(Кингслей) Джоанна Кингсли - Драгоценности

Смахнув с глаз слезы, она пошла к Пятой авеню, чтобы взять такси. Стыд и смущение ушли. Но не желание. Пет нуждалась в мужчине, с которым ее связала бы взаимная любовь. Будь в эту ночь такой мужчина с ней, она не потеряла бы голову и не сделала столь безрассудного шага.

Утром посыльный принес Пет три дюжины кремовых роз. В букет был вложен конверт с чеком от Дугласа Маккиннона. Пет раньше договорилась с ним, что он оплатит материалы и камни, купленные ею для «Глаза любви» за двадцать пять тысяч долларов. Она надеялась получить от него за работу еще десять тысяч. Но чек был выписан на пятьдесят. К нему была приложена записка, написанная рукой Лилы Уивер.

«Наша милая Пет!

Спасибо за бесценный подарок, который ты преподнесла нам прошлой ночью, и прости, если мы обидели тебя. Мы хотели, в свою очередь, подарить тебе то, что могут только люди в нашем положении.

Ты видела нашу любовь и вряд ли поверишь в это, но у меня весьма старомодные взгляды. Я хочу выйти замуж за человека, которого безумно люблю, – за Дугласа. Свадьба состоится через месяц. Сегодня в три часа дня в отеле «Плаза» мы проводим пресс-конференцию и там сообщим о своем решении и покажем публике «Глаз любви». Он станет знаменит как дар, покоривший мое сердце. И ты вместе с ним, дорогая Пет. Думаю, не ошибусь, если скажу, что с этой минуты весь мир у тебя на ладони.

С любовью и благодарностью, Лила».

Пет снова посмотрела на чек и вдохнула аромат цветов. Какие бы ошибки она ни совершила, они уже не имеют значения. Пет вступила на свой путь. Ее талант освобожден из темницы.

Ах, если бы исполнилось еще одно ее желание!

– На твоем месте, – сказала Джесс, – я бы говорила «да» всем и на все предложения.

– Я уже испытала множество неприятностей от того, что на все отвечала «да», – возразила Пет.

Вчера вечером она приехала на побережье Монток в дом родителей Джесс, которые сейчас гостили у друзей, и рассказала подруге о своем приключении с Уивер и Маккинноном. Джесс убеждала ее ни о чем не жалеть.

Пет и Джесс лежали в купальниках на песчаном берегу, прикрыв лица большими соломенными шляпами. Для начала мая было довольно тепло, и они намазались кремом для загара. Поскольку Фернандо уехал к родителям в Мадрид, Джесс пригласила Пет провести с ней несколько дней, и та с радостью воспользовалась предложением. Последние две недели были самыми трудными в ее жизни.

После того как Уивер и Маккиннон объявили о своей свадьбе, а на всех журнальных обложках и даже в «Нью-Йорк тайме» появились их фотографии, для Пет начались бурные времена. На фото Лила была в закрытом черном платье, и оно великолепно оттеняло брошку, приколотую у горла. Лила специально привлекала к этой драгоценности внимание, говоря журналистам, что только «Глаз любви» открыл ей, как глубоко она любит Маккиннона. Петра же получила признание прессы как дизайнер.

Все последние дни ее телефон не смолкал – ни дома, ни на работе. «Таймс» собиралась поместить о Пет большую статью в рубрике «Подробности», выходившей каждую среду. Другие газеты и журналы хотели взять у нее интервью. Позвонил Уолтер Хоувер из «Тиффани» и спросил, не согласится ли Пет подписать контракт на изготовление украшений для их магазина. Корпорации и рекламные агенты наперебой приглашали Пет сотрудничать в специальных кампаниях и даже предлагали сделать ювелирный вариант их торговой марки и логотипа.

Она записывала все звонки и обещала ответить, как только все обдумает.

На вторую неделю после того как брошь увидели зрители, пошли слухи, что журнал «Вог» позаимствовал ее у Лилы, желая сделать репродукцию для будущей обложки. Лила подлила масла в огонь, заявив, что получила предложение продать «Глаз любви» за два миллиона. Она уверяла, что брошка наделена магической силой. Тот, кто ее носит, становится красивее и острее чувствует любовь.

Наконец во вчерашнем выпуске журнала «Нью-Йорк», на обложке которого крупным планом был изображен «Глаз любви», появилась история о том, как создавалась брошка, в частности, нежелательные для Пет подробности о «заимствовании» сапфира, ее аресте и освобождении после вмешательства Маккиннона, увидевшего эскиз. Пет сначала подумала, что эти подробности рассказали журналистам Лила или Дуглас, полагавшие, что нежелательной рекламы не существует. Потом она заподозрила, что это тонкая месть Марселя или Андреа. Но Пет не стала выяснять, кто сообщил информацию. Ей хотелось оставить все случившееся позади.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Джесс и Пет направились к дому.

