- Ты уехала туда из-за меня? Чтобы не видеться и не встречаться? - спросил тогда мужчина.


       - В какой-то степени, - уклончиво ответила Женя. - Были еще причины и обстоятельства.


       Дима хотел спросить какие именно, но Женя что-то пробормотала и торопливо ушла к малышке кормить ее. Он не стал возвращаться к этому разговору, но мысли по этому поводу остались.


       Все это время Дима присматривался к Жене и все больше уверялся в том, что перед ним совершенно другой человек. Девушка будто остепенилась, наполнилась чем-то спокойным и умиротворенным, была абсолютно здорова в плане своей привычки. Дима не видел в ней и грамма того безумия, что всегда было в ее глазах, даже в моменты ремиссий. Сейчас ничто не указывало на то, что Женя когда-то была наркоманкой. И это изменение было ему настолько непривычно, что он даже терялся. Он привык к совершенно другой Жене: непредсказуемой, быстро меняющей свое настроение, взрывной в любом плане, как в хорошем, так и в плохом. И он не знал, как теперь себя вести с ней. Казалось, что ей уже больше и не нужна его тревога за нее, его бескомпромиссная забота и защита. Она стала в этом плане более свободной, независимой, полагающейся только на себя. И теперь он уже и не знал, посредством чего может показать свою любовь: он привык делать это только определенным образом, и по-другому просто никогда не умел. Даже роман с Ольгой не мог его научить иначе проявлять свои чувства, поскольку к ней их у него и не было. А брать пример с Оли было глупо: в этом плане она показывала свои чувства так же, как он раньше показывал их Жене. Замкнутый круг какой-то получался.


       А еще Дима ловил себя на мысли, что Жене в принципе не жизненно необходимо его проявление любви. Может ему и казалось так из-за того, что они еще были далеки друг от друга. А может и нет. Будь у них физическая близость, он уловил бы какие-то намеки или изменения. Раньше он понимал это всегда: Женя льнула к нему, ластилась, напрашивалась на ласку и внимание. И это было нормой. Теперь же у них несколько другая норма и всего этого нет. А чего-то другого Дима не видел. Так и получалось, что чувствовал он себя невнятно из-за собственной неспособности любить так, как всегда мечтал: нормально, спокойно, умеренно и плавно. Он, оказывается, не умеет так! Ему присуще все то безумство, страсть, дикость и напор в отношениях. И не в том была причина всего этого проявления, что Женя была на грани. Так любил он сам по себе, без каких-либо причин и условий. Только теперь он понял, что не переживания за Женю, не страх потерять ее рано или поздно, толкал его на то, чтобы смотреть лишь на нее, забывать о своих желаниях, думать лишь о ней, а не обо всем и всех вокруг.


       Это было точно прозрение для мужчины - понять все это. И осознать, что все так и осталось на своих местах. Всегда, когда Женя не смотрела на него, он смотрел на нее. Когда она играла с дочкой, читала ей и разговаривала, он смотрел только на нее. Его взгляд всегда искал ее в комнате. Раньше к этому странному вниманию добавлялись и прикосновения: нужно держать за руку, касаться, трогать, целовать и чувствовать рядом с собой всю ее. Сейчас приходилось сдерживаться. И руки от этого чесались неимоверно. А еще просыпалось вожделение. То самое - дикое, неугасаемое, тягучее и ощутимое даже в воздухе. Когда ему сносило голову от желания быть с Женей как можно ближе. Когда все тело пылало от предвкушения. Когда губы высыхали от частого поверхностного дыхания. Когда весь он был в напряжении и ожидании. Дима сам себе казался озабоченным маньяком. Прежде он не ощущал в себе такого огня, поскольку регулярно тушил его в самом начале. А тут он все сильней загорался. И не тянуло пойти и найти себе кого-то, чтобы чуть убавить напор. Нет, он не хотел никого другого кроме Жени. Долгое ли отсутствие с ней близости, или его чувства к ней не давали ему и шанса удовлетворить свой голод на стороне. Он не посмел бы так поступить с девушкой. Снова.


       Эта мысль привела к тому факту, что находясь в отношениях с Ольгой, его это никак не сдерживало. Что еще раз подтвердило его соображения, что не вышло бы у них ничего путного.


