Закрыть банковские счета, оформить все необходимые документы, оставить свой новый постоянный адрес. Недели, ну, десяти дней должно хватить. И прошлое останется в прошлом.

Продажу квартиры можно завершить по почте и телефону.

Джуд сложила вещи в дорожную сумку, застегнула молнию. Вот и все. Осталось утром передать Финна и ключи от коттеджа Молли. Чем бы заняться, чтобы скоротать время? Поработать в саду, чтобы не осталось ни одного сорняка, ни одного увядшего цветка, а потом еще разок навестить на холме Мод, сказать, что уезжает лишь на несколько дней.

Отлично! Джуд взяла садовые инструменты и перчатки, нацепила шляпку и вышла в сад.

Эйдан не собирался идти на могилу Мод, ноги сами повели его туда, и он не стал сопротивляться, понадеявшись, что найдет там утешение или, по меньшей мере, сочувствие.

Наклонившись над могилой, он провел пальцами по цветам, которые в прошлый раз оставила Джуд.

— Джуд часто приходит к вам. У нее доброе, щедрое сердце. Надеюсь, хоть немного доброты и щедрости она оставила в нем для меня. Она ваша родственница, и, хотя я не знал вас молодой, я слышал, что вы были вспыльчивы и упрямы, прошу прощения. Должен сказать, что она пошла в вас, и меня это в ней восхищает. Я хочу повидаться с ней сегодня и снова попросить ее стать моей женой.

— Тогда не повторяй моих ошибок.

Эйдан поднял голову и встретился взглядом с взглядом ярко-синих глаз.

— Так, значит, вы настоящий.

— Настоящий, как этот день, — заверил его Кэррик. — Она дважды сказала «нет». Если она откажет в третий раз, ты мне будешь не нужен, а значит, я зря потерял время.

— Я делал ей предложение не для того, чтобы принести пользу вам.

— Как бы то ни было, у меня остался единственный шанс. А потому берегись, Галлахер. Я не могу помочь тебе своими чарами. Это запрещено даже мне. Но я могу дать совет.

— Я сегодня уже получил кучу советов, спасибо большое.

— И все равно прими этот. Любви, даже залога любви, недостаточно.

Эйдан раздраженно провел пятерней по волосам.

— А что же тогда нужно?

Кэррик улыбнулся.

— Эти слова до сих пор застревают в моей глотке. Умение уступать друг другу. Иди к ней прямо сейчас, пока она возится в саду, зачарованная своими цветами. Может, это вдохновит тебя. — Улыбка Кэррика превратилась в широкую ухмылку. — Глядя на тебя, я бы не советовал пренебрегать ничьей помощью.

— Премного благодарен, — пробормотал Эйдан, хотя незваный благодетель уже растаял в прозрачном воздухе.

Понурив голову, с поникшими плечами, Эйдан отправился к коттеджу.

— Мой собственный брат обозвал меня непрошибаемым тупицей. Ехидные эльфы поучают меня. Женщина ударила меня в лицо и сломала мне нос. Сколько еще я должен проглотить за один проклятый день?

Небо вдруг потемнело, предвещая недоброе, прогрохотал гром.

— Валяй, угрожай мне. — Эйдан сердито взглянул на небо. — Это моя жизнь, как-нибудь сам разберусь.

Он сунул сжатые кулаки в карманы и постарался забыть, что все лицо ноет, как один огромный больной зуб.

Эйдан подошел к кухонной двери, хотел было постучаться, но вспомнил слова Кэррика о том, что Джуд в саду. И раз здесь ее нет, значит, она перед домом.

Размеренно дыша, чтобы унять волнение, Эйдан обошел дом. Джуд в своей смешной соломенной шляпке стояла на коленях, на тропинке рядом с ней лежал щенок. Она тихо пела о своем одиночестве в праздничной толпе, очень трогательно и застенчиво, явно не доверяя голосу даже сейчас, когда думала, что ее никто не слышит. Она как-то сказала ему, что поет, когда нервничает. Но внешне она была спокойна.

Казалось, Джуд не замечала ни сгустившихся над ее головой туч, ни далекого ворчания грома. Она наслаждалась своим маленьким волшебным миром и, если бы он уже не любил ее, то полюбил бы сейчас, хоть и не знал, как объяснить, ей ли, себе, почему.

Просто его сердце принадлежало ей. Приближаясь к ней, зачарованный, обезоруженный, он прекрасно понимал, как сильно рискует.

Эйдан окликнул ее по имени. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Он почувствовал укол в сердце, увидев, как нежность и умиротворение покидают ее глаза, сменяясь холодной отчужденностью. Правда, нельзя сказать, что это его удивило.

— Мне больше нечего тебе сказать.

