостливо подвывать по поводу своей поломанной жизни, Роман с Димой пересеклись на мойке машин, чтобы совместить приятное с полезным. К огромному удивлению Мити, приятель старательно уходил от ответов на вопросы о Вике, тем не менее воодушевленно нахваливал ее характер и восторгался внешностью. Устав от собственных дипломатических изысков, Дима для экономии времени решил поставить вопрос ребром:

– У тебя с ней было?

Это оказался единственный вопрос, на который Рома удосужился дать четкий, внятный и достаточно эмоциональный ответ.

– Ты что?! – завопил он, словно его заподозрили в чем-то постыдном. – Как ты мог подумать? Естественно, нет! У меня с ней ничего, слышишь, абсолютно ничего!

– Это странно, не находишь? Или у тебя с ней настолько серьезно, что у тебя рука не поднимается? – Дима почему-то начал злиться. Ему не хотелось, чтобы у Романа «было серьезно». Но слышать подобное от него было по меньшей мере удивительно: такой щепетильностью в отношении девушек Рома никогда не отличался.

– У меня ничего не поднимается, – отрезал Роман. – Ничего странного в этом нет. Она очень хорошая девушка. Кроме постели, в жизни есть и более важные вещи.

– Да? И это говоришь ты? – Дима терялся в догадках.

– Представь себе! И мне высокое не чуждо!

– Высокое?

– Да, именно! Разве с девушкой нельзя просто дружить, общаться? – Роман начал хлопать себя по карманам, рыться в бумажнике и вообще – суетился, как лис в курятнике, наводя на подозрения.

– Ну и когда ты с ней последний раз общался? – Дима ходил вокруг, пытаясь натолкнуть приятеля на правильный ответ.

– А тебе зачем?

– Я тоже… хочу… как бы это выразиться… подружиться с ней. – Дима покраснел от корявости и двусмысленности собственной фразы.

– С ней? – подозрительности в Ромином голосе и во взгляде прибавилось.

– С ней, разумеется, не с мамой же ее! – опрометчиво пояснил Дима.

– А при чем здесь Екатерина Андреевна? – взвился Роман.

– А это еще кто?

– Ее мама! – В Ромином тоне было столько горького сарказма, словно не знать имя-отчество Викиной мамы было делом крайне постыдным.

– Слушай, Ромка, я не понял, у тебя на Вику планы есть какие-то? Не хочу, чтобы между нами остались недомолвки, и дорогу тебе перебегать не хочу. Не ссориться же нам из-за бабы…

– Она не баба, она еще девочка совсем!

– Ладно, ладно, – примирительно замахал руками Дима. – Главное, что не мальчик. Значит, ты против? Тогда я пас, не бери в голову.

– А ты ей нравился, – схватил его за рукав Рома.

– А то я не вижу! Почему «нравился», она и сейчас не против…

– У тебя с ней что? – вздрогнул Рома. – Что-то было?

– Слушай, ты себя сегодня вообще нормально чувствуешь? – Диме надоела затянувшаяся словесная перепалка неясной направленности. То ли они друг друга не слышали, то ли неправильно понимали, но к консенсусу прийти не удавалось. – Что ты ведешь себя, словно она твоя внебрачная дочь и ты стоишь на страже ее интересов?!

– Почему ты сейчас так сказал? – набычился Роман.

– Я сказал, что думаю. По крайней мере я прямо отвечаю на вопросы, а ты юлишь, по неизвестной мне причине! – вспылил Дима. – Если хочешь встречаться с Викой – нет проблем!

– Ты готов вот так легко от нее отказаться?

– А что, мне тебя на дуэль вызвать? – Дима даже улыбнулся нелепости своего предположения. – Оно того не стоит.

– Оно?

– Романыч! Ты ведешь себя, как моя предыдущая подружка! Такое чувство, что ты сейчас закатишь мне истерику и потребуешь колечко, чтобы высушить слезы и сопли.

– Я тебя сам колечками обвешу. Вику обижать не смей.

Рому и самого пугали неизвестно откуда проклюнувшиеся отеческие чувства к Вике, он уже настолько вошел в роль, что считал себя ответственным за нее. Хотя с той памятной встречи, когда ее мама ушла от объяснений, не подарив ему даже капли надежды, он в их квартире не бывал и не звонил, ограничиваясь лишь фантазиями и мечтами. С одной стороны, Роману не хотелось, чтобы Вика стала легкой добычей несерьезного Димы, жонглировавшего девушками, как спелыми яблочками, надгрызая каждое для пробы и выкидывая. Те, предыдущие, вполне заслуживали такой участи, поскольку знали, на что идут, а для Вики этот укус мог стать смертельным. С другой стороны, будь у Романа собственная дочь, лучшей партии, чем Дима, он бы и желать не мог… Поймав себя на том, что рассуждает как средневековый купец в преддверии встречи со сватами, он осекся и внимательно посмотрел на Митю, поглядывавшего в его сторону с тихим изумлением и недоумением.

