Ветер ласкал кожу, развевая волосы, вздымая бесчисленные пенные фалды шифона, обнажая великолепные стройные ноги.

Солнечный свет, похожий на расплавленное золото, ласкал ее, точно возлюбленный.

Роджер, мокрый от соленой воды, со спутанными в художественном беспорядке волосами, вышел ей навстречу из океана, держа черную маску и трубку акваланга в левой руке. Косые лучи света играли в капельках воды, покрывавших загорелое тело. Черные узкие плавки обтягивали атлетически сложенную фигуру.

Холли наблюдала за ним, мысленно пытаясь представить на его месте Линка.

Ничего не получалось.

Она закрыла глаза и попыталась снова.

Раздраженные комментарии режиссера мешали ей сосредоточиться. Она протянула руку и позволила Роджеру обнять себя.

Он медленно, склонился к ее лицу и равнодушно поцеловал ее так, как делал это на протяжении всего вечера. Поцелуи, которые должны были казаться страстными, были лишь частью сценария.

Неожиданно он обхватил ее сильнее, его язык скользнул в ее рот, пытаясь превратить дежурный поцелуй в нечто более чувственное.

Шок длился мгновение. Холли уперлась руками в грудь Роджера и гневно оттолкнула его.

— Стоп! — крикнул режиссер, большими шагами направляясь к берегу.

— Шаннон, что опять не так? — гневно спросил он.

— Спросите у Роджера.

Ройс вздохнул, пожал плечами и посмотрел на Холли.

— Прости, дорогая, — сказал он. — Ты искушаешь меня.

— Так задумано по сценарию, — холодно произнесла она. — Это основная идея рекламного ролика. Твоя идея. Помнишь?

Роджер улыбнулся, скрывая под маской дружеского обаяния истинную страсть.

— Таким женщинам, как ты, нужно нечто большее, чем поцелуи, — тихо сказал он.

Холли возмущенно фыркнула и повернулась к нему спиной.

Роджер взял разъяренного режиссера под руку и повел назад, тихо нашептывая ему что-то на ухо.

Холли не пыталась прислушиваться. Закрыв глаза, она старалась побороть в себе невольное отвращение, возникавшее от прикосновения губ другого мужчины. Никто, кроме Линка, не мог подарить ей чувственное наслаждение.

«Актрисы постоянно целуются на экране и, если верить слухам, ненавидят большинство своих партнеров, — убеждала она себя. — Нет ничего ужасного в том, что меня поцелует хороший друг».

Но Холли вовсе не была уверена в том, что в очередной раз выдержит пылкий поцелуй Роджера и не вцепится ему в глаза, как дикая кошка.

Техники суетились вокруг нее, направляя свет, устанавливая отражатели, определяя показания экспонометров и ругаясь.

Она знала, зачем это делается. Освещение на съемочной площадке имело решающее значение. По замыслу ее лицо должны освещать лучи заходящего солнца и лишь отчасти искусственный свет. Лицо Роджера должно остаться в тени. А багряный закат позади них должен символизировать страсть.

Для достижения всех трех эффектов одновременно необходимо было такое мастерство, которое доводило техников до безумия.

— Роджер на месте? — прокричал режиссер.

Холли открыла глаза и посмотрела на ослепительное отражение заходящего солнца. Яркий свет бил в глаза, однако она различала высокий, мускулистый силуэт выходящего из волн мужчины.

Холли пыталась подавить охвативший ее холод. Она не хотела, чтобы Роджер прикасался к ней. По крайней мере так.

— Мы готовы! — крикнула она.

— Мотор!

Холли снова подумала о Линке, пытаясь представить себе, что чувствует влюбленная женщина, глядя на выходящего из пены прибоя мужчину ее грез.

Она робко протянула к нему руку, ослепленная лучами заходящего солнца.

Но прежде чем его пальцы коснулись ее руки, прошлое и реальность совпали.

— Линк!

Он взял ее руку и прижал к своим губам.

Ветер подхватил волосы и платье Холли, окутывая ими Линка, когда он прижал ее к себе.

Его губы оказались настойчивыми, сладостными и солеными, даже лучше, чем в воспоминаниях — таких же необузданных и прекрасных, как закат.

Холли приникла к нему всем телом, подчиняясь неистовой страсти. Когда его язык проник в глубину ее рта, она подумала, что умрет от упоительного блаженства, охватившего все ее тело.

— Стоп! — закричал режиссер. — Все было превосходно, но надо подстраховаться. Снимем еще раз. Эй, вы что, не слышите? Снято!

