Жюльетта Бенцони - Драгоценности Медичи

– Слава богу! Слушай, я могу сказать тебе только одно: она владеет бесценным украшением, за которой охотятся люди, готовые на все. Уоррен сделал все, чтобы защитить ее в Лондоне, но опасность была настолько велика, что она предпочла тайно отплыть в Соединенные Штаты. Вот почему мы сели на французский пароход ночью. Однако присутствие здесь самого знаменитого эксперта по историческим камням для нас просто губительно, ведь Алиса предпринимает невероятные усилия с целью убедить всех, что она рассталась с этой драгоценностью...

– Что это такое?

– Ожерелье, найденное в гробнице Тутанхамона и подаренное ей лордом Карнавоном...

– Никогда об этом не слышал! – вновь солгал Альдо. – Впрочем, египетские украшения меня не интересуют! Они слишком тусклые! Я люблю только блестящие вещицы из алмазов и их зелененьких братцев. Тебе следовало бы это знать!

– Украшение из золота и лазурита, обнаруженное в гробнице, о которой грезит весь мир? На тебя трудно угодить! Одно исключение ты мог бы сделать!

– Ну нет! О жемчужинах Клеопатры ничего не скажу, поскольку они живые и всегда считались лучшим украшением для женщины, но золотые бляхи, которыми фараоны закрывали брюхо, меня никогда не привлекали. Это твоя епархия!

– Ладно, ты меня убедил. Но чем же ты занимаешься здесь?

– ...и без тебя, хотя до сих пор мы всегда работали вместе, одолев вдвоем немалый путь! Видишь ли, я такой же коммерсант, как Вобрен, и у меня есть разные сложные дела...

Продолжая говорить, Альдо тихонько приближался к двери: знаком приказав своему другу молчать, он рывком распахнул ее. Там никого не оказалось, но в коридоре он увидел тот же силуэт, что прежде: видимо, звук приближающегося голоса вспугнул любопытного.

– Ты думаешь, нас подслушивали? – спросил Адальбер.

– Как подслушивали под дверью Вобрена. И теперь я уверен, что все дело во мне.

– Почему? Ты занят поисками, которые могут кому-то повредить?

– А как ты полагаешь? Что могло бы заставить меня сесть на этот, конечно, вполне приятный пароход, в то время как Лиза возвращается в Венецию одна?

– Она могла бы поехать с тобой! Ей не нравится Америка?

– Не слишком. Кроме того, она ждет ребенка. Наконец, жену не берут с собой, когда идут по следам украшения и убийцы, чьи пути могут пересечься.

– Черт возьми! И что же это за украшение такое? – не удержался от вопроса Адальбер, стараясь говорить небрежным тоном.

– Успокойся! Это не ожерелье Тутанхамона, но опасность представляет не меньшую. Насколько мне известно, по крайней мере три женщины умерли из-за того, что владели этой драгоценностью... или надевали ее, поскольку речь идет о гарнитуре из ожерелья и серег. Ты удовлетворен?

Видимо, Адальбер не был удовлетворен, поскольку задал еще один вопрос:

– А эта дама, с которой ты прогуливался по палубе? Ты работаешь на нее? Она очень красива!

– Теперь мы перешли к инсинуациям? Нет, милостивый государь, я не работаю на нее. Это подруга Вобрена, с которой я познакомился только вчера. Но ты должен знать ее... Неужели твоя княгиня тебе не рассказала? Они друг друга не выносят.

– Алиса мне ничего подобного не говорила. Она на нее даже не взглянула.

– Тем не менее увидела! Ты хочешь мне еще что-то сказать? Надеюсь, что-нибудь разумное?

– Нет... Да! Если я правильно понимаю, мы оба занимаемся весьма деликатным делом и, возможно, нам не следует путаться под ногами друг у друга. Ради безопасности Алисы я предлагаю, чтобы во время этого путешествия мы делали вид, будто совсем не знакомы ...

– Ну, разумеется, дружище, – сказал Альдо, стиснув зубы, чтобы сдержать нарастающий гнев. – И даже после! Каждому свои проблемы, каждому свой путь! Прекрасная мысль!

Повернувшись к двери, он распахнул ее настежь, показывая тем самым, что беседа окончена. Задетый за живое, Видаль-Пеликорн не двинулся с места.

– Я надеялся, что ты поймешь, – сказал он со вздохом, а потом направился к выходу. – Ты очень изменился, Морозини!

– Изменился? Я всегда был безнадежным идиотом! Неужели ты этого не знал?

