Вероника побродила еще час, нашла еще две изумительные маленькие церкви и уже направлялась обратно к фонтану, испанским ступеням и отелю, как вдруг очутилась в самой гуще уличного движения. Она стояла посреди улицы, а мимо с обеих сторон проносились машины, между которыми шныряли скутеры. Вероника замерла, словно окаменев, и не знала, в какую сторону повернуться. Подняв голову, она увидела, что красный «Феррари» мчится прямо на нее. Она уставилась на него, как на разъяренного быка, застыла неподвижно, понимая, что сейчас машина собьет ее, и она, наверное, умрет. Как загипнотизированная, Вероника не могла шелохнуться, глядя на несущуюся машину и водителя, и внезапно ей стало все равно, что будет дальше. Пол предал ее, детям она больше не нужна, ей уже не о чем мечтать, и хотя вокруг бурлит жизнь, ей уже неважно, будет она жить или умрет. Совершенно неважно. Какая разница, где умирать, – дома или на улицах Рима?

Она услышала чей-то пронзительный крик, и когда уже решила не двигаться с места, по каким-то невообразимым причинам неожиданно ощутила небывалый прилив сил и мощный толчок, от которого приземлилась на тротуар на четвереньки, как раз когда «Феррари» пронесся мимо и затормозил на расстоянии нескольких футов от нее так, что только взвизгнули тормоза. Машины сигналили, люди что-то кричали по-итальянски, и вдруг какой-то рослый и плотно сложенный темноволосый мужчина с искаженным ужасом лицом наклонился над Вероникой и попытался поставить ее на ноги.

Это ему удалось, однако ноги Вероники тряслись, вдобавок она сильно ободрала ладони и колени и перепачкала кровью белое платье. На нее страшно было смотреть, но еще страшнее – сознавать, что она чуть не погибла под колесами «Феррари» и сумела избежать смерти лишь чудом. Ее как будто что-то оттолкнуло с дороги – Вероника понятия не имела, что или кто, поскольку рядом с ней никто не стоял. Водитель, который помог ей подняться, был пепельно-серым от страха, его трясло так же, как Веронику. Он довел ее до края тротуара, где она присела на бордюр, и протянул ей платок, чтобы вытереть кровь с коленей и ладоней. От потрясения она не чувствовала боли. Водитель наклонился к ней и заговорил по-английски с сильным акцентом:

– Я чуть не убил вас.

Только теперь она заметила, что рука, протягивающая ей платок, дрожит. Незнакомец был одет в льняной пиджак и серые брюки, на его руке Вероника увидела массивные золотые часы. Она могла бы поручиться, что его родной язык – русский.

– Я отвезу вас в больницу, – предложил он, а тем временем их обступали люди, машины сигналили, требуя убрать его брошенный автомобиль.

– Нет-нет, со мной все хорошо, – еле слышно заверила Вероника и взглянула на незнакомца, умирая от стыда за свой вид и еще больше – за то, что чуть не попала ему под колеса, сама не понимая, почему. Никогда прежде с ней не случалось ничего подобного. Видимо, сказывалась смерть Пола и все, что стало известно после нее.

– Простите, – выговорила она. – Кажется, я от страха приросла к месту, – ей очень хотелось верить, что ее временный паралич – всего лишь испуг и замешательство, и больше ничего.

– Вам надо в больницу, – настаивал незнакомец, указывая на перепачканный кровью платок, которым Вероника вытирала колени. У незнакомца были резкие черты лица, проницательные голубые глаза и приятный баритон, он выглядел как человек, привыкший отдавать приказы, и буквально излучал властность. И, кажется, был ее ровесником.

– Да это просто царапины, ничего страшного, – слабо возразила она, дрожа всем телом и тщетно пытаясь взять себя в руки.

– Я отвезу вас к себе в отель, и мы вызовем врача, – он указал на «Хасслер». Вероника нерешительно улыбнулась, когда кто-то подал ей сумку, вылетевшую из ее руки. Это была ярко-розовая холщовая сумка, с которой она обычно ходила по магазинам. Женщина, подавшая ее хозяйке, сочувственно улыбалась. Платье Вероники было порвано и испачкано кровью, она понимала, что выглядит плачевно, и чувствовала себя жалкой и несчастной. Вдобавок ее подташнивало, голова кружилась, и мысль о врачебной помощи начинала казаться вполне уместной.

– Я остановилась там же, – объяснила она, пока он помогал ей подняться с бордюра и вел к «Феррари».

