— Ради Бога, — набросилась Сара на мать, когда вечером они вернулись в «Кларидж», — что происходит с этими людьми? Почему они хотят выдать меня замуж за своих глупых родственников? Что ты им сказал, когда сообщил, что мы приезжаем? — наступала Сара на отца, который все отрицал с оскорбленным видом. — Ты сказал, что я в отчаянии и меня необходимо вывести из этого состояния?

— Сообщил только о нашем приезде. Какие они сделали из этого выводы, это их дело. Я думаю, что стараются проявить гостеприимство, приглашая для тебя молодых людей. Если тебе не нравятся их родственники или друзья, мне очень жаль.

— Ты не можешь сказать им, что я обручена? Или что у меня заразная болезнь? Что-нибудь такое, чтобы они не пытались меня сосватать? Мне действительно это невыносимо. Я откажусь от всех приемов, чтобы только не чувствовать себя весь вечер дурой.

— Мне жаль, Сара, — спокойно произнес отец. — Они не хотят тебя обидеть. Постарайся не огорчаться так.

— У меня ни с кем, кроме тебя, не было умного разговора после нашего отъезда из Нью-Йорка, — пожаловалась она, и Эдвард улыбнулся. По крайней мере им было хорошо вместе. Это кое-что значило.

— И с кем же ты имела умные беседы, когда пряталась на Лонг-Айленде?

— По крайней мере там я не рассчитывала на это. — Последовало примирительное молчание.

— Хорошо, не жди и теперь слишком многого. Принимай то, что есть. Возможность посетить новые места, встретиться с новыми друзьями.

— Даже разговоры с женщинами не развлекают меня.

— Тут я с тобой не соглашусь, — возразил он, а Виктория приподняла бровь. Он примирительно похлопал ее по руке, но она знала, что он только подтрунивает над ней.

— Этих женщин интересуют только мужчины, — оскорбленно заявила Сара. — Не думаю, что они когда-нибудь слышали о политике. И все они считают, что Гитлер — новый повар их матери. Как можно быть настолько глупыми?

Отец от души рассмеялся и покачал головой:

— С каких это пор ты стала таким политическим и интеллектуальным снобом?

— С тех пор, как я оставалась наедине с собой. Это оказалось чертовски приятно.

— Может быть, чересчур приятно. Настало время вспомнить, что мир полон разных людей: умных и не настолько умных, некоторые откровенно глупы, некоторые забавны, некоторые невероятно скучны. Но таков мир. Ты слишком долго была предоставлена самой себе. Но я счастлив как никогда, что ты приехала сюда.

— Ладно, только я не уверена, что счастлива, — проворчала она, но, по правде говоря, она получала удовольствие от путешествия. Что касается общения, то Саре не везло, зато ей было приятно в обществе родителей. Путешествие опять сблизило их, и, несмотря на все жалобы, она выглядела счастливой, и к ней вернулось чувство юмора.

На следующий день Сара заартачилась, отказываясь ехать с ними за город. Но отец настоял на том, что выбора у нее нет, а загородный воздух будет для нее полезен. К тому же он знал поместье, куда они собирались ехать, и сказал, что его стоит посмотреть.

Сара простонала, садясь с ними в автомобиль, и большую часть пути проворчала, но вынуждена была признать, что окрестности живописны, а погода выдалась необычайно жаркой и солнечной для Англии.

Это был замок четырнадцатого столетия, обнесенный рвом, с красивым парком и фермой, которую владельцы полностью восстановили. Сотни гостей, прибывшие на ленч, разбрелись по всему замку, где их ждали слуги с напитками, готовые помочь им удобно расположиться в одной из многочисленных гостиных или в саду. Сара подумала, что никогда не видела более приятного и интересного места, и была так очарована фермой, что осталась там, расспрашивая обо всем, и ухитрилась потерять родителей. Она стояла, глядя на черепичные крыши домов, на огромный замок, неясно вырисовывавшийся в отдалении. Вид был удивительный, и она затаив дыхание любовалась окрестностями, чувствуя покой и умиротворение. Она не заметила, как осталась почти одна. Большинство гостей к тому времени разошлись. Кто вернулся обратно в замок на ленч, а кто бродил по саду.

— Потрясающе, не правда ли? — услышала она голос позади себя. Вздрогнув, Сара оглянулась и увидела высокого темноволосого человека с голубыми глазами, стоявшего рядом с ней. Он казался очень высоким, и она не рассмотрела его как следует, но у него была приятная улыбка, и они были похожи словно брат с сестрой. — У меня всегда возникает исключительное чувство истории, когда я прихожу сюда. Кажется, если закрыть на мгновение глаза, то появятся крепостные, рыцари и дамы их сердца.