– Она мне как сестра, – наконец с трудом сформулировал Рома, не желая посвящать товарища в свои сложности.

– А, – коротко кивнул тот, ничего не поняв, кроме того, что полового интереса к Вике у приятеля нет, а следовательно, горит зеленый свет. – Учту.

Разошлись они, весьма недовольные друг другом: Рома опасался, что Митя поведет себя не по-джентльменски, а Дима жалел о потерянном времени и подозревал, что у приятеля начались проблемы с головой, поскольку до этого дня общаться с Романом было значительно проще.


Утром Вика, как обычно, пообзывала в ванной своего зеркального двойника, оторвавшись по полной и даже найдя новый дефект в виде ямочек на плечах.

– Во, дообжиралась, уже плечи как у борца сумо. Так тебе и надо, когда все выйдут замуж, ты будешь сидеть дома, превратившись в жирную сварливую грымзу, и писать жалобы, третируя местных коммунальщиков, потому что других интересов в твоей убогой жизни не будет!

– А теперь еще плюнь в зеркало, – посоветовала из-за дверей мама, уставшая от дочкиного ежедневного самобичевания. – Освободи помещение, мне тоже на работу надо!

– У меня прыщ, – сообщила ей Вика, выходя из ванной. Новость была озвучена таким тоном, словно мама была частично виновата в этом трагическом недоразумении.

– Пройдет, помажь чем-нибудь.

– Чем?

– Вика, у тебя стал невыносимый характер! Отцепись от двери и иди завтракать! У тебя что, намечена на сегодня демонстрация спины? С какой стати такая вселенская скорбь по столь незначительному поводу?

– Вот именно! Ничего у меня на сегодня не намечено! И на завтра! И на послезавтра! Единственное праздничное мероприятие, которое меня ожидает в будущем, – скромные похороны одинокой старой девы. На моей могиле не будет детей и внуков…

Мама прервала ее жизнерадостное повествование, шлепнув уныло бормочущую дочь полотенцем.

– Ты умница, красавица, и у тебя все еще будет! Марианна свое дело знает, не сомневайся!

– Я в ней не сомневаюсь, я в себе сомневаюсь.

– Вика, иди ешь! – Екатерина Андреевна захлопнула дверь у нее перед носом.

Аппетита не было. Вика тоскливо уставилась на медлительную муху, неспешно ползавшую по кухонному окну. Ничего не хотелось, даже спать. Но сейчас из ванной должна была выйти мама, она начнет ругаться, говорить, что Вика опаздывает, что ей надоели эти упаднические настроения, что могла бы налить матери чаю, раз все равно решила прогулять первую пару и сидит без дела…

В чашке маячило кривое отражение ее круглого лица с маленькими печальными глазами. Вика долго смотрела на свой размытый образ, пытаясь углядеть в нем хоть какой-то намек на счастливое будущее.

– Гадают на кофейной гуще, а не на чайной жиже, – весело оповестила ее мама, бодрая и свежая после душа. – Хватит киснуть, жизнь прекрасна, и ты в этом еще убедишься. Кстати, ты уже опаздываешь!

– Ну и что!

– А ничего! Неплохо было бы поторопиться.

Торопилась Вика медленно и очень нехотя, но неожиданная мысль о том, что, опоздав, она вынуждена будет пробираться по аудитории под десятками неодобрительных взглядов, заставила ее шевелиться быстрее.

– А накраситься? – удивилась мама. – Молодая девушка должна следить за своей внешностью, а не ходить такой встрепанной чухонкой!

– Кому какая разница? – раздраженно ответила Вика, приглаживая волосы пятерней. – И накрашенная страшная, и ненакрашенная!


Дима уже устал ждать у подъезда, решив, что либо он не рассчитал время и Вика уже ушла в институт, либо у нее какие-то изменения в расписании. Это было обидно, поскольку была пятница, и он наметил грандиозные планы на выходные. Как выяснить, когда у нее заканчивается учеба, он не знал, поскольку понятия не имел, в какой она группе, а терять пол рабочего дня на бессмысленное ожидание у института было глупо. Терять пятницу тоже не хотелось. Он так расстроился, что едва не пропустил выкатившуюся из подъезда Вику. В отличие от всех его предыдущих девушек, которые утыкивали себя яркими перышками, становясь похожими на райских птичек и привлекая сочетанием внешности и цветовой гаммы всеобщее внимание, Вика сливалась с серой стеной собственного дома и абсолютно терялась на фоне золота сентябрьской листвы. Маленькой серой мышкой она вылетела из подъезда и, смешно подкидывая пятки, метнулась к остановке.

