— Добрый день тебе, Джуд, — Молли О’Тулл вошла в калитку и выпустила Финна, который тут же шмыгнул к Бетти. Обе собаки счастливо умчались к холмам. — Я подумала, не зайти ли мне и не посмотреть ли, что я могу для тебя сделать.

— Так как я понятия не имею, что делать, твоя догадка будет не хуже моей, — Джуд заглянула в свою корзину и вздохнула. — Я и так нарезала слишком много цветов.

— Цветов не бывает много.

Молли, подумала Джуд с благодарностью и восхищением, всегда знала, как сказать то, что нужно.

— Я рада, что ты здесь.

Молли отмахнулась с порозовевшими от удовольствия щеками.

— Ну вот, ты говоришь такие приятные вещи.

— Я говорю правду. Я всегда ощущаю себя спокойнее рядом с тобой, как будто ничего особо плохого не может случиться, когда ты рядом.

— Ну, я рада. Ты боишься, что что-то пойдет не так?

— Скорее всего, — все, — произнесла Джуд, улыбнувшись. — Ты не хочешь зайти в дом, пока я ставлю цветы в воду? И тогда ты сможешь указать мне на шесть дюжин вещей, о которых я позабыла.

— Я уверена, что ты совсем ничего не забыла, но с удовольствием зайду и помогу тебе с цветами.

— Я подумала, что расставлю их по дому по разным бутылкам и чашам. У Мод не было настоящей вазы.

— Она поступала также. Расставляла цветы здесь и там. У тебя больше сходства с ней, чем ты думаешь.

— Правда? — странно, подумала Джуд, что идея ее сходства с женщиной, которую она никогда не встречала, доставляет ей удовольствие.

— Правда. Ты ухаживаешь за своими цветами, совершаешь длинные прогулки, свила гнездышко в своем маленьком доме, и держишь двери открытыми для гостей. У тебя ее руки, — она добавила, — как я говорила тебе раньше, а также схожее сердце.

— Она жила одна, — Джуд оглядела прибранный маленький дом. — Постоянно.

— Это ее устраивало. Но живя одной, она не была одинокой. У нее не было мужчины после Джонни, или, как любила говорить Мод, в ее жизни больше не осталось любимого мужчины после того, как его не стало. Ах, — Молли принюхалась, как только они вошли в дом. — У тебя в печи окорок. Пахнет вкусно.

— Ты так думаешь? — Джуд попробовала принюхаться, и они направились к кухне. — Наверное, ты права. Посмотри как он, Молли? Я его раньше не пекла и нервничаю.

— Конечно, я взгляну на него.

Она открыла духовку и проинспектировала окорок. Джуд избавилась от корзинки и стояла, кусая губы.

— Все в порядке, и он почти готов, — сообщила Молли после того, как быстренько проверила, как легко кожа отходит от мяса. — Судя по запаху, от него не останется ни кусочка к завтрашнему ланчу. Мой Мик любит печеный окорок, и еще больше похож на хрюшку, чем вот этот кусок ветчины.

— Правда?

Качая головой, Молли закрыла печь.

— Джуд я не знаю ни одной женщины, которая бы каждый раз так удивлялась комплименту.

— Я — невротик, — сказала Джуд не в качестве извинения, а больше с улыбкой.

— Ну, допустим это очевидно, учитывая, что твой коттедж блестит как новая монетка, знаешь ли? Твоей соседке не остается ничего, кроме как давать тебе советы.

— Которые я приму.

— Когда закончишь с цветами и вытащищь окорок остывать, поставь его достаточно высоко, чтобы твой щенок до него не добрался и не попробовал, какой он на вкус. Я на себе испытала, что это такое, и не скажу, что мне понравилось.

— Хороший совет.

— После этого поднимись наверх и понежься в горячей ванне. И побольше пенки. Солнцестояние — хорошее время для кейли и еще лучшее для романтики.

Материнским жестом Молли похлопала Джуд по щеке.

— Надень красивое платье и потанцуй с Эйданом при лунном свете. Остальное, я тебе обещаю, само о себе позаботится.

— Я ведь даже не знаю, сколько человек приходит.

— Какая разница? Хоть десять, хоть сто десять?

— Сто десять? — выдавила Джуд и побледнела.

— Каждый из них придет, чтобы повеселиться, — Молли поставила бутылку на стол. — Это то, что они сделают. Кейли — это гостеприимство, только и всего. Ирландцы знают, как его принять и показать.

— Что если не хватит еды?

— Об этом ты должна волноваться меньше всего.

— Что если…

— Что если лягушка перепрыгнет луну и сядет тебе на плечо, — с притворным раздражением Молли подняла руки. — Тебе удалось сделать свой дом достаточно радушным. Теперь повтори тоже самое для себя, а все остальное, как я уже сказала, само о себе позаботится.

