— Я объяснял ей, как получилось, что у меня два имени, — сказал Олли.

— Серьезно? — Я догнал их и положил руку на плечи Эвери. У неё запутались ноги, и я усилил хватку, притягивая её к себе. Мысленно я отметил, что у неё идеальная фигура. — Э-эй, милая, стой, не падай…

— Только посмотрите на него. — Олли прыгал вниз по лестнице как лягушка. — Чуть девушку с ног не сбил.

Я засмеялся, одной рукой держа ее, а другой, повернул бейс козырьком назад. — Что поделать. Это все мое магнетическое очарование.

— Или твой запах. — Усмехнулся Олли. — Не уверен, что слышал утром шум воды из душа.

Я произнес, удивлено. — От меня плохо пахнет, Эвери?

— Ты приятно пахнешь, — сказала она, а затем ее щеки залились краской. — Я имею в виду, ты не пахнешь плохо.

Чутье подсказывало мне, что она имела в виду совсем другое. — На пары идешь?

Пироженка не сказала ни слова, пока мы спускались по лестнице, но на её лице читалась глубокая задумчивость.

— Эвери?

Она увернулась, а я прищурился, когда она прибавила ходу. — Да, иду на искусствоведение. А вы, ребята?

Я догнал её на третьем этаже, будь я проклят, улизни она так легко. — Мы идём завтракать. Ты должна прогулять и присоединиться к нам.

Она сжала свою сумку. — Думаю, на этой неделе с меня хватит прогулов.

— Я сачкую, — сообщил Олли, — а у Кэма пары во второй половине дня, так что он хороший мальчик.

— А ты, значит, плохой? — спросила она.

Он улыбнулся Пироженке, как большинству девушек. — О, я плохой, плохой мальчик.

Я так посмотрел на Олли, что аж кожу начало покалывать. — Да, я плох в правописании, математике, английском, в уборке после себя, в общении с людьми и т. д. и т. п.

— Но я хорош в другом, — ответил Олли.

— Правда, и в чём же это? — я спросил, когда мы вышли под облака наполненные дождем. Денёк намечался дождливый.

Олли развернулся к нам лицом, шагая спиной вперёд, не замечая опасной близости сдающего назад красного пикапа. Он поднял свою загорелую руку и стал загибать пальцы.

— Пьянки, гулянки, сноуборд, футбол — ты еще не забыл этот вид спорта, Кэм? Футбол?

Я уставился на него. — Да, помню, кретин.

Олли, наверное, понятия не имеющий, что он только что сделал, резко развернулся и направился к моему пикапу. Челюсть начала нервно подёргиваться. Я засунул руки в джинсы и взглянул на Пироженку. — Увидимся, Эвери.

Оставив ее, я присоединился к Олли у моей машины. Вместо того, чтобы разблокировать все двери я открыл только свою и сел в машину, захлопывая за собой дверцу.

— Эй, — негромко сказал Олли.

Игнорируя его, я развернул машину. Большая, жирная капля дождя плюхнулась мне на лобовое стекло, и я улыбнулся, глядя на небо.

— Эй!

Медленно, я поднял руку, показывая ему средний палец.

Олли подпрыгнул, когда начался ливень, завывая как раненый зверь. Только когда его волосы прилипли к черепушке, я разблокировал его дверь.

Он забрался в машину, весь дрожа. — Какого хрена, чувак?

Заслужил. — Включив задний ход, я отъехал. Одного взгляда на нахмуренный лоб Олли хватило, чтобы понять, что он обдумывает сказанное. Я вздохнул. — Завязывал бы ты с травой.

— Не первый раз уже слышу, но Мэри Джейн любит меня, и она единственная девушка, которую люблю я.

Приглаживая рукой бейсболку, я покачал головой. — Хиппи хренов.

Олли потряс головой, как мокрая псина, разбрызгивая по салону холодные капли воды. У него в башке, наверное, что-то щелкнуло, потому что он откинулся на сидение. — Бля, чувак. Не подумал.

Я подавил смешок и выехал со стоянки за машиной Пироженки. — Очень удивительно.

Олли уставился перед собой, его улыбка исчезла. — Я забываю иногда, понимаешь? Уже прошла вечность.

Чёрт, хотел бы я забыть, особенно теперь, когда наблюдал за Пироженкой, поворачивающей налево и направляющейся в сторону кампуса.

Он взглянул на меня. — Прости, мужик. Серьезно. Я знаю, сколько для тебя значит футбол.