– Ты так спокойно относишься ко всему, что случилось, Пет, – заметила Джесс. – Неужели ничуть не взволнована?

– Конечно, взволнована. А что касается спокойствия, то я знаю, как важно удержаться от неправильного шага. Я хочу идти к цели медленно, но верно. Мне следует беречь свое имя, то есть не заниматься побрякушками в погоне за быстрыми деньгами.

Джесс с восхищением посмотрела на подругу и больше не проронила ни слова, пока они не поднялись по ступенькам на каменное патио, выходящее к океану.

– Мне нужен твой совет, Пет, – наконец проговорила она.

Пет села за столик.

– Выкладывай.

– Может, мне забеременеть? Ну хотя бы попытаться?

– До брака?

– В том-то все и дело. Я знаю, что Фернандо хочет на мне жениться, но отец все время воздвигает препятствия. Говорит, например, что мы должны подождать, пока Фернандо не начнет зарабатывать. Чтобы убедить отца, нужны годы, а я боюсь, что Нандо не станет ждать. Он, конечно, меня очень любит, но может устать… или сочтет себя оскорбленным.

Пет задумалась. Хотя Фернандо вел себя безукоризненно по отношению к Джесс и исполнял каждое ее желание, Пет не покидали сомнения.

– Джесс, я не знаю, что правильно, а что нет. Каждому свое. Но по-моему, это рискованно. Твои родители заботятся о твоем благе. Возможно, у них есть опасения, что Фернандо женится на тебе… не только из любви.

– Из-за денег. Он к ним неравнодушен.

– Твои родители это чувствуют и хотят убедиться, что Фернандо действительно любит тебя. Но, забеременев, ты не докажешь им этого. Идея принадлежит тебе, но обвинят Фернандо. Твои отец и мать заподозрят, что он таким образом решил добиться своего.

Джесс задумчиво кивнула.

– Ты права. Остается надеяться, что папа скоро даст согласие. Иначе я свихнусь.

В дверях появилась служанка.

– Мисс д'Анжели, вас к телефону.

– О Боже, даже здесь, – вздохнула Пет. Она оставила телефон деду на крайний случай, если что-то случится с ним или с мамой. Видимо, Джозеф вопреки ее просьбам все же дал его каким-нибудь журналистам.

– Скажи им, – велела служанке Джесс, – что мисс д'Анжели уехала на несколько дней.

Пет улыбнулась.

– Скажите, что я вернусь в понедельник. Служанка замялась.

– Этот джентльмен очень настаивал. Он сказал, что звонит по личному делу… мистер Сэнфорд.

Пет не сразу сообразила, кто это, и служанка направилась в дом.

– Подождите! – вдруг закричала Пет. – Не вешайте трубку! – И бросилась в дом вслед за служанкой.

– Еще не поздно взять свои слова назад? – спросил Люк так, словно продолжал прерванный разговор.

– Я не смотрела на часы, – ответила Пет. Он рассмеялся.

– Я видел фотографию той безделушки, которую ты сделала для кинозвезды, и понял, что я полный дурак.

– Брось. Где ты сейчас? Как Робби? Что ты в последнее время изобрел? Мы можем встретиться? – Пет удивилась тому, что задала столько вопросов и очень хотела получить ответы на них. А еще более – на те вопросы, которые она не решалась задать. «Ты думал обо мне так же часто, как я о тебе? Любил ли ты какую-нибудь женщину с тех пор, как мы расстались? Ты так же волнуешься, услышав мой голос, как и я твой?»

А еще возникли вопросы к себе самой. Почему она чувствует такую близость к едва знакомому мужчине? Неужели так изголодалась по любви?

В джинсах и белой в синюю полоску гондольерской рубашке, позаимствованной у Джесс, Пет стояла у края маленького аэродрома и смотрела, как одномоторный самолет, сделав круг над полем, плавно опустился на посадочную дорожку.

Проведя несколько часов в суете, выбирая, что надеть и как выглядеть, Пет решила держаться как можно проще. Волосы она зачесала назад и перехватила лентой, косметикой почти не воспользовалась. По небольшому опыту общения с Люком Сэнфордом, по его манере одеваться, по видавшему виды автомобилю, по его отношению к драгоценностям Пет догадалась, что он любит простоту во всем.

Самолет подрулил к домику, служившему терминалом, и Пет пошла вперед.

