Она ахнула, выгибаясь. Это до безумия завело его. Он скользнул вдоль нее и, опустившись на колени перед ней, начал медленно, тщательно, страстно покрывать поцелуями каждый дюйм ее горячего тела. В течение долгих секунд она не могла пошевелиться, не могла думать, и даже едва могла дышать. Она будто оказалась зачарованной сильнейшей любовной магией, время для нее остановилось. Момент, которого она желала больше всего в жизни, теперь длился вечно.

Она оказалась перед ним, лежащая на спине, горячая и желанная.

– Марк… – выдохнула Иза, вцепившись пальцами в его плечи.

Ублажая его, она довела себя до предела, и теперь было необходимо почувствовать его внутри себя. Однако Марк желал другого. Подавшись вперед, он прижался губами к горячему, влажному женскому естеству и с наслаждением начал целовать его, обводя языком пряные лепестки возбужденного лона.

От безумных ласк она потерялась во времени и пространстве, постанывая и выгибаясь под искусным мужчиной, путаясь пальцами в его густых кудрях. Настойчивый рот Марка пытал ее самой сладкой пыткой. Он подвел ладони под ее ягодицы и приподнял бедра. Теперь бежать было некуда. Ни пощады, ни отдыха, ни минутки, чтобы отдышаться. Только она, он и безумные удовольствия, которые он ей дарил.

Марк вел Изу к высшей точке наслаждения, лаская снова и снова, доводя до безумия. Она просила пощады, он не собирался щадить ее, сладко мучая изысканными ласками.

Когда он отстранился, чтобы надеть презерватив, она превратилась в обнаженную исступленную плоть, лишенную рассудка, способную лишь на бессвязный шепот. Она умоляла Марка, обещая ему все, что угодно, все, что он захочет.

И он захотел. И сделал. Скользнул рукой между напряженных бедер, прижимаясь страстным поцелуем к ее губам, и прижал чуткими пальцами трепещущий бугорок. Этого оказалось достаточно, чаша ее терпения переполнилась, и Иза взлетела, как ракета, чтобы взорваться в высшей точке наслаждения снова и снова, снова и снова.

Марк ласкал ее, брал ртом и сильными чуткими руками, пока судороги страсти не перестали бить прекрасное тело. Он был без ума от удовольствия, которое дарил любимой женщине, растворился в нем полностью. Она выдохнула его имя, прижимаясь ближе к могучему торсу, обвивая ногами. И когда он, наконец, вошел в нее и снова взял рот в поцелуе – глубоко, страстно, так всепоглощающе, – ей не оставалось ничего, кроме как взорваться еще раз, задыхаясь и крича. На этот раз она взяла его с собой в заоблачный край наслаждения, и никто из них никогда не чувствовал себя настолько прекрасно.

Глава 13

– Аэропорт Фресно Йосемити. – Маленькую спальню огласил голос пилота, раздавшийся через громкоговоритель. – Прибытие через полчаса.

Марк осторожно шевельнулся, стараясь не разбудить спавшую рядом Изу. Приподнявшись на локте, посмотрел на нее, словно загипнотизированный. Время застыло, секунды превратились в минуты или даже часы. Иза была невероятно прекрасна.

Она всегда была красавицей. Удивительная женщина с мраморной кожей, чарующими темными глазами, роскошными волосами и невероятно сочным телом. Спящей она казалась еще более прекрасной. С того момента, как Марк встретил ее снова в университетской аудитории, Иза впервые была по-настоящему расслабленной и умиротворенной. Из-под маски холодной и неприступной Изабеллы, профессионала с гордой осанкой, тугой косой и острым умом, показалось ее настоящее лицо.

Что делало ее столь соблазнительной? Мягкий изгиб полной нижней губки? Розовый румянец, проступивший на обычно бледной коже? Ее нежная рука лежала поперек его мощных бицепсов, будто даже во сне она пыталась его удержать. Бог свидетель, это самая убедительная причина, по которой он не мог заснуть. Он просто боялся засыпать. Боялся, что будет вынужден проснуться, а вся нежность и страсть минувших часов окажутся наваждением. И когда он разомкнет объятия, Иза просыплется через его пальцы, подобно драгоценной кимберлитовой породе, и исчезнет навсегда.

Он не хотел, чтобы это случилось еще раз.

Ее близость наполняла его бесконечно длящимся желанием, и не важно, сколько раз он был удовлетворен; жар не утихал, желание не ослабевало, возбуждение не утихало. Он хотел ее по-прежнему. Прямо сейчас. Он оказался не готов отпустить ее.

