Он жаждал обладать этой женщиной, чьи глаза бывают холодными и глубокими, как морское дно; чьи полные губы трогает обворожительная улыбка, способная свести с ума любого мужчину; чьи вьющиеся кудри и пышная, высокая грудь так часто снились ему ночами.

Либо Джулиана, покорная и ласковая, окажется в его постели, либо на костре у позорного столба!

Джордж вошел в таверну и заказал бутылку бургундского. Он найдет ее, чего бы это ни стоило. Даже если придется выложить за это сто гиней!


Когда они втроем сидели за обеденным столом, Квентин поразился, как удивительно и необратимо изменилось настроение Джулианы. Ее глаза светились счастьем, а кожа стала бархатистой. Джулиана была общительна, весела, остроумна, что говорило о ее образованности и полученном воспитании. Она перебрасывалась с Тарквином беззлобными колкостями и изредка кидала на него косые взгляды, неизменно вызывающие улыбку графа.

Квентин не был ханжой и не чурался женщин, несмотря на свое призвание. Впрочем, даже слепой догадался бы, что леди Эджкомб провела дневные часы с мужчиной. Снисходительная веселость и удивительная нежность, которые сияли в глазах Тарквина, когда он обращал свой взор на Джулиану, подтверждали, что граф Редмайн и супруга его кузена легко находят общий язык в спальне.

Квентин ничуть не осуждал их — он не был святошей. С одной стороны, его втянули в эту отвратительную интригу и он намеревался оказать Джулиане моральную поддержку. Но если ей доставляет удовольствие физическая близость с графом, тогда ни о каком принуждении и шантаже не может быть и речи. Следовательно, та миссия, которую он добровольно взял на себя, становится бессмысленной.

Джулиана не понимала, что явилось причиной ее оживленного поведения за обедом — последствия близости с графом или непривычное ощущение себя в новом качестве, виконтессы Эджкомб. К тому же она была единственной дамой за столом, средоточием мужского внимания. В доме опекуна Джулиана всегда сидела на отшибе, открывала рот, только когда к ней обращались, и считала это обременительное, скучное времяпрепровождение самыми унылыми часами в своей жизни. Теперь же, когда она принималась говорить, граф и его брат внимали ей с учтивым, искренним вниманием.

— А какую пьесу мы будем смотреть сегодня? — спросила Джулиана, поднимая бокал с вином. Лакей бесшумно подошел и поднял с пола вилку, которую она уронила, зацепив рукавом.

— «Макбет» с Гарриком, — ответил Тарквин с улыбкой, видя, как она смущена своей неловкостью.

— Вне всякого сомнения, мы получим массу удовольствия, — сказал Квентин. — С тех пор как Гаррик пригласил Томаса Арна на должность музыкального директора, интерлюдии стали настоящим зрелищем.

— Я никогда не была в театре, — призналась Джулиана, взяв с блюда пирожное. — На Рождество у нас, правда, устраивали представления, и иногда во время ярмарки. Но разве это спектакли!

— Уверен, что для тебя это будет незабываемым впечатлением. — Тарквин вновь изумился, насколько ему приятны восторженная болтовня и смех этой девушки. Он не сводил с нее глаз, подмечая, что ест она с удовольствием. Вероятно, никто никогда не говорил ей, что показывать хороший аппетит на публике считается для дамы неприличным. А может, она просто игнорировала условности? Ее речь была яркой и умной. Очевидно, опекуны Джулианы не пренебрегали ее воспитанием и образованием. Возможно, тем самым они стремились обуздать ее буйный нрав.

— Я испачкала нос, ваша светлость? — спросила Джулиана, потирая переносицу.

— Нет, не испачкала.

— Вы смотрите на меня чересчур пристально, вот я и подумала, что у меня что-то не в порядке.

— Насколько я могу судить, все в порядке. — Граф встал и отодвинул стул. — Если ты закончила, моя дорогая, давайте перейдем в гостиную и выпьем чаю.

— Да, конечно. — Джулиана вспыхнула и так резко вскочила, что ее стул опрокинулся. — Простите. Я оставлю вас ненадолго, чтобы вы спокойно выпили по бокалу портвейна.

— В этом нет необходимости, — ответил Тарквин, поднимая упавший стул и помогая ей выйти из-за стола. — Просто мы с Квентином не любим подолгу засиживаться за обеденным столом. Правда, дорогой брат?

— Да, — согласился Квентин. — К тому же я не хочу, чтобы Джулиана в одиночестве сидела в гостиной, пока мы будем накачиваться портвейном.

— Люсьен наверняка придерживался бы другого мнения, — заметил Тарквин.