Едва Адальбер вышел, Альдо с треском захлопнул за ним дверь и, схватив подвернувшуюся под руку пепельницу, швырнул ее об стену. Этим он немного облегчил душу, но одновременно ему захотелось плакать. Ведь Адальбер пришел лишь затем, чтобы приказать ему держаться подальше от своей драгоценной Алисы! Альдо мгновенно возненавидел эту шлюху, которой удалось поколебать дружбу, выкованную, как он думал, на века! Это было невероятно! Непостижимо! Главное же, очень неприятно, и Альдо, потерявший аппетит при одной мысли, что ему придется сидеть за одним столом с женщиной, похитившей часть, – и не самую худшую – его самого, решил обойтись без обеда. Наверняка многие последуют его примеру, поскольку погода не улучшилась. Ветер, налетевший из Исландии, встряхивал Северную Атлантику и одновременно судно, несмотря на все усилия конструкторов сделать его более устойчивым[23]. Альдо, всегда любивший шторм, до которого, впрочем, дело еще не дошло, подумал, что рокот бурных волн лучше согласуется с его настроением, чем светские разговоры или ватное безмолвие каюты. Надев непромокаемый плащ, он направился на корму – туда, где вздымалось древко трехцветного флага, и облокотился о перила как раз над глубокой длинной бороздой, постепенно закручивающейся в бант, который быстро исчезал в серо-зеленых, с бахромой белой пены, волнах. Вдалеке океан устилали полосы еще разрываемого ветром тумана, пока не загустевшего до зловещего «морского пюре», но и этого оказалось достаточно, чтобы Альдо ощутил, как в нем усиливается гнетущее чувство одиночества. Холод не давал ему вдохнуть полной грудью влажный соленый воздух. За его спиной было пустое пространство: обеда и морской болезни хватило, чтобы на палубах никого не осталось. Он видел только французский флаг, отяжелевший от влаги, и катапульту с гидросамолетом наверху, которая словно бы принадлежала к иному миру, как и отдаленный шум двигателей. И неумолимо расширялась водная гладь между ним и уже далекой Европой, между ним и всем, что он любил.

Внезапно его всегда настороженный слух подал ему сигнал о том, что кто-то приближается к нему легкой, быстрой, осторожной поступью, едва слышной благодаря обуви на резиновой подошве. Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть того, кто показался ему матросом гигантского роста с темным лицом. В ту же секунду незнакомец, сжимавший в правой руке нож, бросился на него.

Отпрянув в сторону движением, достойным матадора, на которого мчится бык, Альдо сумел избежать смертельного удара, но не соприкосновения с мускулистым телом, источавшим запах пота, мокрой шерсти и еще какой-то аромат, чей характер он надеялся определить позднее, если сумеет выйти живым из этой передряги. Пока же ему пришлось полностью сосредоточиться на вынужденной схватке, которая вполне могла оказаться очень короткой. Помимо ножа, нападавший обладал недюжинной силой, и его целью было убийство. Не соглашаясь с ним в этом пункте, Альдо защищался, однако, несмотря на бицепсы, накачанные благодаря постоянным занятиям боксом, борьбой, фехтованием и плаванием, понимал, что будет очень трудно вырваться из рук столь мощного противника. Оба они уже катались по палубе, и незнакомец, отбросив нож, сдавил пальцами горло Морозини, который почувствовал себя, словно в тисках. Он задыхался…

С энергией отчаяния Альдо попытался освободиться от навалившегося на него тяжелого тела, от стиснувших пылающее горло рук, однако он заметно уступал противнику в весе, и силы его неумолимо таяли. Он понял, что сейчас умрет здесь, в самый разгар дня, на набитом людьми пароходе, и через мгновение убийце останется только выкинуть его тело за борт, навсегда вычеркнув из списка живых. Словно в фильме, крутившемся с бешеной скоростью, он увидел Лизу, детей, свою прошлую жизнь, мать... Но внезапно услышал у самого уха крик боли, и пригвоздившая его к земле тяжесть словно испарилась. В ушах у него гудело, перед глазами прыгали черные точки: он уловил запах духов, почувствовал, как чьи-то руки быстро срывают галстук, расстегивают воротник и начинают мягко массировать онемевшее горло. Подняв наконец веки, он разглядел черты лица, большой алый рот.

– Ну, кажется, я подоспела вовремя! – послышалось контральто баронессы Полины. – Вот что, попробуйте глотнуть несколько капель моего эликсира!

И осторожно приподняв ему голову, она поднесла к его губам дорожную серебряную фляжку, в которой оказался напиток, обжегший ему рот и пищевод. Из глаз у него полились слезы, он закашлялся, но сумел сесть:

– Что это такое?

