Мысли Джуд двигались в том же направление. Но напротив, и ее и его поведение вызывали в ней восторг. Услышав ее длинный вздох, он моргнул и решил, что должен сделать все, чтобы она почувствовала себя уютно.

— Пойдем наверх, — сказал он.

— Ммм.

Она определенно надеялась, что они повторят все снова.

— Возможно, ты хочешь принять ванну и выпить чашку шоколада, а потом я провожу тебя домой.

— Хмм.

Она снова вздохнула, потом наморщила губы.

— Ты хочешь принять ванну?

Мысль была соблазнительной.

— Я думаю, ты почувствуешь себя лучше.

— Не думаю, что можно чувствовать себя еще лучше в этой жизни.

Он подвинулся, а так как ее тело было мягким и податливым, словно лапша, он без труда повернул ее так, что она оказалась заключенной в кольцо его рук. Когда она, улыбнувшись в очередной раз, положила голову на его плечо, он покачал головой.

— Что с тобой случилось, Джуд Франциска Мюррей? Надеваешь белье, которое сводит меня с ума, позволяешь мне взять тебя прямо на полу.

— У меня есть еще.

— Что еще?

— Еще нижнее белье, — ответила она. — Я накупила целые сумки нижнего белья.

Настала его очередь положить свое голову на ее плечо.

— Иисус благой, я очнусь только через неделю.

— Я начну с черного, Дарси говорит, что это самое надежное средство.

Он только задушено вздохнул в ответ.

Радуясь его реакции, она прижалась ближе к нему.

— Ты был глиной в моих руках. Мне понравилось.

— Ты бесстыдно набросилась на меня.

— Да, и я хочу, чтобы ты унес меня наверх, в свою спальню. Мне нравится это, потому что чувствую себя такой невесомой и женственной.

— Если я должен, то сделаю.

Он оглянулся вокруг, заметив разбросанную по полу одежду. Он вернется за ней немного попозже.

И он вернулся за ней значительно позже. Поднимаясь назад в спальню, лаская пальцами ее кружевное белье, он думал о том, что она была полна неожиданностей, эта Джуд Франциска. Полна неожиданностей даже для самой себя, если он мог правильно судить.

Скромный бутон розы расцвел.

Сейчас она спала, уютно устроившись в его кровати. Она смотрелась здесь на своем месте, решил он, присаживаясь на край кровати. Также как она смотрелась на своем месте в пабе, разнося напитки, работая в своем саду или гуляя с собакой О'Тулов по холмам. Она действительно вошла в его жизнь. И почему бы ей не остаться ее частью, задавался он вопросом? И почему ей нужно возвращаться в Чикаго, когда она так счастлива здесь, а он так счастлив с нею? Пришло время жениться, не так ли? И завести семью. Ни с кем, кроме Джуд, эта перспектива не казалось ему такой наполненной солнечным светом. Он ведь ждал чего-то все эти годы? И потом одним дождливым вечером в паб вошла она. Это не могло быть ничем иным, как судьбой.

Она могла думать иначе, но он сможет убедить ее.

Это не означает, что она должен оставить свою работу. Хотя ему придется поломать голову над тем, как она сможет выполнять ее. Она разумная женщина, в конце концов, и может высказать свои пожелания.

Она испытывает к нему сильные чувства, думал он, играя ее волосами. Также как и он к ней. Корни ее были здесь, в этой земле, также как и его. Любой имеющий глаза мог видеть, что она расцвела, обретя свои корни.

Он был уверен, все эти доводы убедят ее. Может быть, эти мысли и заставляли его живот нервно сжиматься, но это было естественно, когда мужчина решается на такие кардинальные изменения в своей жизни, беря на себя ответственность за жену и детей. И хотя его руки были влажными от волнения, он решил, что беспокоиться не о чем. Он продумает потом все, что должен сказать ей.

Удовлетворенный, он скользнул в постель, тесно прижал ее в себе, туда куда хотел, и позволил сну одолеть себя.

И пока он спал, Джуд видела во сне Кэррика, который на белой крылатой лошади скользил по небу, земле и воде. И всюду, где он пролетал, он собирал драгоценности солнца, слезы луны и сердце моря.

Глава 15

Это был смелый шаг, но за последнее время она решилась на многое. В этом не было ничего плохого. Возможно, глупо и не практично, но не запрещено законом. И все же Джуд бросила виноватый взгляд на столик, вынесенный ею в палисадник. Она уже выбрала место на повороте тропинки, там, где вербена и герань обвивали камни. Столик немного шатался на неровной земле, но девушка могла это поправить.