Линк медленно поднял голову. Его глаза все еще были закрыты, губы изнывали от желания.

— Они думают, что ты — Роджер, — задыхаясь произнесла Холли.

— Знаю. Я наблюдал за тем, как он целует тебя весь вечер.

Голос Линка был мрачным, как и его взгляд. Он грубо прижал ее к себе и, прежде чем она успела ответить, склонился к ее губам, каждую секунду ожидая сопротивления с ее стороны.

Вопреки его опасениям Холли страстно ответила на его поцелуй. Она обхватила его голову и жадно прильнула к губам на глазах у многочисленной толпы, собравшейся вокруг съемочной площадки. Она забыла о дорогостоящем платье, развевавшемся на соленом ветру, и о теплых волнах, пенящихся у ее ног.

Все эти дни она страшно тосковала по Линку, и вот он, точно божество, явился из воды и солнечного света, чтобы заключить ее в объятия.

— Шаннон! Кто это с тобой? — возмущенно окликнул ее Роджер. — Как он прошел через ограждение?

Холли не слышала и не видела ничего вокруг, ее переполняло единственное желание — насладиться близостью Линка, вобрать его каждой клеточкой души и тела. Она прильнула к нему еще сильнее, почувствовав, что он пытается отстраниться.

Линк вырвался из ее цепких рук и медленно пошел назад, в ослепительно сверкающее море.

Дрожа всем телом, Холли протянула вслед ему руки, окликая по имени вновь и вновь.

Напрасно.

Линк нырнул в набегавшую волну и скрылся в сверкающем океане.

* * *

— Шаннон, все в порядке? — крикнул Роджер.

Холли молчала, спазм сковал горло.

— Шаннон? Ты слышишь меня? — Роджер стремглав бросился к ней и встряхнул за плечи.

— Все хорошо, — дрожащим голосом ответила она.

— Кто это был?

— Линк.

Роджер мрачно сжал губы.

— Я должен был догадаться, — с горечью произнес он. — Ты целовала его так, словно он — Бог, спустившийся за тобой с небес.

Холли молчала, дрожа от еще не угасшего желания.

Роджер зажал ее лицо в своих ладонях. От его глаз не ускользнули ни чувственное возбуждение, сквозившее в ее золотистых глазах, ни трепет алых губ.

— Если бы ты так же страстно целовала меня, — произнес он, — я никогда бы не ушел. Шаннон, позволь…

— Перестань! — резко оборвала его Холли. — Хватит!

Дрожа всем телом, она вырвалась из его рук и вгляделась в морскую даль, но ничего не увидела. Солнечные лучи слепили глаза.

Режиссер окончательно вышел из себя. Он вскочил, воинственно размахивая мегафоном, словно боевым мечом.

— Это же зверинец, настоящий зверинец! — кричал он. — Я был уверен, что снял лучшие кадры своей жизни, а Джерри бубнит, что это был какой-то левый парень!

— Неужели ты не видел, что это не я? — раздраженно произнес Роджер.

— Попробовал бы сам, — огрызнулся режиссер. — Высокий, хорошо сложенный мужчина выходит из прибоя и целует Шаннон. Это происходило на протяжении всего дня, верно?

— Верно, — рявкнул Роджер.

— С единственной разницей, — зло произнес режиссер, — что на этот раз освещение было безупречным, ветер дул как надо, и эти двое едва не растопили своей страстью линзы камер.

— Ты что, не видел его лицо, не заметил разницу в росте? — не унимался Роджер.

— Видел только силуэт, лицо — в тени, — не сдавался режиссер. — Ты должен был наклониться и поцеловать Шаннон. Он так и сделал. Я не обязан высчитывать в сантиметрах, насколько он наклонился ниже, чем ты.

— Черт, — прорычал Роджер.

— Вот именно, — буркнул режиссер. — Снимаем еще раз.

С этими словами он повернулся и пошел назад, на ходу отдавая распоряжения в мегафон.

Техники разбежались.

Один из осветителей подошел к режиссеру, указывая на солнце. Оно вот-вот должно было сесть за горизонт.

Тот зло отмахнулся и знаком приказал всем запять свои места.

Холли снова посмотрела на океан, но увидела лишь входящего в воду Роджера. Она бросила взгляд на толпу зевак, приникших к натянутым канатам, глазевших на нее и живо обсуждавших съемку. Среди них не было ни одного высокого, атлетически сложенного мужчины.

Дорожка, ведущая к выстроенному на самой вершине горы отелю, была абсолютно безлюдной.

Холли даже подумала, что все случившееся привиделось ей, своей безудержной тоской она вызвала дух Линка, он явился к ней, но ей оказалось не под силу удержать его. Он лишь разжег в ней пламя страсти. И исчез.