– Смесь моего изготовления: треть джина, треть виски и треть кальвадоса. Правда, эффективно? Я всегда держу ее при себе на случай упадка сил. Теперь попробуйте встать! Я помогу вам...

Это оказалось нелегко. Пароход проходил через зону сильного волнения, но, ухватившись за перила и руку Полины, необычно сильной для женщины, Альдо сумел вернуть себе вертикальное положение.

– Спасибо, баронесса! Вы гораздо сильнее, чем могло бы показаться...

– Я же скульптор. Материалы, которые я использую, намного тяжелее полотна художника, и мне очень трудно сохранять руки в пристойном виде, однако у каждой медали имеется своя оборотная сторона. Как вы себя чувствуете?

– Лучше благодаря вам! Я обязан вам жизнью, но как вы сумели справиться с убийцей?

Полина фон Этценберг подняла свою эбеновую трость с рукоятью из слоновой кости, походившей на эфес, которая, собственно, и оказалась чем-то вроде шпаги, ибо в ножнах из черного дерева находился короткий и тонкий клинок.

– Я всадила это ему в спину, однако, похоже, угодила в ребро, потому что лезвие согнулось, а негодяй не только не рухнул, но бросился наутек, как заяц. Простите, что я не бросилась за ним: мне нужно было заняться вами. Вы меня страшно перепугали!

– А уж сам я как перепугался! – произнес Альдо. – Но каким чудом вы здесь оказались? И с какой целью?

– Очень просто: я искала вас. Вас не было в каюте, не было в столовой или в баре, однако где-то вы должны были находиться, а я заметила, что вы любите дышать свежим воздухом. Ну, а теперь пойдем к капитану! – добавила она, протянув ему руку.

– Зачем? Вы же не думаете, что напавший на меня человек состоит членом экипажа?

– Почему бы и нет? Разве не мог убийца затеряться среди стольких людей, обслуживающих корабль?

– Конечно, нет. Помимо того, что Компания нанимает только тщательно проверенных матросов и стюардов, среди них мало кто пользуется туалетной водой «Ветиве де Герлен». Убийца раздобыл где-то форменную одежду, каким образом, одному богу известно, но, можете мне поверить, это был пассажир. Так что незачем досаждать нашему капитану и посвящать его в эту историю!

– Но по какой же причине вас пытались убить? Это означает, что у вас на борту есть враги, иначе нападение лишено смысла...

– Враги на борту? Я ничего об этом не знаю. Однако при моей профессии они появляются неизбежно. Но вы-то сами! Как случилось, что вы гуляете с таким оружием в руках?

– В артистическом квартале, где я живу, женщине, которая любит выходить одна, лучше иметь при себе средства защиты. Впрочем, я далеко не всегда беру с собой трость. Сейчас пришлось, поскольку море слегка волнуется и раскачивает пароход, а мне совсем не улыбается растянуться на глазах целой толпы глупых снобов. Счастливая случайность, род вдохновения. Разве нет?

– Еще бы! Может быть, выпьем хорошего кофе? Я обнаружил, что на этом пароходе его умеют варить, а для меня это, поверьте, отнюдь не маленький комплимент!

Бар был переполнен в любое время суток. Все же им удалось найти столик подальше от компании игроков в покер. Молчаливые игроки в бридж имели в своем распоряжении специальный салон. Какое-то время Альдо и его спутница тоже молчали. Им нужно было прийти в себя. Он, естественно, нуждался в этом больше, чем она, и, хотя близость смерти не являлась для него каким-то новым ощущением, все» случившееся выглядело удивительным: среди бела дня и на корабле, где было полно народу. А ведь он заказал билет на пароход в самый последний момент! Тем не менее обнаружилось уже два врага: тот, кто подслушивал, и тот, кто хотел сбросить его за борт. Это не мог быть один человек – разница в росте сразу же бросалась в глаза. Шпион казался скорее маленьким, в то время как убийца был выше его самого. Кроме того, если первый несомненно обитал в каюте люкс, второму ничто не мешало появиться из второго или даже третьего класса. В принципе пересекать границу первого класса не разрешалось, но всегда существуют способы обойти любой запрет. Тогда кто же? И почему? Ответа на эти вопросы не было. Главное же, главное – кто стоял за всем этим? Кроме Алоизия Ч. Риччи, он не видел никого, кто мог бы до такой степени ненавидеть его, чтобы подослать к нему убийцу. Неужели то, что он немного помог Жаклин Оже, стало для миллиардера смертельным оскорблением? Правда, за куда меньшую вину Болдини чуть не сгорел в своем доме, а Жаклин жизнью заплатила за бегство. В ближайшие дни надо быть очень, очень бдительным...