Я кивнул рассеянно, повернул направо, направляясь к объездной, которая ведет в Чарлстаун. Футбол был моей жизнью с того момента, как отец записал меня в местную детскую лигу, и более года, я отрабатывал свои навыки нападающего, на ближней ударной позиции. Я был чертовски хорош, и это был не секрет, что после поступления в Шефер и присоединения к их футбольной команде, три года назад, я не собирался здесь оставаться. Я убивал время, прежде чем попробоватся в Ди Си Юнайтед и так познакомился с Джейсом и Олли. Футбол был моим здравым смыслом.

Но, теперь, только тренировка развлекательной футбольной лиги связывала меня с футболом, в качестве общественных работ. Не будет больше футбола. По крайней мере, в ближайшем будущем, и все благодаря одному всплеску ярости.


Большинство людей моего возраста проводят пятничный вечер за кружкой пива, тусуясь с друзьями. А я провожу его, сидя в кругу — да, сидя в чёртовом кругу — слушая чужие проблемы. Некоторые ребята из группы нормальные. Например, Генри. Как-то он напился и ввязался в драку в баре. Он не психопат. Как и Арон, у которого, по-видимому, проблемы с агрессивным поведением на дороге. Насчет парочки ребят и девчонки с мертвецко-белым макияжем и жирной черной подводкой я не уверен. Они были немного пугающими.

Самое ужасное, я не был здесь самым молодым. Даже близко.

И мне осталось… ещё десять чертовых месяцев.

Я выдержу. Серьезно. Я с легкостью могу сделать это.

— Кэмерон? — доктор Бэйл прочистил горло, и мне захотелось удариться башкой об стену. — Хотел бы ты чем-то поделиться сегодня?

Именно это мне не удавалось. Дерьмо типа поговори-о-себе с кучкой незнакомцев, пялящихся на меня. Я поднял взгляд, и понимающее выражение появилось на лице Генри, прежде чем он отвел взгляд в сторону.

— Нет, — ответил я. — Не очень-то.

Девчонка-готка, у которой видимо была слабость к ножам, откинулась назад, скрестив руки, покрытые татуировками.

— Он никогда ничем не делиться.

Я сжал губы, чтобы не получить удар ножом.

— Это правда. — Доктор Бэйл поправил очки. — Ты едва взаимодействуешь с группой, Кэмерон.

Пожав плечами, я сел назад и натянул кепку ещё ниже. — Я просто принимаю все это.

Генри подпрыгнул, с облегчением, отвлекая внимание, а я ушел из поля зрения до конца сеанса, но когда я поднялся, чтобы уйти, доктор Бэйл подозвал меня.

Отлично.

Когда все покинули комнату, я упал на металлический складной стул, наклонился вперед и оперся локтями о колени.

Доктор Бэйл наклонился, доставая папку из пластикового контейнера, находящегося около него. — Хотел убедиться, что эти встречи тебе помогают, Кэмерон.

Нет, нет, это было не так. — Помогают. Смотря на меня, он закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула. — Ты не говоришь о случившемся.

— Не о чем говорить.

— Есть о чём. — Он улыбнулся, сделал паузу, и кожа вокруг его глаз покрылась морщинками. — Знаю, в начале, раскрывать душу перед таким количеством людей сложно, но у вас много общего.

Я напрягся. — Не думаю, что у нас много общего.

— Ты в этом уверен?

Вздохнув, я посмотрел на белые стены, увешенные постерами, на которых было написано, что слова лучше кулаков.

— Ты серьезно так думаешь, Кэмерон?

— Да. — Я заставил себя не искать взглядом единственные часы в помещении, висящие за моей спиной.

— Хорошо. Я не хочу, чтобы ты упустил эту удивительную возможность и не использовал на благо своей жизни.

Я промолчал.

— Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, Кэмерон? — спросил доктор Бэйл, когда я ничего не сказал. — Случай с тем парнишкой мог стоить тебе свободы.

— Понимаю, — сказал я на полном серьёзе. Бог свидетель, я знал, как мне повезло, и очень долго думал, что должен гнить в тюрьме. Так и было бы, если бы не моя безупречная репутация и не потяни мой отец за ниточки в уголовных судах. — Я очень уравновешенный парень, доктор Бэйл. То, что случилось…

— Избитый вами мальчик с вами не согласился бы. — Его взгляд опустился в моё досье. — Тяжелые ушибы головы. Перелом челюсти, носа и глазницы, наряду с несколькими сломанными рёбрами. — Он поднял глаза, встречая мой взгляд. — Это не похоже на действия уравновешенного парня, не так ли?

