— Ты прекрасно проведешь время у О’Тулов, вот увидишь. Даже не успеешь заметить, что меня нет, как я вернусь. Я привезу тебе подарок, — Джуд поцеловала щенка в нос.

У нее совершенно не было настроения работать, так что она поднялась наверх и принялась укладывать вещи в чемодан. Много ей не нужно. Даже если дела по переезду займут неделю или две, в Чикаго у нее было, что надеть. Мисс Джуд Мюррей прекрасно обойдется лишь ручной кладью и ноутбуком и будет чувствовать себя вполне свободно и раскованно в любой ситуации. Как только она окажется в самолете, то откинется назад с бокалом дорогого шампанского и составит список всего, что ей предстоит сделать.

Джуд убедит бабушку поехать в Ирландию с ней и провести остаток лета здесь, в Фейри Хилл Коттедже. Она даже попытается уговорить родителей приехать и самим убедиться в том, что у их дочери есть настоящий дом и она счастлива.

Все остальное было связано с решением чисто практических задач. Продать машину, мебель, перевезти некоторые любимые вещи. Было удивительно, как немного вещей из тех, что накопились за последние несколько лет, она действительно любила.

«Закрыть банковские счета», — размышляла Джуд, поставив сумку около дверцы шкафа. — «Привести в порядок документы. Сообщить куда следует о смене постоянного адреса. Неделя», — мысленно подвела итог девушка. — «Самое большее, десять дней — и все будет кончено».

Процесс продажи квартиры можно завершить по почте или по телефону. Вот все и решилось. Утром она отвезет Молли Финна и ключи от коттеджа, а потом поедет в Дублин. Тут Джуд огляделась вокруг и удивленно подумала, а что же она будет делать до завтра. Пожалуй, можно поработать в саду, чтобы оставить его ухоженным, в наилучшей форме, без единого сорняка или увядшего растения. Потом она еще раз навестит Мод, чтобы сообщить ей, что уезжает всего на несколько дней.

Довольная пришедшей ей в голову идеей, Джуд взяла свои садовые инструменты и перчатки, нахлобучила на голову шляпу и вышла на улицу.


Эйдан не собирался идти через могилу Мод, но обычно он всегда подчинялся импульсивно принятым решениям. Когда ноги сами выбрали тропку, Галлахер помедлил, надеясь, как он предположил, найти вдохновение — или, на худой конец, хоть немного сочувствия к ситуации, в которой оказался Эйдан.

Он присел и провел пальцами по цветам, которые оставила здесь Джуд.

— Она часто вас навещает. У нее доброе и щедрое сердце. Смею надеяться, что оно достаточно доброе и щедрое, чтобы и для меня немного осталось. Она ваша кровь, — произнес Галлахер. — И, хотя я не знал, какой вы были в молодости, зато слышал, как вас называли вспыльчивой и твердолобой — прошу прощения за эти слова. Я пришел посмотреть, что Джуд Франциске досталось от вас, и честно скажу, что не могу не восхищаться ею. Я как раз иду к ней и собираюсь снова просить ее стать моей женой.

— Тогда не повторяй моих ошибок.

Эйдан посмотрел снизу вверх в колючие зеленые глаза. А потом медленно выпрямился.

— Итак, ты настоящий.

— Такой же настоящий, как день, — заверил его Кэррик. — Дважды она ответила отказом. Если твоя девушка снова скажет «нет», ты будешь мне бесполезен и я впустую потрачу время.

— Мне совершенно наплевать, будем ли мы с Джуд полезны тебе или нет.

— И, тем не менее, у меня остается только один шанс. Так что иди, Галлахер. В этом месте я не могу прочитать заклинание. Даже мне это запрещено. Но я дам тебе совет.

— Спасибо, но на сегодня с меня достаточно советов.

— И все-таки прими и этот. Заверений в любви недостаточно.

Раздраженный, Эйдан провел рукой по волосам.

— Тогда что ей еще нужно, черт возьми?

Кэррик улыбнулся.

— Это слово до сих пор немного царапает мне горло. Зовется оно — компромисс. А теперь иди, пока она очарована собственными цветами. Это может дать тебе преимущество, — улыбка Кэррика переросла в усмешку. — Судя по тому, как ты выглядишь сейчас, тебе понадобится вся помощь, которую удастся получить.

— Большое спасибо, — пробурчал Эйдан спустя мгновение после того, как его собеседник исчез в серебряном мерцании воздуха.

Сгорбив плечи, Галлахер направился к дому.

— Мой родной брат зовет меня кирпичной головой. Глумливый фэйри оскорбляет меня. Женщина бьет кулаком в лицо. Сколько еще оскорблений я должен вынести за один чертов день?