Это был хороший совет, решила Джуд. Даже если она не верила ни одному слову. Так как ванна с пеной была самым надежным методом для расслабления, она ее и приняла в своей любимой ванне с ножками, как у зверя, позволив себе понежиться, пока ее кожа не порозовела и вся засветилась, глаза стали сонными, а вода — холодной.

Затем она открыла крем, который купила в Дублине, и намазалась им. Он не потерпел неудачу, заставив ее почувствовать себя женственной. В полном расслаблении, она подумала, а не вздремнуть ли ей перед вечеринкой. Джуд вошла в спальню и вскрикнула.

— Финн! О, Боже!

В центре постели пес яростно и ожесточенно сражался с ее подушками. Повсюду разлетались перья. Он повернулся к ней, победоносно виляя хвостом и держа поверженную подушку в зубах.

— Нельзя! Плохая собака! — она отмахнулась от перьев и подбежала к кровати. Предвкушая веселье, он спрыгнул с нее, унеся за собой подушку, вылезавшие из которой перья оставляли за ним пуховой след.

— Нет, нет, нет! Стоять. Подожди. Финн, вернись сейчас же!

Она помчалась за ним в распахнувшемся халате, пытаясь собрать перья. Ему удалось спуститься почти до конца лестницы перед тем, как она его настигла, но тут Джуд совершила ошибку, хватаясь за подушку вместо щенка. Его глаза загорелись в предвкушении сражения. Игриво рявкнув, сжав зубы, он замотал мордочкой и в воздухе разнеслось еще больше перьев.

— Отпусти! Проклятье, посмотри, что ты наделал, — она попыталась его схватить, и между воском и перьями на полу, подскользнулась. Джуд удалось коротко вскрикнуть, и она проехалась на животе по гостиной.

Джуд услышала как за ее спиной открылась дверь, оглянулась через плечо и подумала.

Превосходно. Абсолютно превосходно.

— Что это ты делаешь, Джуд Франциска? — Эйдан прислонился к косяку, с Шоном, выглядывающим через его плечо.

— О, ничего, — она дунула на волосы и перья перед своими глазами. — Совсем ничего.

— А я-то думал, что ты трудишься как рабыня, натирая все, что натирается, и соскребая все, что соскребается, как ты делала всю неделю, и вот нахожу тебя играющей с собакой.

— Ха-ха, — ей удалось сесть, потирая локоть, которым она ударилась об пол. Финн перепрыгнул через нее и оставил подушку у ног Эйдана.

— О, правильно. Отдай ее ему.

— Ну, ты ее убил, не правда ли, малыш? Она мертвее Моисея, — одобрительно хлопнув Финна, Эйдан пересек комнату и подал руку Джуд. — Ты не ушиблась, милая?

— Нет, — она послала ему кислый взгляд. — Это не смешно, — Джуд шлепнула его по руке, отмахиваясь, и свирепо взглянула на Шона, который начал посмеиваться. — Перья теперь повсюду. Мне понадобятся дни, чтобы их все отыскать.

— Ты могла бы начать со своих волос, — Эйдан нагнулся, обхватил ее за талию и приподнял. — Они ими обсыпаны.

— Прекрасно. Спасибо за помощь. Теперь мне надо работать.

— Мы принесли бочонки из паба. Мы их для тебя установим позади дома, — он сдунул перо с ее щеки, затем наклонился к ней, принюхавшись к ее шее. — Ты великолепно пахнешь, — пробормотал он, когда она его оттолкнула. — Шон, уходи.

— Нет, даже и не смей. У меня нет времени на это.

— И закрой за собой дверь, — закончил Эйдан, притягивая к себе Джуд.

— Я только заберу пса, так как он здесь уже закончил. Пойдем, ужасное ты чудовище, — Шон свистнул псу и послушно закрыл за собой дверь.

— Мне надо прибраться, — начала Джуд.

— У тебя есть время, — Эйдан медленно подталкивал ее спиной к стене.

— Я не одета.

— Я это уже заметил, — приперев ее к стенке, он пробежался руками вниз и вверх по ее телу. — Подари нам поцелуй, Джуд Франциска. Поцелуй, который поможет мне продержаться самый длинный день в году.

Ей показалось, что это достаточно разумная просьба, по крайней мере, пока его глаза удерживали ее взгляд так интимно, и его тело было таким твердым, теплым и близким. В ответ она подняла руки и обвила ими его шею. Затем, в порыве, быстро двинувшись, она дернула его, развернув так, чтобы теперь его спина была прижата к стене, а ее тело крепко прижато к нему, ее рот на его губах в сокрушающем поцелуе.

Звук, что он издал, напомнил крик утопающего, но утопающего по своей воле. Его руки сжали ее бедра, вцепившиеся пальцы напоминали ей о той ночи, когда он потерял все свое терпение и самообладание. Трепет от всего этого пронесся сквозь нее, сильный и крепкий, с ноткой собственничества.