       Женя ощущала напряжение, повисшее в воздухе. Сначала это была неловкость, плавно перешедшая в привыкание, некую акклиматизацию к новому образу жизни и положению вещей. Многое изменилось: они с Димой отдалились, появился их общий ребенок, они прожили друг без друга приличное время, и каждый из них в этот срок изменился. Все это было вполне нормально и естественно. Что-то осталось по-прежнему, что-то кардинально изменилось, а что-то вообще исчезло. Это было непривычно, но со временем, так думала Женя, все наладится и встанет на круги своя.


       Далеко не сразу девушка заметила изменившееся к ней отношение Димы. Сначала это была прежняя, привычная забота и опека. Это было уютно и мягко. Но уже так же непривычно, поскольку Женя привыкла в какой-то степени сама о себе думать и заботиться и не нуждалась в этом от Димы в такой большой составляющей. Она бы и раньше это поняла, но он просто не давал шанса. И это казалось ей вполне естественным. Теперь же она в полной мере поняла то, о чем когда-то говорила Ольга, почувствовала разницу в буквальном смысле: Дима не должен был заботиться о ней так сильно и так рьяно. Она сама должна была научиться делать это, сама должна была понять, а выходило, что в этом смысле она была несмышленым ребенком, привыкшим рассчитывать на кого-то кроме себя. А попав в, так сказать, большой мир, она поняла всю прелесть самостоятельности, некой свободы. Это было упоительное ощущение, и сейчас она уверенно могла назвать себя глупышкой за то, что так поздно это осознала. Но что было, то было. Главное, что теперь она знает.


       Вслед за тем, что поняла Женя, это понял и Дима. И...растерялся. Это было видно по его неловкости и рассеянности во взгляде. Он будто не знал, куда себя деть, куда вложить всю свою заботу. И девушке удалось мягко перенаправить все то, что в нем всегда было на их дочку. Даже сам мужчина этого не заметил, но мгновенно успокоился, найдя новый объект для своих эмоций. Женя была рада, что ему есть куда приткнуть себя в этом случае. Не то, что бы она совсем уж не нуждалась в его заботе, ласке и внимании. Но куда меньше чем прежде. Да и вполне логично, что сейчас именно Дарина получает все это, как от нее, так и от отца. Это естественно как ничто иное.


       Но только Женя успокоилась в этом плане, как постепенно стало нарастать другое ощущение. Такое горячее, такое густое и пряное, что не понять, что же это такое, было невозможно. Никогда прежде девушка не была объектом такого пристального внимания со стороны Димы. Даже самые жаркие их ночи, полные страсти и похоти, не сравнивались с тем, что повисло в воздухе. Это даже не описать, и Женя никогда бы не подумала, что такое вообще бывает, ей казалось, что лишь в книгах можно прочесть о подобном. Но вот оно: взгляды Димы, которые он бросал на нее; огонь, который пылал в них и который мужчина сам явно не видел, а потому не мог спрятать; даже давление, казалось, в комнате повышалось, когда они были рядом. Жене было неуютно от этого. И не в том плане, что она стыдилась или боялась этого. Скорее наоборот, нечто подобное было и с ней. Она всегда была темпераментной, страстной и раскрепощенной любовницей, не стыдящейся своих нужд и желаний. А Дима всегда был тем, кто ее привлекал, кого она хотела и воспринимала, как лучшего из всех, кто способен ее удовлетворить (это помимо любви, конечно!). И сейчас, когда прошло столько времени, когда она так сильно соскучилась, когда Дима стал еще привлекательней, все это проснулось в ней с новой силой. Вдали от этого мужчины с ней не было ничего подобного. Но сейчас, когда он рядом, когда так смотрит на нее - не реагировать просто невозможно. Однако ей лучше удавалось держать себя в руках, чем самому мужчине. По ней нельзя было сказать, что она в том же положении, что и он. Ничто не выдавало ее внутренних желаний и смятения.