У меня свело желудок, но я не отвернулся.

— Я не горжусь своим поступком. Оглядываясь назад, понимаю, что я мог поступить и по-другому.

— Но?

Но у меня не было проблем с «гневом» или «яростью». Как бы хреново это не звучало, я все еще не был уверен, что жалею о случившемся. Эта тварь избивала мою сестру, и, да, я слетел с катушек.

И по правде говоря, повторись всё снова, сомневаюсь, что поступил бы иначе. Обидел мою сестру — я обижу тебя. Всё просто.

Глава 5

Когда дело касается моей маленькой Пироженки, то терпение вознаграждается.

По началу, поездка на Национальное Поле Битвы при Энтитеме для выполнения задания по астрономии началось также мучительно, как и мои еженедельные курсы по управлению гневом. Она сидела в моём пикапе, как будо я заманил её туда предлагая бесплатных щенят, оттягивала рукава свитера, выпрямившись, как столб. Она занервничала ещё сильное, когда мы направились вниз по Кровавой тропе в поисках места с отличным видом на небо и… кукурузные поля.

Я выяснил, что она фанатела от истории, но это нормально, потому что эти карие глаза загорались, когда она начинала говорить о поле битвы. Так же я выяснил, что она спешила побыстрее покончить с этим.

Никогда в жизни я не сомневался в своих способностях заинтересовать девушку так, как с Эвери. Она себя вела, словно времяпрепровождение со мной было похоже на посещении класса музыки в течение двух семестров подряд. Как бы самодовольно это не звучало, я знал, что могу появиться в кампусе и назначить свидание любой свободной девушкой. Возможно, даже несвободной, но с Эвери, это походило на попытку соблазнения монашки. И не порочной монашки.

— Как думаешь, сколько это займет? — спросила она.

— А что? — Я замолчал, меня осенила мысль. Может мое очарование меня не подводило. Черт, как я раньше об этом не подумал? — У тебя сегодня свидание?

Она сухо рассмеялась, — Эм, нет.

Часть меня была рада услышать это. Другая была в полном замешательстве. — Так сказала, как будто это безумная идея, что кто-то пойдет на свидание в субботу вечером.

Пожимая плечами, она отпустила прядь волос, с которой играла. — Я не с кем не встречаюсь.

Я пошел дальше, опустив руки вниз, ветерок колыхал стебли кукурузы, от чего они трещали, словно ветхие кости. — Так к чему эта спешка? — Когда ответа не последовало, я взглянул на неё через плечо, улыбаясь. — Ты волнуешься, что я привел тебя сюда со злым умыслом?

Пироженка остановилась, лицо побледнело так, что аж веснушки исчезли. — Что?

Ничего себе. Я повернулся к ней лицом, чувствуя, образовавшийся комок в груди и что-то еще. Ее реакция была слишком быстрой и такой настоящей. Во рту появился неприятный привкус. — Эй, Эвери, я пошутил. Серьезно.

Она уставилась на меня, а потом отвела глаза, краснея. — Знаю, я просто…

— Нервничаешь?

— Да, именно.

Я надеялся, черт, да я молился, чтобы причина была в этом. Наблюдая за ней, возящейся с браслетом на левом запястье, я не мог позволить мыслям идти дальше. Ярость переполняла меня только от одной мысли, что что-то ужасное могло с ней произойти. Я был уверен, что слишком остро отреагировал. — Пойдем. Скоро стемнеет.

Я продолжил идти, направляясь к башне, и приветствуя двух студентов с нашего курса. Выбрав место на холме, с видом на переулок, я вытащил фонарик, пред тем как сесть.

Трава была сухой и в абсолютной тишине, гул сверчков был почти такой же громкий, как и стук моего сердца. Не знаю, почему мой пульс так участился, но было такое чувство, что я бежал от машины, а не шел.

Подняв голову, я увидел Пироженку, застывшую на месте в нескольких метрах позади меня. Я похлопал по траве. — Присоединишься? Пожалуйста-пожалуйста. Мне тут совсем одиноко.

Она прикусила нижнюю губу, и у меня свело желудок. Наконец-то она подошла и присела… в метре от меня. У меня поползли брови вверх, но потом… потом мы встретились взглядами, я задержал дыхание, не так уж это и далеко.