Он принадлежал ей, пока длились их отношения. Ей, чтобы касаться, брать, вкушать. Это ее он желал. К ней тянулся. От нее у него гулко билось сердце. Это была, как она осознала, самая истинная власть в мире.

Дверь открылась, с шумом захлопнулась. Джуд так и не оторвалась от губ Эйдана. Ей было все равно даже если каждый мужчина, женщина и ребенок в деревне столпились бы в ее доме.

— Иисус, Мария и святой Иосиф, — пожаловалась Бренна. — Ваша парочка не могла бы придумать, чем бы еще заняться? Каждый раз, куда бы я не повернулась, я натыкаюсь на вас, присосавшихся друг к другу.

— Она просто завидует, — сказала Джуд, потеревшись носом о шею Эйдана.

— Как будто мне делать больше нечего, кроме как завидовать бестолковой женщине, целующей Галлахера.

— Она должно быть опять жутко рассержена на Шона, — Эйдан зарылся лицом в волосы Джуд. Он не был уверен, вернулось ли к нему дыхание. Он знал, что двигаться ему не захочется еще лет десять.

— Мужики все балбесы, и твой ничего не стоящий брат еще больший балбес, чем большинство из них.

— О, перестать жаловаться на Шона, — приказал Эйдан в тот момент, когда Дарси проскользнула в дверь.

— Что здесь произошло? Тут полно перьев. Джуд, оторвись от мужика, тебе же нужно одеться, не так ли? Мне тоже. Эйдан, убирайся отсюда и помоги Шону с бочками. Ты не можешь ожидать, что он сам со всем справится.

Эйдан только повернул голову и прислонился щекой к волосам Джуд. Выражение его лица так поразило сестру, что секунд десять она только и глазела, пока не стала подталкивать Бренну к кухне.

— Мы тогда просто оставим тарелки на кухне и достанем метлы.

— Перестань толкаться. Черт возьми, я сыта Галлахерами по горло на сегодня.

— Тише, тише. Мне надо подумать, — в волнении, Дарси поставила принесенные тарелки с грохотом на кухонный стол. — Он в нее влюблен.

— Кто?

— Эйдан, в Джуд.

— Да ради Бога, Дарси, ты же уже это знала. Не потому ли мы суетимся с кейли?

— Но он по-настоящему в нее влюблен. Разве ты не видела его лицо? Я думаю, что мне нужно присесть, — она внезапно села, затем шумно выдохнула. — Я, правда, не осознавала. Это больше напоминало игру. Но вот сейчас, когда он ее обнимал. Я никогда не думала, что увижу его таким, Бренна. Когда мужчина выглядит так из-за женщины, она может его ранить, резануть прямо по сердцу.

— Джуд и мухи не обидит.

— Она это сделает неумышленно, — желудок у Дарси скрутило от тревоги. Эйдан был ее опорой, и она никогда бы и не подумала, что увидит его таким беззащитным. — Я уверена, что он ей не безразличен, и что она захвачена романтизмом всего этого.

— Тогда в чем проблема? Все так, как мы и сказали.

— Нет, все совсем не так, как мы говорили, — Дарси не для того так долго избегала безрассудств любви, чтобы их распознать, когда оно ударят ее брата палкой по голове. — Бренна, за ее плечами вычурное образование с инициалами после ее имени, и жизнь в Чикаго. Там ее семья, работа и роскошное жилье. Жизнь Эйдана здесь, — настоящая душевная боль исходила из ее сердца и светилась в ее глазах. — Разве ты не видишь? Как он сможет уехать, и зачем ей оставаться? О чем я думала, сводя их вот так вместе?

— Ты их не сводила. Они уже были вместе, — так как слова Дарси начинали беспокоить и Бренну, она достала метлу. Ей думалось лучше, когда руки были заняты. — Что будет, то будет. Мы не сделали ничего, кроме как подтолкнули ее к организации вечеринки.

— На солнцестояние, — напомнила ей Дарси. — В середине лета. Мы испытываем судьбу, и если что-то пойдет не так, то это наша вина.

— Если мы испытываем судьбу, то все зависит от нее. Больше ничего нельзя сделать, — заявила Бренна и начала подметать.

Джуд остановила свой выбор на голубом платье, еще одном приобретении из Дублина, которое она никогда бы не купила, если бы ее не вынудила Дарси. В тот момент, когда она в него скользнула, она благословила Дарси и свое слабоволие. Это было длинное до пола платье, очень простое, без оборок и украшений, с тонкими бретельками, переходящими в квадратный вырез, спадающее едва заметной волной до лодыжек. Цвет, серебристо-голубой, напоминал оттенки лунного света в середине лета. Она вдела в уши жемчужные серьги-капельки. Опять символ луны, подумалось ей. Джуд очень хотелось последовать остальным советам Молли и станцевать с Эйданом при сиянии полной луны.