       А еще неожиданно стала цеплять мысль, что Дима как мужчина не мог быть все это время один. Да, он любил только ее - она все еще была в этом убеждена, как ни в чем другом - да, тосковал и скучал. Но он не мог не быть с другой. Она не спрашивала у него прямо, но и дурой не была, чтобы не догадаться. Он красивый, привлекательный мужчина, со своими такими же потребностями, которые у мужского пола априори чаще и сильней проявляются, чем у женского. И Женя не знала, хочет ли она получить этому подтверждение или нет. Хочет ли увидеть ту или тех, с кем был близок ее мужчина. Хочет ли знать это наверняка или лучше продолжить себя отстранять от этого. Она не знала. Вроде и не было сильной ревности, но и совсем уж не злиться она не могла. И дров в костер ее ревности стало добавлять не то что бы странное, но загадочное поведение Димы. Он часто кому-то звонил и не дозванивался, злясь от этого и волнуясь. Ловя в этот момент взгляд Жени, его собственный делался виноватым и смущенным. Когда же его телефон звонил сам, он тут же торопливо к нему подскакивал, и вдруг разочарованно поднимал трубку, будто не этого ждал абонента. Но Женя старательно гнала от себя эти мысли и размышления. Она не хотела знать и думать. Лучше она будет в неведении.


       Дима понимал, что палится. Но он все еще пытался дозвониться Ольге, чтобы она не сделала этого первой. Или хуже того - заявилась на порог его дома с претензиями и скандалом. Да, он все еще был уверен в ее благоразумии, но мало ли.... Бывшая подруга все так же игнорировала его звонки и мейлы, в город она тоже не возвращалась: он периодически появлялся в ее квартире, от которой у него были свои ключи. Ничто не указывало на то, что Оля готова к разговору. Но она ведь должна понимать, что его не избежать. Что они должны поговорить и все выяснить, поставить все точки. А значит рано или поздно, но она вернется. И он просто пытался это возвращение предупредить. Он уже с твердой уверенностью решил ничего не говорить Жене о своем романе с Ольгой. Пусть это останется для нее неизвестностью. Он не знал, что его толкает на утаивание такого факта: смущение, стыд или что еще.




       Женя, взволнованно глядя на Дарину, беспокойно спящую у себя в кроватке, раз за разом набирала Диму, пытаясь до него дозвониться. Ну почему именно сейчас он так неожиданно и резко исчез? В любое другое время она бы и не обратила на это внимания, но не сейчас, когда у дочки поднялась температура. Ничего серьезного, но она посчитала нужным съездить к врачу: малышка еще мала, никакие лекарства ей еще нельзя или она их просто не знает, поэтому консультация необходимо. А Дима уехал и выключил телефон. Она не могла на него злиться или обижаться, у него наверняка были серьезные причины так поступить. Он и без того взял отпуск на работе, был все врем рядом, чтобы она была спокойна.


       Делать было нечего и Жене пришлось вызвать такси. Быстро собрав малышку, девушка поехала в больницу. Педиатр быстро успокоила молодую мамочку, и написал ей список лекарств, которые девушка еще не знала, дала свой номер телефона и попросила звонить в случае чего. А когда Женя с малышкой выходили из больницы, у девочки уже и температуры не было. Погода была замечательной, и она решила немного погулять с Дариной в городе, не спеша возвращаться домой. Все-таки там было скучно, как ни крути. А здесь были люди, была своя атмосфера жизни.


       С малюткой на руках Женя отправилась в парк. Там было еще несколько мам с детками, с которыми она перекинулась парой понимающих улыбок, ничего не значащих, а просто солидарных. Был выходной день, и на площадке для детей была куча ребятни, которые катались по железным горкам, еще влажным и холодным в апреле. Прогуливались парочки, выбравшиеся на свидание и старики, уставшие всю зиму сидеть дома.


       Присев на скамейку, Женя чмокнула спящую Дарину в лобик и без всякой мысли стала крутить головой, рассматривая прохожих. Она часто вот так сидела в парке, когда была беременна. Смотрела на людей, пыталась угадать характер каждого по его голосу, движениям или еще чему, просто представляла себе, как живет тот или иной человек. Это помогало отвлекаться ей от собственных мыслей и собственной жизни, оставленной за спиной. Сейчас же это имело несколько другое значение, но было почти так же увлекательно.


       Взгляд Жени скользил из одной стороны в другу, то и дело вылавливая что-либо интересное для себя. Легкая улыбка была на губах девушки, а взгляд скорее задумчивый, чем любопытный. Она уже собиралась вставать и уходить, чтобы не застудить дочку, как резко распахнула глаза и замерла от неожиданности. Там, чуть впереди, по соседней тропинке за голыми кустами клумб шел Дима. С Ольгой.