Пока он говорил, небо потемнело и зловеще загрохотал гром.

— О, предупреждение, — Эйдан угрюмо огляделся. — Грози своим кулаком. Это моя жизнь, и я здесь принимаю решения.

Сунув руки в карманы, Галлахер постарался забыть, что его лицо ноет, как один огромный больной зуб.

Эйдан вошел с заднего двора и уже собирался постучать в дверь черного хода, когда вспомнил слова Кэррика о том, что Джуд занимается цветами. Так как здесь ее не было, значит, она на переднем дворе. Медленно вздохнув, чтобы успокоить нервы, Галлахер обошел вокруг дома. Джуд пела. За все время, что они были знакомы, Эйдан ни разу не слышал, как она поет. И хотя девушка утверждала, что делает это, только когда нервничает, он не думал, что ее голос вызвала именно нервозность.

Джуд Франциска пела своим цветам, и это взволновало Эйдана. Этим сладким и проникающим в самые глубины его души голоском она говорила ему, что не доверяет, даже когда не думала, что ее могут услышать.

Она была так прекрасна, когда работала на коленях перед цветами, тихо напевая об одиночестве в праздничном зале, в дурацкой соломенной шляпе, закрывавшей ее лицо, со щенком, сонно свернувшимся на тропинке позади нее.

Джуд не замечала нависших над головой темных облаков — предвестников грозы. Она была неизменным ярким пятном в этом волшебном мирке, и если он не любит ее, то не сойти ему с этого места. Но Эйдан не знал, как еще объяснить то, что он чувствовал… Его сердце просто принадлежало ей. Он знал, что делать шаг вперед с беззащитным сердцем — это самый большой риск, на который мог пойти мужчина. Эйдан шагнул вперед и позвал девушку по имени.

Джуд быстро повернула голову, ее глаза встретились с его. Ему было невыносимо видеть, как мягкое и довольное выражение исчезает с ее лица, сменяясь на холодную маску гнева. Хотя чего-то подобного он и ожидал.

— Мне больше не о чем говорить с тобой.

— Знаю.

Проснулся Финн и с радостным лаем вскочил поприветствовать его. Эйдан понял, что это то, чего он ожидал от нее: что Джуд всегда будет рада видеть его, что бросится вперед, страстно желая его внимания.

«Неудивительно», — подумал Эйдан, — «что она дала мне от ворот поворот, когда я обращался с ней не многим лучше, чем со щенком».

— Я должен кое-что сказать тебе. Во-первых, мне очень жаль.

Джуд была тронута, но недостаточно, чтобы сменить гнев на милость. У нее ушли годы, чтобы научиться пользоваться своим внутренним стержнем, но теперь она знала, как нужно себя вести.

— Хорошо. В таком случае я прошу прощения за то, что ударила тебя.

Его нос распух, под глазами уже красовались синяки. Это, в самом деле, ее рук дело? Джуд подумала, что это ужасно и, как ни странно, захватывающе.

— Ты мне нос сломала.

— Сломала? — вначале девушка была потрясена, поэтому шагнула к нему, прежде чем смогла остановиться. — Ну, ты заслужил это.

— Заслужил, да, — Эйдан попытался улыбнуться. — О тебе еще много лет будут говорить в деревне.

Поскольку Джуд вдруг обнаружила, что где-то в глубине души наслаждается этим моментом, она сухо парировала:

— Уверена, в ближайшее время все найдут более интересную тему для разговора. Так, если это все, ты должен извинить меня. Мне нужно завершить это и еще несколько дел до завтрашнего отъезда.

— Отъезда? — в этот момент Галлахер ощутил панику, схватившую его за горло. — Куда ты едешь?

— Утром я собираюсь вернуться в Чикаго.

— Джуд, — начал было Эйдан и сделал шаг вперед, но остановился, когда ее глаза вспыхнули. Он хотел встать на колени, просить и умолять ее, и даже представил, как это было бы. — Ты все обдумала?

— Да. Я уже все подготовила.

Эйдан отвернулся, чтобы взять себя в руки. Он смотрел на холмы, деревню, море. Дом.

— Скажи, ты делаешь это из-за меня или это то, чего ты хочешь?

— То, чего я хочу. Я только…

— Хорошо, — Шон сказал, что он испытает унижение — так оно и было. Эйдан развернулся и медленно подошел к Джуд. — Есть вещи, о которых я хочу сказать, вещи, о которых я хочу поговорить с тобой. Только прошу, выслушай меня.

— Я слушаю.

