Большие лазурно-голубые глаза она унаследовала от бабушки, которую никогда не знала. Темные локоны обрамляли лицо цвета слоновой кости.

– Твои руки созданы для бриллиантов, – всегда говорил ее дед. О, как она надеялась, что он прав!

В это апрельское утро Петра засунула руки в карманы шерстяной курточки. В любой другой день она бы остановилась поболтать с мистером Хиршем, купила бы хот-дог у Мэнни на углу или заглянула в «Готам-Бук-Март», чтобы спросить пожилую леди по имени Фрэнсис, что ей следует прочитать. Но не сегодня. Сегодня у Пет поручение – тайное и опасное. Если она справится, за ним последуют другие. Она дала себе клятву не бояться. Хуже всего – это испугаться.

Пет остановилась перед невзрачным зданием и огляделась, желая убедиться, что вокруг нет никого подозрительного и за ней никто не следит. На девятом этаже, за дверью из матового стекла с надписью «Шапиро и сыновья, торговля алмазами», за столом, защищенным решетками и освещенным жестким флюоресцентным светом, сидел дородный мужчина в белом костюме и черной ермолке.

– Меня послал мистер Зееман, – тихо сказала Пет. Мужчина поднял глаза и недоверчиво изогнул бровь над ювелирной лупой.

– Ты? Он послал ребенка… девчонку? – Мужчина был явно оскорблен таким неуважением к себе со стороны коллеги.

– Я не ребенок! – Пет тряхнула головой, отчего ее волосы рассыпались по плечам.

Мистер Шапиро внимательно оглядел девочку. Из-за лупы Пет казалось, что он разглядывает ее под микроскопом. Потом Шапиро поднял телефонную трубку и набрал номер.

– Ты послал ее? – удивленно спросил он и нахмурился. – Гарантируешь? – И со вздохом добавил: – На свою голову.

Шапиро повернулся на стуле, открыл сейф, достал один из ящичков, быстро отобрал четыре белых пакетика, которые торговцы алмазами уже много лет делали из сложенного в пять раз листа белой бумаги, высыпал из каждого светлые неограненные камешки, пересчитал их, положил назад, сделал пометки в книге и через решетку протянул пакетики Пет.

– Ты знаешь, что эти камешки стоят больше пятидесяти ты…

– Знаю, – нетерпеливо отрезала она. – Не волнуйтесь. – Пет положила пакетики в глубокий карман своей курточки.

– Не волнуйтесь! – пробормотал Шапиро. Вернувшись к работе, он поправил лупу и низко склонился над алмазом.

Выйдя на улицу, Пет внимательно оглядела лица прохожих и пошла прочь с горделивой улыбкой.

– Привет, милашка, – окликнули ее. Она оглянулась и увидела незнакомого парня постарше ее. Он нагло разглядывал девочку. – У тебя есть что мне предложить?

Глаза Пет расширились от ужаса, а сердце учащенно забилось, но тут она поняла, что парень просто пристает к ней. Пока это случалось с Пет еще не часто. Она быстро пробежала мимо, услышав, как парень засмеялся. «Он бы не смеялся, – подумала она, – если бы знал об алмазах в кармане куртки». Пет положила руку в карман и зажала пакетики в кулаке.

Боясь, она все же понимала, что куда безопаснее нести алмазы в кармане школьной курточки, чем идти в сопровождении вооруженного охранника. Юный возраст и пол делали ее необычным курьером, однако на Улице люди почти каждый день носили с собой небольшие состояния. Алмазный бизнес основывался на доверии, рукопожатиях и устных договоренностях.

Через пять минут Пет открыла дверь другого кабинета, очень похожего на комнату мистера Шапиро. На двери была табличка: «Джозеф Зееман, огранка и полировка драгоценных камней».

– Ну как, Пети, – спросил старик, взглянув на нее. – Тебе было страшно?

– Не-а, – ответила она деду, голландцу с седой головой и круглым розовым рембрандтовским лицом. Невысокий, но ладно скроенный, Джозеф Зееман казался уверенным в себе и напоминал крепкую, хоть и неуклюжую голландскую мебель. – Если кому и было страшно, – усмехнулась Пет, – так это мистеру Шапиро. Он наверняка позвонит, чтобы проверить, добралась ли я до дома.

– Шапиро – старая баба.

– Баба с бородой, – засмеялась Пет. Вытащив четыре белых пакетика и вся сияя от гордости, она протянула их дедушке.

– Хорошо сработала, лапочка, – похвалил он девочку. Этот ребенок, это чудо по имени Петра было светом жизни Джозефа Зеемана.

– Чем занимаешься, дедуля? – Она наклонилась над столом.

Не успел он ответить, как зазвонил телефон.

