Грозовые тучи затянули все до самого горизонта. Путешествие вдоль роскошного французского ландшафта началось довольно мило. Сквозь тучи то и дело пробивались лучики солнца, давая слабую надежду на лучшее. Отъехав от Парижа, мы заметили, что машин стало заметно меньше. Джереми смог уверенно вдавить педаль в пол, показывая свое водительское мастерство. Его «драгонетта» была просто создана для открытых пустых дорог. Прислонив голову к мягкому кожаному сиденью, я чувствовала себя богиней, мчащейся в колеснице и наслаждающейся пейзажами, что проносились мимо. Джереми смеялся, когда я восхищенно вскрикивала, увидев очередную отару овец, то и дело пестревших на полях. Мы остановились перекусить в небольшом отеле, где все, включая мясо, рыбу и овощи, подавали запеченными в тесте. Ко всему прочему я опьянела от местного пива, которое оказалось крепче, чем я ожидала.

Как и следовало ожидать, ливень начался внезапно. Джереми промок насквозь, пока поднималась крыша машины. Мы продолжили путь, но дождь был настолько сильным, что ландшафт стал почти невидим. Мне стало грустно, и единственное, что могло спасти меня, – это хороший крепкий сон. Мне стало неловко перед Джереми, ведь ему придется бодрствовать в одиночестве. Но у него было такое выражение лица, словно на плечи его легла ответственность и он не успокоится, пока не доведет дело до конца.

Меня разбудила барабанная дробь дождя, который с еще большим напором бил по крыше. Крыша была из пластика, и я удивилась, как она сдерживает такой натиск. Я спросила об этом у Джереми.

– Мы в безопасности, глупышка, – не без гордости заявил он, сворачивая на заправочную станцию. – Не хочу показаться неделикатным, но если хочешь в туалет, это как раз подходящее место. А я пока заправлю машину. Похоже, здесь мне придется делать это самому.

Джереми открыл мне дверцу, и я выскочила из машины. Он потянулся к бардачку, а я направилась в здание, благо над дорожкой был навес. Оглянувшись, я увидела, как Джереми заправляет свою любимицу.

Вернувшись из дамской комнаты, я не обнаружила Джереми и решила, что он тоже ушел в туалет. Я открыла бардачок, чтобы посмотреть на карту, и застыла – перчатки были на месте и пахли бензином.

Мне стало не по себе.

«Не глупи, – сказала я себе, – Джереми не было никакого резона вламываться к тете Пенелопе среди ночи. Он имеет доступ к квартире в любое время».

Я, должно быть, выглядела подавленной, поскольку, сев в машину, Джереми тут же спросил:

– С тобой все в порядке?

– Конечно, – ответила я наигранно весело, но голос дрогнул.

– Тебе нехорошо? – продолжал допрос Джереми.

– Да нет, все нормально.

– Женские дела? – дразнил он.

– Не дерзи.

– Спи, – наконец отступился Джереми, – я разбужу тебя, когда мы приедем.

Разумеется, больше мне поспать не удалось. Я незаметно наблюдала за моим экс-братом, и с этого момента он казался мне совсем чужим человеком.

Глава 22

Когда мы подъехали к дороге на виллу, дождь давно кончился и вовсю светило солнце. Первым знаком присутствия Денби был его автомобиль с откидным верхом, припаркованный на развороте, хотя, кроме машины, многое говорило о том, что он уже на месте: звон, лязг, грохот и тому подобные звуки. Двери гаража были распахнуты, внутри горел свет.

– Его впустил Луис, ассистент Северин, – объяснил мне Джереми.

Он припарковал машину, мы вышли и направились к гаражу.

– Денби, – позвал Джереми, стараясь перекричать шум, доносившийся изнутри.

Все, что я могла видеть, – это его ноги, торчащие из-под машины. Я отметила коричневые штаны, легкие кожаные туфли и белые носки – совсем не в стиле механика. Денби проворно выбрался из-под машины, вдобавок на нем оказалась белая рубашка. В свои пятьдесят пять он выглядел прекрасно – с пепельными волосами и с шикарной загорелой кожей человека, живущего в Монте-Карло, ведущего свой собственный бизнес и вращающегося в кругах очень небедных людей.

– Пенни Николс, а это Денби, – представил нас Джереми.

Денби достал из кармана носовой платок, аккуратно вытер руки и протянул мне широкую ладонь для дружеского рукопожатия.

– Привет, милашка, – сказал он тоном завзятого ловеласа, хотя в его голосе чувствовались нотки человека, который, как мне сообщил Джереми, с четырнадцати лет заботился о матери и сестрах.