Сара улыбнулась словам незнакомца, потому что и у нее было такое же ощущение.

— Я как раз думала об этом и не могла заставить себя уйти отсюда после посещения фермы. Мне захотелось остаться, чтобы пережить то, что вы сейчас описали.

— Поэтому-то мне и нравится здесь. Меня приводят в ужас все попытки модернизировать старину.

Она снова кивнула, изумляясь тому, что он сказал и как он сказал это. В его глазах был какой-то особый огонек, пока он говорил с ней. Казалось, что все его удивляло, и с ним было приятно разговаривать.

— Я — Вильям Вайтфилд, в плену на этот уик-энд, — представился он ей. — Белинда и Джордж — мои кузина и кузен, немного сумасшедшие, как может показаться. Но они хорошие люди. А вы американка, не так ли?

Она кивнула и протянула ему руку, слегка смущаясь.

— Да, я американка, я — Сара Томпсон.

— В восторге от встречи с вами. Вы из Нью-Йорка? Или из более захватывающего места, подобного Детройту или Сан-Франциско?

Она рассмеялась над его представлением о захватывающем и призналась, что он угадал первый раз.

— Совершаете большое турне?

— Вы угадали. — Она улыбнулась, а он незаметно рассматривал ее.

— С родителями?

— Да.

— Как ужасно. Они наскучили вам до слез со своими музеями и соборами, а вечером знакомили со всеми сыновьями своих друзей, большинство из которых несут чушь и почти не умеют говорить по-английски. Я снова прав? — Он явно наслаждался, описывая эту картину.

Сара от души рассмеялась:

— Мне кажется, вы следили за нами. Или кто-то рассказал вам, как мы проводили время.

— Для медового месяца это ужасно. — Когда он произнес эти слова, глаза Сары померкли, казалось, она немного отдалилась от него, и это не прошло незамеченным.

— Простите, я сказал пошлость. — Саре понравились его открытость и прямота, и она чувствовала себя с ним необычайно спокойно.

— Вовсе нет. — Ей хотелось сказать, что она слишком чувствительна, но она не решилась. — Вы живете в Лондоне? — Она переменила тему разговора, чтобы он снова вел себя непринужденно, хотя, кажется, он нисколько не был смущен.

— Я действительно живу в Лондоне, — признался он. — Когда не латаю старые укрепления в Глостершире. Но у меня нет такого воображения, как у Белинды и Джорджа. Они потратили годы, приводя это место в порядок. Я сам провел годы, чтобы мой дом не превратился в груду обломков. Моя бедная мама по-прежнему живет там. — Беседуя, они медленно побрели к замку. — Думаю, нам следует пойти на ленч не потому, что кто-нибудь заметит наше отсутствие. В этой толпе Белинда ничего не заметила бы, даже если бы мы уехали в Лондон. Однако думаю, что ваши родители уже разыскивают меня с ружьем.

В ответ она рассмеялась, зная, что родители скорее всего воспользовались бы ружьем, чтобы заставить его подойти к ней поближе.

— Вы ошибаетесь.

— Я просто не могу представить родителей, которые не разыскивали бы свою юную дочь. Боюсь, я слишком стар для совращения невинности, но относительно здоров для старого человека. — Он украдкой разглядывал Сару, потрясенный ее красотой и заинтригованный тем, что увидел в ее глазах, умных, грустных и немного настороженных. — Будет невежливо с моей стороны, если я спрошу, сколько вам лет?

Внезапно ей захотелось сказать «тридцать», но она не могла себе представить, зачем ей лгать ему.

— Мне исполняется двадцать два в следующем месяце.

Это произвело на него меньшее впечатление, чем она ожидала. Он улыбнулся, помогая ей перебраться через каменную ограду, и, пока он держал ее за руку, она почувствовала себя необычайно спокойной.

— Сущее дитя. Мне тридцать пять. Боюсь, что ваши родители будут совершенно подавлены, когда вы заявитесь домой с таким европейским сувениром. — Он подтрунивал над ней, но им обоим было весело, и он нравился ей. Он мог быть для нее хорошим другом, и Сара была в восторге от того, что может шутить с ним.

— Должна заметить, что вы очень милы, потому что не несете чепухи.