— Проснись, Шаннон! — окликнул ее режиссер. — Я сказал «Мотор»!

Опустошенная, Холли повернулась к воде, ожидая появления из пены нелюбимого человека.

Потянулась изнуряющая вереница дублей, бесконечная как кошмарный сон.

Темный силуэт выходящего из моря мужчины.

Сплетенные руки.

Поцелуй.

Каждый новый дубль с неизменным постоянством был хуже предыдущего. Холли все труднее было справиться с отвращением, тело и душа яростно отвергали прикосновения другого мужчины.

Она хотела быть с Линком.

Только с ним.

Кошмар продолжался. Тепло покидало ее тело быстрее, чем опускалась мгла.

Когда режиссер наконец скомандовал отбой, на горизонте была видна лишь узкая оранжевая полоска.

Дрожа от холода, несмотря на неослабевающую жару, Холли побрела между включенными софитами.

Роджер нагнал ее и пошел рядом, стараясь не прикасаться к ней. Блестящие голубые глаза ловили каждое ее движение. От его взгляда не ускользнуло ни напряжение, ни подавленное выражение лица.

Казалось бы, она должна была выглядеть менее привлекательной в его глазах. Однако он с удивлением отметил, что она по-прежнему хороша, а отчуждение делает ее более загадочной. В сумерках она представлялась ему еще прекрасней.

Роджер мысленно проклинал человека, опутавшего ее своими чарами лишь затем, чтобы разбить ей сердце.

Режиссер хотел что-то сказать ей, но Роджер решительно отстранил его рукой.

— Но мы могли бы попытаться снять… — начал режиссер.

— Ты что, не видишь? Она еле стоит на ногах, — прошипел Ройс.

Не говоря больше ни слова, он взял Холли под локоть и повел мимо суетившихся техников под навес, где она меняла костюмы.

На плечиках висело три таких же дорогих платья, как то, что было на Холли. Они были запасными на случаи, если какое-то из них испортит внезапно набежавшая волна. Два платья уже носили следы соли и воды, свидетельствовавшие о непредсказуемости и строптивости океана.

Роджер начал расстегивать на Холли платье с проворством и деловитостью человека, посвятившего свою жизнь моделированию женской одежды.

— Нет, — резко сказала она, выходя из оцепенения.

— Не будь смешной. Я раздевал и одевал тебя сотни раз.

— А на этот раз я переоденусь сама, — спокойно произнесла она, отстраняя его.

— Тогда я подожду тебя снаружи, — легко согласился Роджер.

— Не надо меня ждать.

— Я поведу тебя ужинать, — настаивал он.

— Нет.

— Это приказ, Шаннон, а не приглашение. Будь я проклят, если мне снова придется ушивать эти платья.

— Но Линк…

— Если бы он хотел быть здесь, — перебил Роджер, — он был бы, не так ли?

Холли отвела взгляд, не в силах видеть гнев и сострадание в глазах Роджера.

— Возможно, он ждет меня в отеле…

— Переоденься, — коротко бросил он, поворачиваясь к ней спиной и вынимая мобильный телефон.

После секундного колебания Холли начала раздеваться. Она слышала, как Роджер попросил консьержа соединить его с номером Линка, и замерла в ожидании.

Никто не ответил на звонок.

Тогда он попросил подозвать Линкольна Маккензи к телефону в ресторане отеля.

И снова никто не откликнулся.

— Вот так, — констатировал Роджер. Он отключил телефон и убрал его. Холли молчала.

— Возможно, он ужинает где-нибудь еще, — предположил Роджер.

Это прозвучало так, словно он хотел сказать: «С кем-нибудь еще».

Холли молча натянула на себя свободный хлопчатобумажный сарафан, который был на ней утром.

— Ужинать, — твердо произнес Роджер.

Девушка прошла мимо него, направляясь в свой номер. Единственным ее желанием было принять душ и отдохнуть от дневной суеты в пустом номере. «Нет, я хочу Линка. Только Линка», — призналась она себе.

Однако он исчез так же неожиданно, как появился.

Роджер провожал ее. По дороге он попытался заговорить с Холли, но она не слушала его и не реагировала на вопросы.

Дрожащей от нетерпения рукой она вставила ключ в замок и отомкнула его. Если уж не удалось заполучить Линка, так хотя бы она побудет одна. Прежде чем она открыла дверь, Роджер взял ее за руку, не давая ускользнуть.

— Я зайду за тобой через сорок пять минут, — твердо произнес он.