Возле машины Вероника снова стерла кровь с коленей носовым платком незнакомца, опасаясь испачкать салон. Но хозяина машины, похоже, это ничуть не заботило. Наверное, он был вне себя от радости, что Вероника осталась жива.

– Рим – очень опасное место, – заговорил он, заводя машину и подъезжая вверх по склону холма к отелю. – Сумасшедшее уличное движение, слишком много машин и мотоциклов. И чокнутые водители.

Через минуту они прибыли к отелю, незнакомец взял Веронику за руку, провел в вестибюль и направился к стойке администратора, где распорядился вызвать врача. Вероника по-прежнему ощущала слабость и легкое головокружение. Администратор обращался с ее спутником уважительно, называя его мистером Петровичем. Переведя взгляд на Веронику, администратор увидел на ее руках кровь и встревожился.

– Произошел несчастный случай на улице, – объяснил Петрович. Вероника сказала администратору, в каком номере остановилась, и попросила ключ. Вызвать врача пообещали немедленно.

Русский проводил ее до номера, вновь рассыпаясь в извинениях, и спросил, достаточно ли хорошо она себя чувствует, чтобы остаться одной. Вероника заверила, что с ней все в порядке, и он вздохнул с облегчением.

– А я уж думал, что сбил вас, – с несчастным видом признался он. – Раньше такого со мной никогда не случалось.

– Это я виновата, – повторила Вероника, словно стремясь убедить не только его, но и себя. – Но сейчас уже все в порядке.

Чувствовала она себя как угодно, только не хорошо, ее до сих пор трясло, но она и без того доставила этому человеку слишком много неудобств за один день.

– Я скажу, чтобы врача прислали ко мне в номер, – пообещал он. – И позвоню вам, когда он придет.

Ей показалось, что это будет неудобно, но сил спорить с ним уже не осталось, и она молча отперла дверь своего номера. Сейчас ей хотелось только сменить окровавленное платье, умыться и прилечь. Встретиться с врачом она предпочла бы в своем номере, но незнакомец уже ушел. Его лицо показалось Веронике смутно знакомым, но она так и не вспомнила, где видела его, к тому же после недавних событий никак не могла сосредоточиться.

Увидев себя в зеркало в ванной, Вероника ужаснулась: вылитое пугало. Поспешно раздевшись, она бросила платье на пол, хотела принять душ, но голова закружилась сильнее, и она боялась упасть в обморок, поэтому лишь вымыла руки и ноги, и легла в постель. Голова гудела, через пять минут зазвонил телефон: мистер Петрович сообщил, что врач ждет ее у него в номере. Видимо, врач отложил все дела, чтобы поспешить на этот вызов. К русскому постояльцу администрация отеля явно относилась почтительно.

Он назвал Веронике номер своего люкса – на шестом этаже, двумя этажами выше ее номера. Надев чистое хлопковое платье, она поднялась к нему. Петрович ждал ее возле лифта, чтобы проводить в роскошный люкс с огромной, протянувшейся вдоль всего номера террасой, с которой была видна панорама Рима. Номер оказался президентским люксом. В гостиной ждал врач, на диване лежала незнакомая красавица. Петрович обратился к ней по-русски, красавица перевела взгляд с Вероники на врача и исчезла в спальне, не проронив ни слова. Она была совсем юной, ее тело богини почти не скрывали из виду короткие шорты и крошечный топик с бретелькой через шею.

Вероника немного растерялась. Петрович предложил ей сесть, врач осмотрел ее колени и ладони. Только теперь она заметила на своих руках и ногах следы уличной пыли. А также то, что хозяин номера – человек, который привык распоряжаться и отдавать приказы. Пока Вероника находилась в номере, он обращался с ней, как с ребенком, – или как с той девушкой, которую выслал из комнаты. Доктор был почтителен с ним и внимательно выслушал объяснения Петровича о том, что произошло. Затем врач спросил, не ударилась ли Вероника головой, не теряла ли сознание, и она ответила отрицательно. Она рассказала, что упала на четвереньки, когда ее оттолкнули или оттащили – что именно случилось, она так и не поняла. Кто-то – или что-то – за ее спиной отбросил ее в сторону с нечеловеческой силой. Возможно, случайный прохожий.

Врач продезинфицировал раны и убедился, что накладывать швы не понадобится: царапины неглубокие, кровь уже почти остановилась, переломов нет.

Русский вздохнул с облегчением.

– Я ведь чуть было не сбил ее, – с несчастным видом признался он врачу, и тот улыбнулся им обоим. Он видел, как потрясены участники аварии, поэтому заверил, что Вероника быстро оправится и что она легко отделалась.