— Вы преувеличиваете мои достоинства. Интересно, откуда берутся эти ужасные родственники, которые возят своих детей из дома в дом? Никогда не мог этого понять. Я встречался со многими молодыми женщинами, однако большинство из них теперь невероятно скучны, бедняжки. И я знаю, каждая была убеждена, что я просто мечтаю о встрече с ней. Правда, забавно?

Сара едва могла удержаться от смеха, вспоминая мальчиков, с которыми ее знакомили в Европе. Она описала ему одного из Довиля и двоих из Биаррица… мальчиков в Каннах и Монте-Карло… Когда они пересекли ров и вошли в замок, они уже были друзьями.

— Как вы думаете, они оставили для нас что-нибудь? Я сильно проголодался, — признался он.

— Нам нужно было взять несколько яблок на ферме, мне так хотелось, но фермер не предложил, а я побоялась.

— Вам следовало сказать мне, я украл бы их для вас.

Они кашли стол для ленча, весь заставленный жареным мясом и курицей, овощами и огромным количеством салата. Они наполнили две тарелки, и Вильям отвел ее к маленькому деревцу. Сара ни минуты не колебалась, последовав за ним. Ей казалось совершенно естественным быть с ним вдвоем и слушать его рассказы. В конце концов они заговорили о политике, и Сара была поражена, услышав, что он был в Мюнхене. Он сообщил ей, как обострилась там обстановка, хотя и не настолько, как в Берлине, где он не был с прошлого года. И кажется, по всей Германии нарастает конфронтация.

— Вы думаете, это скоро случится?

— Трудно сказать. Но полагаю, что случится, даже несмотря на то, что ваше правительство, кажется, думает иначе.

— Я не понимаю, как можно избежать этого.

Он был заинтригован тем, как хорошо она осведомлена о событиях в мире, и так интересуется тем, что редко занимает женщин. Он спросил ее об этом, и Сара сказала, что в прошлом году ей много времени пришлось провести одной, и у нее была возможность узнать о том, чем обычно она не интересовалась.

— Почему вам хотелось одиночества? — Вильям посмотрел ей прямо в глаза, но Сара отвернулась от него. Он был заинтригован ее тайной, но понимал, что воспоминания неприятны для нее, она носила их в себе, но не могла скрыть боль.

— Иногда человеку нужно побыть одному. — Она не стала развивать эту мысль, а он не хотел допытываться. Сара рассказала ему о маленьком фермерском домике, который хотела купить на Лонг-Айленде.

— Странная мысль для молодой девушки. Что скажут об этом ваши родители?

— Они упадут в обморок. — Она усмехнулась. — Но я больше не хочу возвращаться в Нью-Йорк. В конце концов они согласятся или я куплю его сама, раз уж я решила.

Она была целеустремленная девушка и, возможно, упрямая. Вильяма поразило выражение ее глаз, когда она делилась своими планами. Ее не так легко будет завоевать.

— Уехать из Нью-Йорка — совсем неплохо, но жить в одиночестве на ферме в вашем возрасте не самый лучший вариант. Что, если вы будете проводить там лето или уик-энд?

Она решительно покачала головой:

— Я хочу жить там постоянно и восстановить ее.

— Вы делали когда-нибудь что-то подобное? — Сара изумляла его. Она была очаровательным созданием, и он поражался тому, как сильно она ему нравится.

— Нет. Но я уверена, что справлюсь. — Это прозвучало так, словно она пыталась убедить своего отца.

— Вы действительно думаете, что родители позволят вам заняться фермой?

— Они должны позволить. — Она решительно приподняла голову, и он нежно потрепал ее за подбородок.

— Могу себе представить, как озабочены ваши родители. Неудивительно, что они привезли вас в Европу, чтобы вы встретили Прекрасного принца. Я не виню их. Возможно, вам на самом деле нужен один из этих милых юношей, несущих чепуху.

Она с притворным возмущением замахнулась на него салфеткой, а Вильям засмеялся и, увернувшись, оказался так близко к ней, что на какое-то сумасшедшее мгновение ему захотелось поцеловать ее. Но когда он взглянул на Сару, то увидел такую грусть в ее глазах, что это остановило его.

— У вас есть какой-то секрет, не так ли? И он не слишком радостный?

Прежде чем ответить ему, Сара долго колебалась. Она вся напряглась.

— Не знаю, можно ли это назвать секретом. — Но глаза выдавали ее.

— Вы ничего не должны рассказывать мне, Сара. Я всего лишь незнакомец. Но вы мне нравитесь. Вы необыкновенная девушка, и если с вами действительно случилось что-то ужасное, то мне в самом деле жаль.