Джулиана быстро взглянула на него через плечо, но выражение его лица было таким же бесстрастным, как и голос. Интересно, как бы изменилась атмосфера во время обеда, если бы за столом присутствовал ее супруг? Судя по отношению к нему обоих братьев, не в лучшую сторону.

Но Джулиана гнала от себя подобные мрачные мысли, которые могли бы испортить ее настроение в этот вечер, обещающий быть веселым и интересным. Ведь у этой сделки есть и приятные стороны, а значит, незачем ими пренебрегать.

Они отправились в Ковент-Гарден в графском экипаже, и Джулиана с интересом смотрела в окно на ночной город. Впервые за все время пребывания в Лондоне она видела его таким. Этот город не имел ничего общего с тем, каким он был в дневные часы: уличные торговцы и мальчишки-газетчики пропали, лавки и магазинчики закрылись до утра. В центре Ковент-Гардена в любое время суток было полно народу. Среди праздно гуляющей публики сновали зазывалы, предлагающие изведать дешевые удовольствия в борделях, скрывающихся под вывесками кондитерских и кафе.

У колоннады Пьяцца было настоящее столпотворение: здесь собрались театралы, желающие попасть на вечерний спектакль в Королевский театр. Было около шести, в открытые двери театра пытались пробиться те, кто не хотел мириться с отсутствием билетов ввиду аншлага.

Джулиана с ужасом посмотрела на эту толчею и подумала, что ей, пожалуй, будет трудно без ущерба для своего наряда пройти внутрь.

— Спектакль начинается в шесть? — спросила она.

— Да. — Тарквин подал ей руку и помог спуститься на мостовую.

— Но если у нас нет билетов…

— Не волнуйтесь, моя дорогая, — улыбнулся Квентин. — Тарквин отправил в театр лакея к четырем часам, и тот заказал нам ложу.

Так вот как заведено в высшем свете! Джулиана вдруг поймала себя на мысли, что ей льстит принадлежать к избранным. Граф с братом подхватили ее под руки. Джулиана так и не поняла, как в плотной людской массе, которая загораживала двери, вдруг появился проход. Через минуту они были уже в помещении. Ее платье нисколько не пострадало.

Оркестр уже играл какую-ту пьесу, но музыки почти не было слышно из-за шумного передвижения публики по залу. Кто-то переговаривался с соседом, кто-то, извиняясь за причиненное беспокойство, пробирался к своему месту в партере по ногам уже усевшихся зрителей, кто-то размахивал руками, пытаясь привлечь внимание знакомого. Из общего гула выделялись крики торговцев прохладительными напитками, прохаживающихся вдоль рядов.

— Нам сюда. — Джулиану ввели в ложу прямо напротив сцены, где уже находился лакей в ливрее дома Редмайнов, который низко поклонился, приветствуя вошедших. Тарквин не выпустил локтя Джулианы, пока она удобно не устроилась в первом ряду. — Ну вот, отсюда тебе будет хорошо видно и слышно, — сказал он, садясь позади нее.

— Если спектакль будут играть даже вполовину тише, чем шумит публика, и то будет прекрасно, — ответила Джулиана. — А зачем нужны эти железные шипы вдоль подмостков?

— Чтобы зрители не бросались на актеров, — улыбнулся Тарквнн. — Видишь тех здоровяков по бокам сцены? Они оттаскивают наиболее рьяных.

— Я так рада, что оказалась в Лондоне! — воодушевленно воскликнула Джулиана, но тут же смущенно покраснела, и на ее лицо легла мрачная тень. — Иначе я была бы сейчас не в театре, а совсем в другом месте.

Квентин сочувственно коснулся ее руки. Тарквин сделал вид, что не заметил этого невольного жеста. В ложе повисло неловкое молчание, которое нарушила призывающая ко вниманию барабанная дробь. Занавес поднялся, и на сцене появился Дэвид Гаррик.

Джулиана с замиранием сердца вслушивалась в голос актера. Публика все еще продолжала шушукаться и шаркать ногами, но ничто не могло отвлечь Джулиану от происходящего на сцене. Больше всего ее потрясло то, что актеры играли в костюмах той эпохи, в какой происходит действие пьесы.

Когда закончился первый акт, Джулиана обернулась к графу и прошептала:

— Это какое-то чудо! Слушать пьесу совсем не то же самое, что читать ее, даже вслух.

— Я очень рад, что тебе нравится, крошка. — Тарквин поднялся. — Прошу прощения, мне нужно кое-кого повидать.

Он вышел из ложи, а Джулиана принялась разглядывать публику. В первом ряду партера назревала дуэль, какой-то джентльмен уже потянулся к шпаге. Но тут подвыпивший шутник из второго ряда с хохотом швырнул в спорщиков целую пригоршню апельсиновых корок. Всеобщее внимание переключилось на него, и обстановка разрядилась.