Может быть, это наивно и глупо, и нет никаких чувств между ними, а есть только память о прошлом и сведение старых счетов. Но пока он лежит здесь, наблюдая, как безмятежно она спит, прошлое не имеет значения. Ничто не имело значения, только она, он и то, что она заставила его почувствовать снова.

– Пятнадцать минут до посадки, Марк. Вы должны занять свои места, если еще этого не сделали.

Он наклонился и нажал на кнопку на тумбочке, что позволило ему соединиться с кабиной пилота.

– Джастин, мы будем готовы через пять минут.

Только тогда он решился разбудить Изу, легонько встряхнув ее за плечо.

Широко распахнувшиеся шоколадно-карие глаза в замешательстве посмотрели на него.

– Прости, детка. Нам надо одеваться. Самолет идет на посадку, мы должны занять свои места.

Иза мигнула и протерла глаза. Отвела от лица буйную кипень огненно-рыжих волос и медленно приподнялась, садясь в постели. Он наслаждался зрелищем черных шелков, драпирующих ее бедра.

Она выглядела как богиня.

Словно видение.

Как самый сексуальный сон, который снился ему когда-либо.

Сонные глаза, припухшие от поцелуев и ласк губы, горячие раскрасневшиеся щеки. Она воплощала в себе все самые невероятные эротические фантазии, когда-либо посещавшие его рассудок. Спутанные в неистовой гонке страсти волосы оплетали белые, будто мраморные плечи и вились по изгибам мягкой полной груди. Розовые соски торчали, как остренькие сладкие ягоды дикой земляники. Он захотел немедленно прикоснуться к ним губами и втянуть каждую ягодку в рот, щекоча языком и едва прикусывая зубами, чтобы услышать сбившееся дыхание Изы, ее хриплый стон.

Марк уже подался вперед, приоткрыв рот, чтобы осуществить свою задумку, но рука, упершаяся в грудь, остановила его.

– Сколько еще? Пока не приземлимся?

Ее голос был низким, томным. Он усмехнулся, ощущая, что снова начинает возбуждаться. Хрипловатый звук голоса напомнил Марку, каково было под ее языком, в горячей глубине жадного рта. Его твердая плоть скользила между ее страстно приоткрытых губ, он стонал, пытаясь войти еще дальше, дальше, дальше.

– О нет. – Она перебралась на другую сторону кровати. – Пять минут, ты сказал? Я уверена, что мы не сможем пройти еще один раунд.

Она права, у них нет времени. Но это не имело совершенно никакого значения. Не сейчас, когда он так страстно желал снова ощутить ее мягкость, совершенную сладость нежной кожи каждой клеточкой своего тела.

Было что-то невероятно сексуальное в том, чтобы любоваться этой прекрасной женщиной. Смотреть, как она встает, одевается, натягивает на пышные бедра узкие джинсы и скрывает наготу под свитером грубой вязки. Марк наслаждался видом бледной кожи Изы, на которой так легко оставались следы от его поцелуев. Ее грудь и живот были покрыты лиловыми подковками укусов и засосов, горели от соприкосновения с его щетиной. Ему безумно нравилось, как она выглядела после нескольких часов неистовых занятий любовью с ним. Она отмечена им. Она выглядела так, будто принадлежала ему.

Он почувствовал, что мысль об этом заставляет белье на нем натянуться. Его член распирал плавки. Опять. Черт возьми! Кажется, он не сможет желать эту женщину только будучи мертвым!

Но думать о том, что она снова может принадлежать ему, опасно. Действительно опасно, учитывая, насколько притягательными ему казались ее облик, запах и вкус. Он терял волю рядом с ней.

– Я здесь.

Голос Изы возвратил его к реальности, вытянув из забытья. Он понял, что стоит перед ней в расстегнутой рубашке, в полы которой вцепились ее маленькие пальчики. Она смотрела на него со странным выражением, но он старался не анализировать. Не сейчас, когда голова до пределов наполнена множеством противоречивых мыслей.

Они закончили одеваться в молчании. Иза открыла дверь, чтобы снова занять места в салоне, Марк обнял ее за талию, притягивая к себе. Он не знал, что сказать. Что-то о любви? Нет. В то же время расставаться с легкомысленной фразой вроде: «Вау, это было весело!» – нелепо, неуместно.

Он решил вложить все, что хотел сказать, в прикосновение, и погладил ее по губам, по нежному изгибу шеи. Она расслабилась, потянулась к нему, однако момент был нарушен голосом пилота Джастина, который по громкой связи снова объявил о приземлении и попросил занять места в салоне.