Легкое пошатывание было ничем, по сравнению с видом, воздухом и запахами. Она сходила за выбранным стулом и установила его во главе стола. Когда никто не явился, чтобы поинтересоваться, какого черта, по ее мнению, она вытворяет, девушка бросилась обратно к своему лэптопу.

Джуд собиралась поработать на улице, и голова кружилась от предвкушения удовольствия. Стоя у рабочего места, она могла разглядеть холмы так же хорошо, как изгороди, оплетенные пышно цветущей фуксией. Солнечный свет мягко проникал сквозь облака и нежно опутывал все золотым и серебряным сиянием. Легчайший бриз колыхал цветы и доносил до нее их аромат. Она сделала чай, налив его в одну из прелестнейших чашек Мод. Полнейшим попустительством были маленькие шоколадные бисквиты, разложенные на тарелке. Все было настолько идеально, что казалось ненастоящим.

Джуд пообещала себе работать вдвое усерднее.

Но присела на секундочку, потягивая чай и мысленно отправляясь далеко за холмы. Вот он, ее маленький кусочек рая, думала девушка. Пели птицы, и она уловила вскрик парочки сорок, во всяком случае, ей так показалось. Первая — к печали, вспомнилось ей, вторая — к радости. И если бы она увидела третью, то эта сорока к… Девушка никак не могла вспомнить, и решила остановиться на радости.

Джуд рассмеялась. Да, застряла на радости. Будет сложно стать счастливее, чем сейчас. И что может быть лучше такого благополучия? Сказка? Вдохновившись, она вернулась к работе.

Птичьи трели звенели вокруг, бабочки порхали над цветами на своих волшебных крыльях, сонно жужжали пчелы, а девушка погружалась в мир ведьм и воинов, эльфов и прекрасных дев. Джуд удивилась, поняв, сколько она уже успела собрать. Больше двух дюжин сказок, легенд и историй. Медленно и мало похоже на работу. Изучение материала было далеко от завершения, и она должна серьезно взяться за дело. Проблема была в том, что подобранные ею слова казались слишком сухими и скучными, по сравнению с музыкой и магией легенд.

Возможно, ей нужно попытаться добавить что-то из этого… Скорее всего, ритм… В свою работу. Почему исследование должно быть таким высокопарным, таким научным? Хуже не станет, если дать джазу и вложить свои собственные мысли и чувства, часть ее опыта и впечатлений. Описать тех, кто поведал эти истории, как их рассказали и где. Дымный паб, наполненный музыкой, оживленная кухня О'Тулов, холмы, по которым она гуляла с Эйданом. Все это сделает ее работу более личной, более подлинной.

Настоящим произведением.

Она сложила руки, крепко сжав ладони. Позволить себе писать так, как ей всегда хотелось. Раздумывая, она дала себе ощутить всю прелесть этого, и смогла почувствовать, будто замок внутри нее плавно открылся. Если ничего не получится, какое это будет иметь значение? Во всяком случае, она уже была ординарным учителем. Если она окажется не более чем средненьким писателем, то, конце концов, она станет тем, кем отчаянно хотела быть.

Волнение билось внутри. Джуд положила руки на клавиатуру, а затем быстро отдернула их. Неуверенность в себе, ее старый спутник, опустилась в кресло рядом с ней. Да ладно, Джуд, у тебя нет никакого таланта для самовыражения, сказала она себе. Держись того, что умеешь. Все равно никто не станет публиковать твою рукопись. Ты уже недопустимо распустила себя. Держись первоначального плана.

Конечно, никто не станет это публиковать, признала она со вздохом. Слишком много для исследования, статьи или научного труда. Две дюжины историй — это слишком много. Логично было бы отобрать лучшие шесть, проанализировать, как планировалось, а затем надеяться на публикацию, если академия заинтересуется.

Это благоразумно.

Бабочка присела на угол стола, взмахнув кобальтовыми крыльями. На секунду показалось, будто насекомое изучает ее с таким же любопытством, с каким девушка смотрела на нее. И тут она услышала переливы музыки, свирели и флейты, надрывный плач струн арфы, пролившейся по холмам прямо на нее, заставляя поднять глаза на эту мерцающую зелень.