– Но к счастью, все-таки не сбили, – жизнерадостно напомнил врач русскому. – С ней все будет в порядке.

К тому времени и Веронике стало легче, и она улыбнулась обоим мужчинам, пристыженная, что из-за нее возникла такая суматоха. Врач спросил ее имя, чтобы оформить документы, она ответила, а русский сообщил, что его зовут Николай Петрович. Только тогда Вероника вспомнила, кто он такой, – один из самых влиятельных людей в России, мультимиллиардер, владелец яхт по всему миру, домов в Париже и в Лондоне, обладатель обширной коллекции гоночных автомобилей и юных красавиц. Так получилось, что она едва не попала под машину важной персоны. Врач незаметно ушел, а Николай тем временем откупорил бутылку шампанского, наполнил бокал и подал Веронике.

– Пейте, вам полегчает. Извините, что вы пострадали по моей вине, – произнес он, наливая шампанское и себе.

– Мне очень жаль, что я не могла сдвинуться с места, – повторила она. Ее собеседник указал на террасу и открыл дверь, Вероника с бокалом последовала за ним. Очутившись на террасе, она ахнула – настолько изумительный вид открывался отсюда. Более живописную панораму города нельзя было себе представить. Отсюда, с террасы, он, казалось, был виден как на ладони. Они сели в шезлонги, и Вероника наконец смогла глотнуть шампанского и расслабиться.

– Я всегда останавливаюсь здесь только из-за этой панорамы, – объяснил Николай, глядя на город, потом повернулся к ней. – У вас красивые глаза. Как сапфиры, – он явно привык к роскоши, но вместе с тем в нем чувствовалось что-то неприятное, в своей простоте и прямолинейности он казался почти грубым. – Где вы живете?

– В основном в Нью-Йорке, иногда в Париже.

– Вы здесь одна? – Она кивнула, и он, похоже, удивился. – Вы не замужем?

Он поискал глазами обручальное кольцо, но колец Вероника не носила.

– Я тоже, – деловито продолжал он. Так и подумала Вероника, как только вошла в люкс и увидела девушку на диване. Девушка с тех пор больше не появлялась. – Я в разводе, – почти гордо объявил Петрович, словно считал развод атрибутом высокого статуса. – Моя бывшая меня терпеть не может, – вдруг ни с того ни с сего сообщил он, и Вероника чуть не рассмеялась – таким тоном он это произнес. – Я был отвратительным мужем, – он улыбнулся.

Пол тоже никуда не годился как муж, но об этом Вероника умолчала.

– Мой бывший муж совсем недавно умер. Я до сих пор не в себе, поэтому, наверное, и отвлеклась, когда переходила дорогу. Мы с ним были добрыми друзьями.

– Вы, наверное, хороший человек, если сумели сохранить дружеские отношения с бывшим мужем, – Петрович пристально посмотрел на нее.

– Мы развелись очень давно.

Вероника не понимала, зачем рассказывает ему подробности своего прошлого так, как будто они еще имеют значение, но возможно, чудом избежав смерти под колесами машины этого человека, она оказалась связана с ним прочными узами. Похоже, он хотел знать о ней все.

– А дети у вас есть? – С его точки зрения, она выглядела молодо, и он дал бы ей меньше лет, чем было на самом деле.

– У меня три дочери. Две в Нью-Йорке, одна в Лос-Анджелесе.

– Напрасно вы путешествуете в одиночку, – упрекнул он. – Для красивой женщины это слишком опасно.

– Спасибо, – улыбнулась Вероника и не стала объяснять, что у нее нет выбора. И потом, сейчас она чувствовала себя не красивой, а неряшливой, ладони и колени болели сильнее, чем поначалу, после дезинфекции кожу пощипывало. Шампанское немного успокоило ее, но не приглушило боль.

– У меня четверо дочерей, – не дожидаясь вопроса, сообщил Петрович. – А мне всегда хотелось иметь сына.

Она кивнула, задумавшись о Берти, который доставил ей столько разочарований, несмотря на то, что она не скупилась на любовь к нему.

– Девочки всегда обожают своих отцов, – мягко произнесла она, он улыбнулся и признал ее правоту.

– А яхты вы любите? – спросил он, и Вероника кивнула. – Вы обязательно должны поужинать со мной на одной из моих яхт. Вы бываете на юге Франции?

– Я отправлюсь туда через несколько недель вместе с дочерями. В августе.

– Обязательно приезжайте все вместе ко мне на ужин, – он рассмеялся и теперь выглядел почти расслабленным. Едва не случившаяся трагедия напугала и его. – Отпразднуем то, что я не сбил вас.