— Я знаю.

Финн встрепенулся, радостно затявкал, бросился к нему, и Эйдан вдруг понял, что в глубине его души теплилась надежда, что и Джуд обрадуется ему и бросится в его объятия. Однако он сам обращался с ней, как с неразумным щенком, так что, пожалуй, не стоит удивляться.

— Но я кое-что должен тебе сказать. И первым делом попросить прощения.

Эти слова застигли ее врасплох, но не смягчили. Она уже не была прежней Джуд.

— Я тоже прошу прощения за то, что ударила тебя.

Его нос распух, и под глазами уже обозначились припухлости. Неужели это натворила она? Ужасно, конечно, но она чувствовала своего рода удовлетворение. Оказывается, новая Джуд умеет не только давать волю гневу, но и злорадствовать.

— Ты сломала мне нос.

— Я? — Потрясенная, Джуд шагнула к нему, но остановила себя. — Ну, ты заслужил.

— Да, согласен. — Эйдан попытался улыбнуться. — В деревне о тебе будут еще долго говорить.

— Думаю, у них найдется более интересная тема для разговоров, — пожала плечами Джуд. — Ну, если это все, извини, я занята. Мне нужно привести в порядок сад и еще кое-что сделать до завтрашнего отъезда.

— Отъезда? — Паника сжала его горло. — Куда ты едешь?

— Я возвращаюсь в Чикаго.

— Джуд… — Он бросился было к ней, но замер под ее предостерегающим взглядом. Он хотел упасть на колени, просить, молить и понимал, что еще немного, так все и будет. — Это твое окончательное решение?

— Да. Я уже обо всем договорилась.

Эйдан отвернулся, пытаясь скрыть смятение. Обвел взглядом холмы, деревню, море. Родные места.

— Ты уезжаешь из-за меня или это твое желание?

— Мое желание. Просто я…

— Ладно. — Смири гордыню, сказал Шон, и он смирил. Он повернулся к ней и медленно приблизился. — Я должен тебе многое сказать. Я только прошу, выслушай меня.

— Я слушаю.

— Сейчас, минуточку, — пробормотал он. — Ты же не откажешь в минуточке мужчине, который меняет свою жизнь прямо на твоих глазах. Я прошу у тебя еще один шанс, хотя и не заслуживаю его. Я прошу тебя забыть все, что я дважды говорил тебе, так как я скажу по-другому. Ты сильная женщина, ты только что поняла это, Джуд. Но ты не безжалостная. Поэтому я прошу тебя на минутку отбросить свой гнев и постараться увидеть…

Эйдан умолк, растерянный, озадаченный, и Джуд покачала головой.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я приняла твои извинения, ты принял мои.

— Джуд. — Он схватил ее за руку, сжал так крепко, что ее глаза распахнулись от удивления. — Я не знаю, как это делается. У меня все кишки узлами связались. Понимаешь, в моей жизни никогда не было ничего, что было бы так важно для меня. И я никогда не страдал косноязычием, но сейчас не могу найти те самые важные слова, потому что моя жизнь висит на волоске.

Джуд поняла, что обидела его. Не только физически. Она уязвила его гордость, унизила его перед друзьями и родными, и он страдает. И она смягчилась.

— Эйдан, я поняла. Давай просто забудем то, что случилось.

— Я никогда ничего такого не говорил, вот в чем загвоздка. — Раздражение сверкнуло в его глазах, прозвенело в его голосе. Над их головами снова прогремел гром. — В словах есть магия. Они чаруют и проклинают. Некоторые из слов, лучшие из них, высказанные, меняют все. Поэтому я не говорил их, надеялся, трусливо надеялся, что обойдется, что скажу их после. Прости меня и за это. Я хочу заботиться о тебе. — Он протянул руку к ее щеке. — И ничего не могу с собой поделать. Я хочу дарить тебе подарки и показывать тебе все, что ты хочешь увидеть, я хочу, чтобы ты была счастливой.

— Ты добрый человек, Эйдан.

— Это не доброта. Я люблю тебя, Джуд. Изумление и настороженность, вспыхнувшие в ее глазах, доказали ему, как же сильно он ошибался прежде. И он понял, что должен открыть ей свое сердце. Сейчас или никогда.

— Я люблю тебя. Я думаю, что влюбился в тебя, как только увидел, может, даже раньше. Ты создана для меня. Никого не было до тебя и никого не будет после.

Земля поплыла у нее под ногами, она еле устояла на месте.

— Я не уверена… я не знаю.

— Я не буду больше торопить тебя. Я буду ждать столько, сколько ты захочешь. Я улажу свои дела здесь и прилечу в Чикаго. Я могу открыть паб в Чикаго.