Люк предлагал увидеться в субботу, но она напомнила ему, что Беттина все еще в клинике «Коул—Хафнер», и это обычный день визитов. Тогда он сказал, что доставит Пет в Коннектикут на своем самолете. Упоминание о самолете удивило ее, ибо она считала это игрушкой богатых. Но когда Пет увидела маленький самолетик, ее мысли приняли иное направление. Он был собран явно из подержанных деталей, о чем свидетельствовали разномастная окраска и облезлый фюзеляж. Пет жалела, что согласилась лететь с Люком… пока самолет не остановился и он не появился из кабины.

Люк, в короткой кожаной куртке, штанах цвета хаки и в очках авиатора, походил на посредственного актера, играющего летчика, когда по-киношному спрыгнул с крыла на землю. Мгновение они молча смотрели друг на друга. Люк был точно таким, как Пет запомнила его. Такие же растрепанные каштановые волосы, такой же важный вид и уверенность в себе. Она очень обрадовалась, увидев его, но боялась сказать банальность.

Пет посмотрела на самолет.

– Где ты на нем летаешь? В цирке?

– Возможно, самолет на вид не так хорош, но я летаю на нем повсюду, и он доставит нас, куда ты захочешь.

– Как и автомобиль.

Люк с улыбкой взял ее сумку и повел к самолету, заверив Пет, что это средство передвижения совершенно безопасно.

– Не понимаю, зачем люди покупают новые самолеты, когда можно собрать исправные части из старых и сделать такой, что будет лучше нового.

– Лучше?

Пет скептически посмотрела на Люка. Но он открыл дверцу, и через пару минут они уже взмыли в воздух. Люк умело вел самолет, и это успокоило Пет.

По дороге в Коннектикут он объяснил, почему любит летать:

– Я стал пилотом в армии. Сначала летал на самолете-разведчике, потом на вертолете. Наверное, мне хотелось вернуться из Вьетнама с сознанием, что я чему-то научился.

Потом Люк ответил на ее вопросы. Робби жил в Калифорнии. Он поправился настолько, что помогал брату вести дела компании. Люк основал ее, чтобы продавать свои изобретения – электронные устройства для медицины, такие как крошечный детектор работы сердца или аппарат для анализа крови.

А потом он ответил на вопросы, которые Пет задать не решилась.

– Я часто думал о тебе. И надеялся, что мы ближе познакомимся. Но мои странные предрассудки встали у нас на пути.

«Слово „предрассудки“ совсем не из его лексикона», – подумала Пет.

– Ты сказал мне, что в жизни есть много более важных вещей, чем изготовление драгоценностей. Думаю, ты был прав. Мне следовало оценить твою честность, а не сердиться.

Люк кивнул.

– А я должен был выслушать тебя и понять, как сильно ты увлечена своей работой. Ты доказала, что должна заниматься именно этим.

Неужели их спор так легко разрешится? Пет все еще удивлялась, почему Люк сказал «странные предрассудки», однако убедила себя не зацикливаться на этом. Новый спор вновь разъединил бы их.

– Расскажи мне о себе, – попросила она. Люк посмотрел на Пет, потом в окно.

– Я могу все тебе показать. Это будет воздушная автобиография.

Он потянул штурвал, и самолет пошел на снижение.

– Я родился и вырос в Коннектикуте, и мы сейчас как раз пролетаем над владением Сэнфордов. Прямо под нами место, где я ребенком плавал на катере, дальше Стамфорд, где я рос, а если ближе к побережью, ты увидишь Нью-Хейвен – мой колледж.

– Что ты там изучал? – Пет знала, что в колледжах не учат изобретательству.

– Я тогда еще не решил, кем стать. Меня интересовала электроника, но отец настаивал, чтобы я учился тому, что позволит зарабатывать деньги. Он отказывался платить, если я не следовал его плану. В конце концов я устал спорить с ним и сбежал в армию.

Пет услышала, как дрогнул голос Люка. Он умолк, а потом попросил ее рассказать о себе.

Пет поведала ему все, умолчав только о бабушке и ее утраченных драгоценностях. Люк иногда перебивал ее, задавая вопросы, в его голосе звучало сочувствие, но Пет показалось, что он скрыл подробности своей жизни.

Они уже подлетали к клинике, когда Пет проговорила:

– Я рассказала тебе почти все о своей семье. Теперь твоя очередь. Как люди становятся изобретателями?

– Изобретать, – ответил Люк, – значит создавать новое, то, чего раньше не существовало. Вероятно, именно этим я и хотел заниматься, потому что… мне многое не нравилось в том, как меня воспитывали, как жили мои родители. Для начала я мечтал изобрести для себя новую жизнь.