– Да-да, она уже здесь, Яков. – Зееман подмигнул Пет. – Правда, ей пришлось отбиваться от диких ковбоев и индейцев, чтобы доставить камни.

– Только индейцев, дед, – с улыбкой уточнила девочка, когда он повесил трубку. – В Америке нет ковбоев.

– О да, – вздохнул он. – Ты обязательно расскажешь мне об Америке, а я научу тебя всему, что знаю сам. – Дед притянул ее к себе. – Ты спрашивала, над чем я работаю. Взгляни. Заказ Ван Димана,

Он протянул ей ювелирную лупу. Девочка уверенно вставила ее в глаз, как делала это не раз.

– Ух ты! Какой грязный алмаз! По всей поверхности включения ильменита, и даже пятно графита вот здесь.

Джозеф радостно улыбнулся.

– Как бы ты огранила его?

Она задумалась, так как старалась никогда не ошибаться.

– Р-2? – предположила она.

– Неплохо. Вообще-то Р-1. С Р-2 будет еще грязнее. – Пет огорчилась, а Джозеф засмеялся. – Ван Димана больше интересует размер, а не чистота. Его покупателей не смущает, если камень мутный, как Амстердам в декабре. Они хотят купить самый крупный камень.

– Значит, они глупы, – заметила девочка. Джозеф отложил камень.

– Что ты думаешь об этом?

Он взял пинцетом другой маленький бриллиант. Пет снова вставила лупу.

Джозеф тренировал ее таким образом уже несколько лет, развивая способности девочки и тренируя глаз. С тех пор как Пет исполнилось шесть, он посвятил ее в тайны огранки алмазов. Джозеф придумывал все новые и новые сказки про алмазы, и девочка слушала его затаив дыхание.

Однажды десятилетняя Пет пришла домой с пригоршней стручков рожкового дерева, которые набрала в парке. Дед объяснил, что слово «карат», стандартная единица веса драгоценных камней, произошло от арабского названия этого дерева – qirat. Семена рожкового дерева, тяжелые и плотные, арабы использовали как гирьки при взвешивании камней. Пет тогда целый день очищала бобы и взвешивала их на ювелирных весах. Каждое семечко весило ровно 200 миллиграммов, и она смеялась от радости.

Позднее дед сообщил ей точные формулы, разработанные в 1919 году Марселем Толковски, математиком и инженером из Антверпена. Он объяснил, что правильные углы и соотношения между гранями позволяют добиться максимальной яркости – «это означает количество света, который отражает камень, когда ты смотришь на него».

Пет оказалась одаренной ученицей, с безупречным вкусом и хорошим глазомером.

Сейчас она внимательно изучала маленький алмаз, вглядывалась в его глубины, пытаясь мысленно проникнуть внутрь, в пещеру с алмазными стенами, и обнаружить тайны, скрытые там.

– Чудесно! – наконец сказала Пет и уверенно добавила: – Качество VS, могу спорить.

– Точно! – с гордостью воскликнул Джозеф. – Ты становишься опытнее, дорогая. Хотя нужны многие годы, чтобы научиться безошибочно определять алмазы.

– Но ты уже давно меня учишь.

– Верно, но тебе еще многое предстоит узнать. – Джозеф взял алмаз и положил его в пакетик.

– А я когда-нибудь научусь этому, дедуля? Смогу ли я быть самой лучшей? Prima?

Он с восхищением посмотрел на нее.

– О, моя дорогая, ты уже prima. Пет рассмеялась.

– Только для тебя. Но я хочу научиться всему.

– Так и будет, Пети. Gcduld.

Пет слегка нахмурилась. Ей не нравилось, что голландское слово, означающее терпение, звучало как английское «стань старой». Она не понимала, почему ей придется состариться, чтобы выучиться всему.

Джозеф снисходительно улыбнулся. Просить подростка терпеть – все равно что пытаться предотвратить прилив, но его внучка лучше всех. Алмазы, рубины, изумруды составляют такую же часть ее мира, как хот-доги, дискотеки и Шон Коннери в роли агента 007. Для девочки в камнях больше волшебства и тайны, чем в развлечениях сверстников. Да, она слушала «Битлз», иногда напевая «Желтую подводную лодку», но ей всегда нравилось разглядывать фотографии знаменитых драгоценностей, а не рок-звезд, которыми увлекались девушки ее возраста.

– Посмотри, как я полирую эти камешки. – Джозеф установил чугунный полировальный круг, покрыл его смесью алмазной пыли и оливкового масла, единственным абразивом, способным воздействовать на самые твердые камни, и взялся за первый алмаз.

Пет наблюдала за ним как зачарованная.