Почему в таком месте она должна быть Благоразумной Джуд? Магия уже коснулась ее. Она должна быть готова, чтобы открыться ей еще больше. Она не станет писать это проклятое исследование. Хочет, о боже, как она хочет написать книгу. Не будет опираться на то, что знает или что все от нее ожидают. В конце концов, тянуться к тому, что жаждет узнать, к тому, что никак не смела ожидать от себя. Провалится или преуспеет, но у нее будет свобода переживаний.

Когда неуверенность в себе вновь подала голос, Джуд грубо отправила ее подальше.

Идет дождь, и мгла кружится за окном. Пламя сияет маленьким сердечком в моей кухне. Из-за дождя цветы насквозь промокли.

Пар поднимался над чашками чая, что стояли между мной и Эйданом, когда он рассказал мне эту историю. Его голос, как его страна, полон музыки и поэзии. Он держит паб в Ардморе, которым его семья владела поколениями, и работает хорошо, ибо это очень уютное и приятное место. Я часто видела, как он стоит за стойкой бара, слушает или рассказывает истории, пока звучит музыка и посетители пьют свои пинты.

У него бездна обаяния, и лицо, что радует глаз женщины и вызывает доверие мужчины. Его улыбка быстра, а характер спокойный, но и то, и другое сильно. Сидя в моей тихой кухне в тот дождливый вечер, он поведал мне вот что.

Джуд прижала пальцы к губам. Ее глаза сверкнули, засияли пониманием.

«Вот», — подумала она. — «Начала. Начала, и это так будоражит». Это ее. Господи, ощущение опьяняло.

Медленно выдохнув после написанного вступления, девушка начала печатать рассказанную Эйданом легенду о леди Гвен и принце Кэррике. Перечитывая историю, добавляя то, как говорил Эйдан, свои мысли, как камин тускло освещал кухню, как солнечные лучи, появляясь и исчезая, косо падали на поверхность стола.

Закончив, она вернулась к началу, что-то добавила, кое-где заменила записанные мысли. Воодушевленная, создала новый файл. Ей нужен пролог, не так ли? Он уже вертелся у нее в голове. Не дав себе времени на размышления, девушка начала писать то, что шло из головы к пальцам. В мозгу будто кто-то пел. Текст был простым и изумительным.

Я пишу книгу.

Эйдан остановился у калитки и просто смотрел на нее. «Какая картинка», — подумал он. — «Сидит, окруженная цветами, и лупит по клавишам так, будто от этой маленькой машины зависит вся ее жизнь».

Нелепая соломенная шляпа затеняла глаза девушки, очки в широкой черной оправе пристроились на носу, ярко-голубая бабочка танцевала над ее левым плечом, словно стараясь прочесть слова, возникающие на экране монитора.

Джуд постукивала ногой, будто в такт музыке, что звучала в голове. Эйдан спросил себя, осознанно это, или мелодия служит фоном ее мыслям. Девушка улыбалась, значит, ее думы были приятны. Он надеялся, что ему дадут прочесть написанное. Это любовь на него так повлияла, или она действительно потрясающе красива и словно светится изнутри?

У него не было намерения беспокоить ее, пока она не закончит, поэтому просто прислонился к калитке, удерживая в руках то, что принес. Но Джуд внезапно остановилась, оторвалась от клавиатуры, прижала руку к сердцу и тряхнула головой. Их взгляды встретились, и, не смотря на расстояние между ними, он могу увидеть все многообразие чувств, отразившееся в ее глазах. Удивление и удовольствие от встречи. И легкое замешательство, омрачавшее ее взор слишком часто.

— Приятного дня тебе, Джуд Франциска. Извини, что прервал.

— Ох, ну… — она чувствовала его, чувствовала что-то, как бы нелепо это ни звучало. Будто воздух изменился. Она попалась. — Все в порядке, — нащупав нужные клавиши, сохранила и закрыла файл, сняла очки и положила их на стол. — Ничего важного. — «Это все!» — хотелось ей прокричать. Целый мир. Ее собственный мир. — Знаю, странно, что я тут расположилась, — начала она, вставая.

— Почему? Прекрасный день для того, чтобы побыть на улице.

— Да… Да, действительно, — девушка отключила лэптоп, чтобы не тратить заряд. — Я потеряла чувство времени.

Эйдан расхохотался от того, что она говорила, как на исповеди, затем отпер калитку свободной рукой.

— Ты казалась довольной собой. Приводишь все в порядок. К чему волноваться о времени?

— Тогда я скажу, что сейчас самое время для перерыва. Чай, наверное, остыл, но…