– Вика-а-аааа! – на Димин вопль отреагировали все: пыльной стайкой взметнулись голуби, залаяли собаки, заорали две прогуливавшиеся ни свет ни заря старухи, обрадовавшись шансу поучить молодежь правильно себя вести, где-то горько заплакал ребенок, а из распахнутого окна четвертого этажа высунулась лохматая башка местного алкаша с заплывшими глазками и свекольным носом. Сладко зевнув, алкаш проорал в ответ:

– Не визжи! У меня Нинка спит, разбудишь! Сейчас выйду. Пузырь принес?

Из-за его спины надвигался огромный силуэт разбуженной Нинки. Молча, одним рывком она отодрала супруга от подоконника и с грохотом захлопнула рамы.

В общем, Диму услышали все, кроме самой Вики, которая под свист ветра в ушах бежала к автобусной остановке.


Как и следовало ожидать, автобус уже был там, распираемый озверевшими от давки пассажирами, торчавшими изо всех щелей, словно герметик. Вика вместе с остальными невезучими во всех смыслах согражданами бестолково попрыгала у дверей, попихала свисавшие зады везунчиков и вынуждена была признать свое поражение. Автобус со стоном и скрипом поехал дальше, а народ уныло уставился на линию горизонта в ожидании следующего. На остановке топталось большое количество платежеспособных, в отличие от Вики, пассажиров, поэтому сразу после убытия автобуса толпа ощетинилась голосующими конечностями, но маршрутки и частные извозчики со свистом проносились мимо.

Дима с интересом смотрел на девушку: на ее лице было такое отчаяние, что он почувствовал себя волшебником из голубого вертолета. Подъехав поближе, он скромно бибикнул. Вика не отреагировала, зато к машине рванули сразу несколько многообещающе улыбающихся девушек, пара дам бальзаковского возраста и даже один полный одышливый мужик, отставший от женского коллектива, но не сдавшийся и подпрыгивающий сзади, выпучив глаза и размахивая купюрой неизвестного достоинства. Это было достаточно неожиданно, Дима быстро блокировал двери, чувствуя себя участником сафари во время нападения стаи диких обезьян. Дамы дергали ручки дверей и скреблись в окна. У него даже мелькнула мысль, что он неправильно выбрал направление бизнеса: вот где сверхприбыли, когда народ готов переплачивать за право вовремя попасть на рабочее место!

Пришлось проехать вперед и вернуться на остановку пешком. Вдали показался автобус. Толпа напружинилась, готовясь к атаке, а ничего не подозревающий Дима, словно маленький наивный мальчик в джунглях, кишащих дикими животными, протискивался к сосредоточившейся Вике.

– Привет, – он аккуратно тронул ее за плечо, но она даже не обернулась.

– Вика, привет, – он взял ее за руку, которую она, все так же не оборачиваясь, отдернула. Он ожидал совсем другого приема. То, что он может по степени важности проиграть какому-то замызганному автобусу, стало для Димы откровением.

Он решительно сгреб ее в охапку и вытащил из толпы. Жажда взять общественный транспорт штурмом настолько обуяла привыкшую к ежеутренней борьбе девушку, что она даже не сразу сообразила, кто ее вырвал из привычной атмосферы.

– Я говорю, привет! – привел ее в чувство Дима. – Ну ты и бегаешь! Еле догнал на машине!

– Мог бы позвонить! – ошарашенно выдохнула Вика, не зная, что еще можно сказать в этой ситуации. Она и не надеялась увидеть его еще раз. – У меня мобильный есть, между прочим.

Мобильный у нее появился не так давно. Поскольку по телефонам теперь разговаривали даже дряхлые бабульки в магазине, громогласно уточняя у домашних, какой кефир купить для зятя, чтобы он не кривил рожу, Вика тоже решила разориться на скромный «бэушный» телефончик, дабы не отставать от прогресса.

– Так я ж забыл номер взять! – виновато улыбнулся Митя и развел руками. – Поехали!

– Поехали, только мне в институт, – покраснела Вика.

– Само собой. Домчу с ветерком! – Он приоткрыл дверцу и галантно помог сесть, поддержав под локоток. Если бы он еще догадался купить цветы, то это было бы похоже на сказку. Хотя Вика боялась сказок, потому что помнила: всегда настает момент, когда карета превращается в тыкву, а платье – в тряпку. И не каждую Золушку принцы потом ищут с туфелькой.