Вдруг Джулиана увидела графа. Он стоял в ложе напротив позади кресла, в котором сидела дама, одетая в серые, почти черные переливчатые шелка. Тарквин что-то говорил ей, склонившись, а она, подняв к нему лицо, слушала.

— С кем разговаривает его светлость?

— Я полагаю, с леди Лидией Мелтон. Они помолвлены, — ответил Квентин. Он был погружен в раздумье и рассеянно оглядывал зал. В его голосе чувствовалась какая-то напряженность, но Джулиану так потрясла новость, что она ничего не заметила.

— Они помолвлены? — Ей не удалось скрыть отчаяния, которое вдруг наполнило сердце. — Они собираются пожениться?

— А разве он не сказал вам? — Квентин по-прежнему смотрел куда-то в пространство.

— Нет… похоже, он не счел нужным поведать мне об очень многих вещах. — Радостное настроение Джулианы уступило место горькой обиде.

— Тарквин считает, что его свадьба не имеет к вам никакого отношения… да и вообще ни к кому, — добавил он поспешно.

— Разумеется, — сухо ответила Джулиана. — А почему она должна иметь ко мне какое-то отношение?

— Она состоится не скоро, — продолжал Квентин. — По правде говоря, Тарквин должен был быть женатым человеком уже два месяца назад. Но у Лидии умер дед, и теперь вся семья в трауре, который продлится целых два года.

— Почему же тогда она пришла на спектакль? — язвительно поинтересовалась Джулиана. — По-моему, развлечения плохо сочетаются со скорбью по усопшему родственнику.

— Но ведь это «Макбет», — заметил Квентин. — А перед началом фарса она уйдет.

— Отвратительное лицемерие! — Джулиана украдкой бросила уничижительный взгляд в сторону леди Лидии Мелтон. Рассмотреть ее как следует девушке не удалось из-за яркого света шандалов, которыми были увешаны стены зала. — А сколько ей лет?

— Двадцать восемь.

— Старая дева! — заявила Джулиана.

— Не следует высказывать опрометчивых и резких суждений о том, чего не знаешь, — нравоучительно сказал Квентин. — Лидия и Тарквин помолвлены с колыбели, но три года назад у него умерла мать, и свадьба не состоялась. Теперь возникла новая отсрочка.

— Мне вовсе не хотелось быть бестактной, — виновато улыбнулась Джулиана. — Просто меня потрясло это неожиданное известие.

— Да, я понимаю. — Выражение лица Квентина смягчилось.

Джулиана снова посмотрела на ложу напротив и с удивлением увидела, что леди Мелтон пристально разглядывает ее. Очевидно, предметом их разговора с графом была она сама. Тарквин приветственно помахал ей рукой, когда их взгляды встретились, а леди Мелтон слегка склонила голову. Джулиана ответила ей тем же.

— Что он говорит ей обо мне? — поинтересовалась Джулиана.

— Я думаю, он объясняет леди Мелтон, что вы — супруга Люсьена, — предположил Квентин. — Она вправе поинтересоваться, почему мы с графом оказались в ложе с незнакомой женщиной.

— А не выглядит ли странным то, что моего супруга нет с нами?

— Нет, — не задумываясь ответил Квентин.

Снова раздалась барабанная дробь, и Тарквин исчез из ложи леди Мелтон. Через несколько минут он занял свое место позади Джулианы.

— Вы не говорили мне, что помолвлены, — укоризненно прошептала она, когда действие началось.

— Это не важно. А теперь тихо. Смотри на сцену.

Джулиана так и не смогла до конца пьесы сосредоточиться на игре актеров. Она думала о том, что Тарквин не смог бы до бесконечности скрывать от нее, что у него есть невеста. А что было бы с ней, когда в дом на Албермарль-стрит вошла бы новая графиня Редмайн? Вероятно, любовницу графа с ребенком поместили бы на одной половине дома, а графиню с ее потомством — на другой. А Тарквин стал бы делить свое внимание между ними.

Наверное, спальня и будуар, которые она занимает теперь, на самом деле предназначались для графини. Если не считать потайной двери в шкафу, то в остальном эти комнаты вполне достойны великосветской дамы. Так что, очевидно, после свадьбы Тарквина ей придется перебраться в покои поскромнее.

Джулиана раздраженно открыла и захлопнула веер. От сильного и резкого движения несколько раскрашенных деревянных пластинок, из которых он состоял, треснули. Оба ее спутника от неожиданности вздрогнули и удивленно переглянулись.