Когда за дочерью заехал Стефано д'Анжели, она все еще следила за работой дедушки. Стефано казалось, что Петра загипнотизирована волшебным сверканием алмаза. Его дочь назвали в честь его матери, которую он знал так мало, но так сильно любил. Появление на свет дочери было единственным событием в его жизни, в необходимости которого он не сомневался. Он страстно любил Пет и иногда думал, что только она поддерживает в нем желание жить. Но мертвые камни не должны разрушить ее жизнь, как это произошло с ним самим, погубленным блеском драгоценностей.

Работая, Джозеф тихо объяснял правила Толковски, помогающие определить отражение света.

– Верхняя поверхность камня – это ровно пятьдесят три процента от ширины, под углом к соседним граням в…

– Сорок целых семьдесят пять сотых градуса, – продолжила Пет.

– Точно, – обрадовался Джозеф, склонившись над колесом.

– Пошли, Пет, – сказал Стефано.

– Привет, папа! – Она одарила его сияющей улыбкой. – Посмотри.

– Уже поздно. Разве тебе не надо делать уроки?

– Папа, сегодня пятница. У меня впереди выходные.

Джозеф остановил колесо и нахмурился, глядя на зятя.

– Я сам провожу ее домой, Стив. – С первых дней приезда Стефано в Америку все называли его Стивом.

– Нет, Джо. Не забивай девочке голову всей этой чепухой об алмазах. Ну же, Пет. Мне в отличие от тебя есть чем заняться.

«Папа в плохом настроении», – подумала Пет. Это означало, что ей лучше помалкивать. Взяв учебники, она поцеловала Джозефа в его лысеющую голову.

– Пока, дедуля, – сказала она на голландском. – Увидимся дома.

– Пока, дорогая, – ответил он с нежной улыбкой. Пока они ждали лифта, Стефано недовольно проговорил:

– Ты тратишь слишком много времени на алмазы. Тебе следует подумать о реальном мире, о своем будущем.

Она прижала книги к груди.

– Почему ты ненавидишь драгоценности, папа? – Этот вопрос занимал ее уже давно. Уж очень часто Пет слышала, как отец осуждает занятие деда и ее увлечение.

– Нельзя все свои мечты посвящать мертвым камням. Нельзя считать их мерилом жизненных ценностей. Это ужасная ошибка…

Приехал лифт, и неприятный разговор оборвался.

Пет украдкой смотрела на отца, пытаясь понять, чем он раздосадован. Может, все из-за мамы? Но отец пару раз обмолвился о каких-то тайнах в его прошлом, о чем-то связанном с утраченной мечтой и драгоценностями. Однако Пет так и не удалось узнать у него подробности. Отец отмахивался от ее вопросов, и с таким несчастным видом, что девочка не решалась приставать к нему. Раньше Пет думала, что его заколдовали злые духи, охранявшие пещеру с драгоценностями… куда случайно проник отец. Нет, ей самой не разобраться.

Недавно Пет прочитала одну из дедушкиных книжек про алмазы – описание самых больших и знаменитых камней, известных истории. Одна глава рассказывала об огромном бело-голубом камне, алмазе «Надежда», который заключал в себе роковое проклятие. Все, кто вступал во владение им, вскоре погибали. Пет очень боялась, что такое проклятие преследует и ее отца.

– Папа, – спросила она, когда они вышли на улицу. – Ты когда-нибудь слышал об алмазе «Надежда»?

– Нет. И не хочу слышать.

Стефано молчал всю дорогу. Было любимое время дня Пет, когда солнце опускается к Нью-Джерси и оконные стекла отражают розовый свет. Девочка старалась не замечать дурного настроения отца.

Но даже солнце не могло преобразить уродливую «Чертову кухню», где в нелепых домах люди влачили нищенское существование, потеряв представление о таких понятиях, как красота и человеческое достоинство.

Пересекая Восьмую авеню, Пет увидела группу местных подростков с бессмысленными от героина лицами. Из канализационных колодцев то и дело выскакивали крысы. Из окон домов доносились грубые крики. Все это поразило бы взгляд и слух другой четырнадцатилетней девочки, но Пет выросла в «Чертовой кухне» и не находила в своем окружении ничего странного.

На пороге их дома валялся пьяный. Пет перешагнула через него, а Стив оттащил пьяного и попытался привести его в чувство.

В этот же вечер Стефано, стоя в дверях кухни, наблюдал, как Пет приклеивает кусок темно-синего стекла к своей поделке.

Стефано думал о том, в награду за что послана ему дочь, при взгляде на которую сердце его поет от радости, а на глаза наворачиваются непрошеные слезы. Он с благодарностью вспомнил о матери, ибо считал, что Пет унаследовала очень многое от итальянской красавицы Ла Коломбы. А от его жены она взяла только худобу.