Мать его умерла, а сестры давно и благополучно вышли замуж, так что сейчас он был полностью предоставлен себе. У него была хорошая жена, которая выращивала в свое удовольствие породистых собак.

– Так вы и есть та юная леди, которая недавно стала обладательницей этого автомобиля? – мягким приятным голосом спросил Денби.

Он говорил со мной с особой нежностью: он был из тех мужчин, что воспринимают женщин как нежных созданий, нуждающихся в защите и опеке.

– Да, это она, – ответил за меня Джереми. – Ну что скажешь о машине?

Немного отступив назад, Денби восхищенно взглянул на открытый автомобиль бабушки Пенелопы.

– В принципе все нормально, – ответил он, – кузов слегка начал ржаветь, но ходовая часть просто великолепна – ни царапинки, ни ржавого пятнышка, по крайней мере я не заметил. Крыша в прекрасном состоянии, двери на месте, хотя одна немного болтается. Двигатель достался из тех, что делались на века. Бьюсь об заклад, эта ласточка летала что надо!

– И как быстро она сможет летать, когда ты ее подлатаешь?

– Я бы сказал, она с легкостью выжмет восемьдесят миль в час, – с уверенностью сообщил Денби. – Придется поработать с тормозами, разные мелочи с колесами. Надо заменить шины и водяной насос. Думаю, если поискать по магазинам, можно найти все нужные запчасти. Самое сложное – это, конечно, покраска и обивка салона. Но сам понимаешь, этого и следовало ожидать. Короче говоря, старушка не так плоха, как кажется с первого взгляда. Думаю, раньше о ней неплохо заботились, зато потом бедняжка осталась здесь одна в сырости.

– Как думаешь, сколько могут дать за нее?

– Зависит от того, что плохого я накопаю, разобрав ее. Если что-то серьезное, то, пожалуй, не больше десяти тысяч фунтов, и то если найдется покупатель, который ни жить, ни быть захочет взять именно ее. А если нам удастся довести ее до приличного состояния, можете рассчитывать на пятнадцать или даже на двадцать. – Джереми внимал каждому слову, и Денби, бросив на него торопливый взгляд, добавил: – Конечно, если получится привести ее в полный порядок, как она выглядела в лучшие годы, то за нее дадут и все сорок пять. Разумеется, для этого сначала нужно будет хорошенько вложиться…

Я прикинула: если сорок пять, грубо говоря, умножить на два, вычесть всякие расходы, получится не меньше восьмидесяти тысяч долларов. Джереми, разумеется, не интересовали подобного рода вопросы. Он с восхищением смотрел на машину, видимо, поражаясь тому, что она не так уж и плоха, как выглядит на первый взгляд. Они с Денби были из тех мужчин, что просто помешаны на машинах. Когда Джереми наконец закончил с вопросами, Денби повернулся ко мне и, не забывая свою доброжелательную манеру общения с дамами, сказал:

– Кстати, я сохранил несколько вещичек, которые могут вас заинтересовать. Идите посмотрите.

Денби наклонился над пассажирским сиденьем и достал какую-то ржавую металлическую коробку, в которой, должно быть, находились инструменты для замены шин. Он достал содержимое и стал складывать в коробку разные маленькие вещицы, которые нашел в машине и в гараже. Он собрал все до последней мелочи, поскольку не имел ни малейшего понятия, какая из вещей действительно имеет некую сентиментальную ценность. Таким образом, в коробке обнаружились старые открытки, шпильки, небольшой позолоченный карандаш с инициалами «П. Л.», спичечный коробок с единорогом из казино Монте-Карло, портсигар цвета слоновой кости, старый наперсток, цепочка для ключей и…

– Вот это, – сказал Денби, разворачивая кусок материи.

– Сережка! – удивленно воскликнула я.

Превосходное украшение – несколько камней цвета красного вина, обрамленных в золото. Я видела эту сережку на фотографии с костюмированного венецианского бала.

– Это рубины? – спросил Джереми, разглядывая большие вишневые камни, которые должны были располагаться как раз на мочке уха.

Еще были камни поменьше и выглядели как бриллианты.

– Несложно будет узнать, – спокойно сказал Денби.

За свои годы он повидал всяческие безделушки и драгоценности, включая яхты, машины, виллы, лошадей, изысканных женщин и тому подобное. Он достаточно бережно отнесся к найденной вещице, но у него не было никакого желания восхищаться одной-единственной сережкой. Он привык, что в Монте-Карло люди ежедневно приобретали и теряли огромные состояния, подобно морским приливам и отливам.