— Так, с чего бы начать? — прошептал он. — Ты смогла уделить мужчине минуту, когда он изменяет свою жизнь у тебя на глазах. Я прошу тебя дать мне еще один шанс, даже если не заслуживаю его. Прошу забыть о тех двух моих попытках и послушать меня сейчас. Ты сильная женщина. Ты обнаружила это недавно, но ты не жестокая. Так что я прошу тебя на мгновение отложить свой гнев в сторону, так чтобы ты могла увидеть…

Когда Эйдан затих, растерянно и взволнованно глядя на нее, Джуд лишь покачала головой.

— Я не знаю, о чем ты говоришь. Я приняла твои извинения, ты принял мои.

— Джуд, — он схватил ее за руку и сжал достаточно крепко, так что ее глаза расширились от удивления. — Я не знаю, как это сделать. Мой желудок узлом стянут. Этого никогда не случалось прежде, ты разве не видишь? У меня нет слов. Нет, у меня вагон слов, но я не знаю, какие из них подобрать для тебя, потому что моя жизнь висит на волоске.

Она причинила ему боль, поняла Джуд. Не только физически. Она ударила по его эго, унизила перед друзьями и семьей. И все же жаль было ему. В этот миг Джуд отчасти смягчилась.

— Ты уже говорил это, Эйдан. Мы отложим это в сторону, как ты и сказал, и забудем о том, что случилось.

— Я никогда не говорил, в этом-то вся проблема. — В его глазах Джуд заметила уверенность, чуть раньше появившуюся в его голосе. Над головой Эйдана зловеще и оглушительно пророкотал гром. — У слов есть магическая сила. Я говорю о заклинаниях и проклятиях. Некоторые из них — лучшие из них, — сказанные однажды, меняют все. Так что я не стал их произносить, трусливо надеясь, что ты скажешь эти слова первой, а я их повторю. Об этом я тоже сожалею. Я, правда, хочу заботиться о тебе, — он поднес руку к ее щеке. — И ничего не могу с этим поделать. Я хочу тебе многое дать и показать, хочу видеть тебя счастливой.

— Ты добрый человек, Эйдан, — начала Джуд.

— Доброта тут совершенно ни при чем. Я люблю тебя, Джуд.

Он увидел, как изменилось выражение ее глаз: сначала в них мелькнуло изумление, а затем настороженность, и это доказало ему, насколько он был далек от того, чтобы понять свою любимую. Не нужно было ничего делать — только раскрыть ей свое сердце.

— Я потерялся в любви к тебе. Думаю, это произошло в тот момент, когда я увидел тебя. Ты предназначена мне. Как не было никого прежде, так не будет никогда другой для меня.

Джуд чувствовала, что ей просто необходимо сесть, но у нее под ногами была только земля, да и та, казалось, находится слишком далеко.

— Я не уверена… Я не знаю. О Боже.

— Я не буду торопить тебя, как делал это раньше. Я дам тебе столько времени, сколько необходимо. Только прошу тебя, дай мне шанс. Я улажу здесь дела, потом приеду в Чикаго. Я могу открыть там паб.

Джуд поднесла ладонь к голове, чтобы удостовериться, что та все еще на плечах.

— Что?

— Если это то место, где ты должна быть, — что ж, так тому и быть.

— Чикаго? — ее голова теперь не имела никакого значения. Ничто не имело значения, кроме мужчины, схватившего Джуд за руку и так смотревшего ей в глаза, словно все, чего он хотел, было сосредоточено в них. — Ты бы оставил Ардмор и переехал в Чикаго?

— Я куда угодно переехал бы, только бы быть рядом с тобой.

— Дай мне минуту, — она протянула руку к свободно качавшейся садовой калитке и оперлась на нее, переводя дыхание.

Он любит ее. И из-за этого откажется от своего дома, наследства, страны, чтобы последовать за ней. Не попросит Джуд быть такой, какой он хочет, вести себя так, как он ожидает от нее. И все потому, что такой Джуд Франциски Мюррей, какой она была, ему было достаточно. А еще Эйдан Галлахер предлагал ей быть такой, какой она хотела. Вести себя так, как она сама от себя ожидала.

Чудо.

Нет, нет, она не будет думать, что любить и быть любимой в ответ так сильно, глубоко и отчаянно — это чудо. Они заслужили друг друга и ту жизнь, которую проведут вместе. Так что она будет считать это правильным. Она обрела Джуд Мюррей — это хорошо. В то же время ей удалось получить кое-что, что было гораздо лучше этого.

Сердце Джуд билось ровно, когда она повернулась к Эйдану. Ровно, тихо и спокойно. Он не знал, как расценивать еле заметную улыбку на ее лице.