Они послушались. По пути к своему креслу Иза легко коснулась его руки. И дело вовсе не в толчках турбулентности, она коснулась сама, по своему желанию.

Этого оказалось достаточно.

Час спустя она смотрела, как он спускается по трапу на территории аэропорта. Ее руки дрожали, в горле стоял ком размером с алмазный рудник Екаори.

«Что я наделала? – вопрошала она себя, как только дверь самолета закрылась за спиной. – Что я наделала? Чем я вообще думала?»

Думала! Если только происходившее с ней последние несколько часов вообще попадает в категорию мышления. Ничего подобного. Что это вообще было? Эмоциональное самоубийство! Абсолютная тупость! Мышление? Нет, нет и нет.

Кажется, ее мозг остался где-то в небесах над Северной Канадой.

Сутки назад Иза уверяла себя, что никогда не позволит Марку снова себя касаться. Но теперь раннее утро, и ей бы надо отправляться домой, а ее мысли заняты только Марком, а еще тем, какую неописуемую негу ощущало ее тело в его объятиях.

Какую неописуемую негу!

Она закрыла глаза, но и теперь образ Марка не покидал ее. На ней, под ней, на коленях у ее ног. Его руки ласкали ее бедра, грудь. Его губы скользили по ее животу, ниже, ниже, к самому естеству. Целовали, брали, любили.

Нет!

Она будто захлопнула иллюзорную дверь за этими мыслями. Нет! Какой бы безумной ни была химия между ними, как бы ее ни сводили с ума его ласки, будучи с ним, она не должна была заходить так далеко. Случившееся нельзя назвать любовью. Ни с ее стороны, ни тем более с его.

Неверное слово! Неправильное!

Шесть лет назад она поняла, что любовь слишком болезненное чувство. Тогда она любила Марка всем сердцем. А что получила взамен? Одно лишь горе. На этот раз она будет умнее и не позволит себе упасть в водоворот чувств, снова проникнуться желанием, симпатией, страстью, чтобы потом всем сердцем и душой зависеть от него.

Однако внутренний голос тихо прошептал, что уже слишком поздно. Крышу снесло безвозвратно. Черт возьми, Иза еще ощущала, как Марк движется над ней, внутри ее.

Она была слишком истощена и уязвима, чтобы воспринять всю меру горькой правды. Однако необходимо взять себя в руки и поддерживать некое подобие здравомыслия.

Оказавшись дома, Иза отнесла сумку в спальню, бросила на пол рядом с комодом и без сил упала на кровать лицом вниз.

Она едва могла дышать, уткнувшись в гору подушек, не осталось сил даже на то, чтобы повернуть голову. На часах пять тридцать утра, в восемь начнется первая лекция в академии. Ее любимые классы. Изе нравились эти ранние пары по понедельникам и средам, но сейчас казалось, что она рассыпается на части. Надо хотя бы немного вздремнуть, а потом одеться и в семь выйти из дома. Непростая задача для того, кто почти не спал в последние трое суток.

Чертов Марк! Это он виноват!

Иза со стоном потянулась. Болели, кажется, все мышцы, на теле в самых неожиданных местах горели следы от укусов, засосов и красные пятна раздражения от щетины. Бессонная ночь, которую она провела в субботу, разглядывая трещины и витражный потолок гостиницы, была его виной. И то, что она не спала в субботу и воскресенье, тоже!

Сорок пять минут сна после неистового сексуального марафона, которые она могла урвать сейчас, не могли считаться хорошим отдыхом.

Внезапно в кармане зажужжал телефон. Вопреки протестам всех ноющих мышц, она потянулась за трубкой. Эсэмэска.

Иза открыла сообщение. От Марка. Конечно, кто же еще будет переписываться с ней в пять тридцать утра в понедельник? В этот безумный понедельник после неистовой ночи любви.

«Просто хотел еще раз сказать спасибо за то, что приехала в Канаду».

Что это было? «Спасибо, что приехала в Канаду?». Она подождала несколько секунд, уставившись в экран в надежде, что последует продолжение. Или, может быть, это ошибка, и сообщение прислал не он? Не тот человек, который в течение шестичасового полета взлетал и взрывался с ней, доводил ее до высшей точки наслаждения и стремился туда сам. После такого невозможно написать более нелепое сообщение!

Хотя с чего бы ей беспокоиться?

Иза подождала еще минуту, пытаясь унять трепет под ложечкой. Она не беспокоится. Ей нет никакого дела до него.

И она повторила это еще несколько раз, пока сама не поверила собственным словам.