Сейчас ему было интереснее узнать о машине Джереми, который с удовольствием рассказывал, как ведут себя тормоза и рулевое управление, что за звук издает мотор и тому подобное. В это время я успела рассмотреть открытки, которые он нашел. Некоторые, подписанные неким Саймоном Торном, весьма заинтересовали меня. Казалось, этот мужчина отправлял послания из каждого уголка Английской империи. Из Индии он, например, написал забавный стишок: «Жара как в аду, но я все иду. Весь день как во сне, выпил – и лучше мне».

Еще я нашла несколько писем от бабушки Берил, но они все были скучные и однотипные: «Как дела?» да «Все ли у вас в порядке?».

Джереми позвонил Луису, ассистенту Северин, и попросил его взять у Денби сережку. Луис должен был оценить ее и сохранить в надежном месте.

– Ты можешь оставить здесь машину на пару дней? – спросил Денби, и, к моему удивлению, Джереми с готовностью согласился.

Они договорились, что Денби даст Джереми знать, когда можно будет забрать его машину и когда он сможет дать формальную оценку моей.

Подбросив нас до аэропорта, Денби пожелал нам счастливого пути. Мы зашли на борт самолета и заняли места первого класса. Только благодаря Джереми и его регулярным перелетам мы смогли достать эти билеты.

Едва мы устроились, Джереми повернулся ко мне с вопросом:

– Ну? И что случилось? Ты выглядишь как кошка, проглотившая канарейку.

– Я все думаю о той сережке, – ответила я, – бабушка Пенелопа носила ожерелье и эти сережки на костюмированном балу. Я видела ее фото в альбоме.

– Думаешь, она очень дорогая? – спросил Джереми.

– А тебе не кажется странным, что не найдено ни единого украшения бабушки Пенелопы? – спросила я в ответ. – Даже в сейфе ничего не было.

Выдержав паузу, Джереми произнес:

– По-моему, драгоценности есть у всех женщин.

– Вот именно, особенно в те дни, после Первой мировой войны, которая плавно перелилась во Вторую, – сказала я, загоревшись новой идеей, – женщины, как только умели, прятали свое добро.

– Но, дорогая моя, в конце концов, бабушка могла все продать, – предположил Джереми.

– Кто же продает одну сережку? И уж поверь мне, ожерелье было куда шикарнее. Она бы никогда не продала его, – настаивала я. – Я хочу сказать, что сейчас ты нигде не найдешь подобных драгоценностей. Я слышала, что пожилые дамы сами голодали, но не расставались с подобными вещами. Дорогие украшения придавали им уверенность в завтрашнем дне.

Джереми старался выглядеть равнодушным, но все же было заметно, что моя идея захватила и его.

– Значит, – медленно начал он, – тот парень, который ворвался в квартиру бабушки Пенелопы – прости, в твою квартиру, – был Ролло или кто-то, кого он нанял, и он думает, что ожерелье все еще там? А следовательно, именно поэтому он копался в ящиках с одеждой. И тебе следует быть внимательнее, мало ли, вдруг ожерелье найдется.

Я чуть не проболталась о богатом воздыхателе бабушки Пенелопы, который делал ей дорогие подарки, но что-то остановило меня. И хотелось бы мне думать, что я не рассказала всего, потому что не хотела сплетничать о личной жизни моей тетушки, но, честно говоря, причиной послужила та злополучная пара перчаток, которая никак не выходила у меня из головы. Я наблюдала за реакцией Джереми, ведь несколько намеков я ему все же дала. Но сейчас я решила уверенно стоять на своем.

– Где ты был в ту ночь, когда я позвонила и сказала о взломе? Дома тебя не было, – с волнением спросила я.

Джереми посмотрел на меня, взгляд его застыл, затем стал робким, даже глуповатым.

– Я думал о том, как выглядит с твоей стороны мое молчание, – неловко начал он. – Мне стало жаль, что я так долго прятался, и я вышел выпить чашечку кофе и проветриться.

Его слова звучали вполне искренне, но я продолжала внимательно за ним наблюдать.

– Как же быть с тем стеклянным кубом, который мы нашли в доме бабушки Пенелопы? Рядом с твоим ботинком, между прочим, – продолжала я, – ты все пытался забавляться по этому поводу. Это была твоя лупа?

– Моя? – переспросил Джереми. – С чего это?

– С помощью этого инструмента наверняка можно было распознать настоящий драгоценный камень, – сказала я, не спуская с Джереми глаз.