Джуд чуть не вскинула руки, чтобы проверить, на месте ли еще ее голова.

— Что?

— Если ты хочешь жить в Чикаго, так тому и быть.

— Чикаго? — К черту ее несчастную голову! Сейчас ей важен лишь этот мужчина, который вцепился в ее руку и смотрит на нее так, будто в ней одной весь его мир. — Ты бросаешь Ардмор и летишь в Чикаго?

— Куда угодно, лишь бы быть с тобой.

— Погоди. — Она выдернула руку, отошла к калитке, чтобы опереться.

Он ее любит. Он готов бросить свой дом, свое наследство, свою страну, чтобы последовать за ней. Он не просит ее подлаживаться под его желания, соответствовать его ожиданиям. Потому что она нужна ему такая, какая она есть.

Более того, он обещает ей стать таким, каким она хочет его видеть.

Чудо!

И не надо думать о том, кто кого сильнее и отчаяннее любит. Можно просто любить, быть вместе, строить вместе свою жизнь.

Она обрела здесь не только новую Джуд Мюррей. Она обрела здесь нечто больше.

Джуд повернулась к нему, преисполненная решимости. Решимости и покоя. А он не знал, как понять освещавшую ее лицо улыбку.

— Ты говорил, что тебе нужна жена.

— Нужна, но только, если это будешь ты. Я буду ждать тебя столько, сколько ты скажешь.

— Год? — Джуд вскинула брови. — Пять? Десять?

Эйдан поежился.

— Ну, я надеюсь, что смогу уговорить тебя раньше.

Чтобы мечты стали явью, нужно рисковать. Нужно быть смелой. Сейчас самая смелая ее мечта ждет ответа.

— Скажи еще раз, что ты любишь меня.

— Всем своим сердцем, всем, что есть во мне и что будет, я люблю тебя, Джуд Фрэнсис.

— Очень убедительно. — Глядя в его глаза, она подошла к нему. — Когда я поняла, что нравлюсь тебе, то подумала, у нас будет короткий роман, что-то жаркое и отчаянное, чего у меня никогда раньше не было. Большой красивый ирландец не прочь провести со мной время. Ты тоже так думал, правда?

— Я… да, наверное. — Его снова охватила паника. — Черт побери, мне этого мало.

— Хорошо, потому что беда была… есть… в том, что я не гожусь для коротких интрижек да и для долгих тоже. Поэтому еще до нашей первой ночи, когда ты нес меня вверх по лестнице, я любила тебя.

— Родная моя. — Эйдан бросился к ней, но она отступила, качая головой.

— Подожди, дай мне договорить. Я возвращаюсь в Чикаго не для того, чтобы там остаться, а чтобы продать квартиру, уладить все дела и переехать сюда насовсем. Я решила так не из-за тебя, и даже сейчас причина не в тебе. Я сделала свой выбор. Ради себя. Я хочу писать, я уже пишу книгу. Свою собственную.

— Книгу? — Его лицо просияло. От гордости, с изумлением поняла Джуд и укрепилась в своем выборе. — Это же замечательно! Ты просто создана для этого.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты светишься счастьем, говоря об этом. Я же вижу. И у тебя дар рассказчика. Я тебе это говорил.

— Да, — кивнула она. — Да, ты говорил. Еще до того, как я сама поняла.

— Я так рад за тебя.

— Я всегда этого хотела, но не осмеливалась даже думать. А теперь смею. — Теперь, мысленно добавила она, мне хватит смелости на что угодно. На все. — Я хочу писать книги, и я хочу стать хорошим писателем. Я хочу работать здесь. Теперь здесь мое место. Мой дом.

— Так ты не собиралась уезжать?

— Собиралась. Ненадолго. Но я решила вернуться. Я нашла здесь свое место, Эйдан. В первую очередь — свое. И я нашла здесь цель в жизни, в моей жизни.

— Я понимаю. — Он протянул руки, коснулся ее волос. — Я понимаю, потому что я такой же.

— Я нашла свое место в жизни, я нашла тебя. Поэтому я вернусь. И у меня все, все получится. — Джуд взяла его за руку. — Ты подарил мне слова, Эйдан, ты подарил мне их магию. И все это я верну тебе. Мы начнем нашу новую жизнь здесь, и мы начнем ее на равных.

Джуд умолкла, словно прислушиваясь к себе, ожидая страхов и сомнений, но почувствовала только радость.

— Никого никогда не было до тебя, — тихо сказала она. — Хотя я хотела, чтобы был, потому что боялась одиночества. Теперь я научилась жить в одиночестве и доверять себе, любить себя. Я не приду к тебе слабой и податливой, готовой угождать и подчиняться, чтобы только избежать размолвок.