– Я никогда не теряю напрасно время, Джордан, – мягко проговорила Джилли, подходя к нему сзади. – Ты это знаешь. – Она попыталась обнять его, но он резко высвободился и передал ожидающему конюху поводья своего пони.

– Я устал от твоих маленьких спектаклей, Джилли. – Джордан едва сдерживался. – Вроде того фокуса, какой ты выкинула в Палм-Бич.

Она посмотрела на него невинными глазами:

– Какого фокуса?

– Ты прекрасно помнишь какого! – разозлился он. – Сказала Слоун, что мы встречались с тобой в Аргентине.

– Но мы действительно встречались с тобой в Аргентине, разве это не так? – спокойно возразила Джилли, проводя алым ногтем по его мускулистой руке. – И только по твоей вине мы не закончили то, что начали тем вечером.

– Ничего мы с тобой тогда не начинали, это тебе прекрасно известно. Зачем же фантазировать?

Джилли игриво улыбнулась:

– Соблюдаешь верность невесте?

– Оставь ее в покое. – Джордан снял перчатки и сел в машину.

Но Джилли не собиралась отпускать его.

– Позволь мне немного отложить твой отъезд. – Она быстро вытащила ключ из гнезда зажигания.

– Черт возьми, Джилли, зачем тебе это? – Джордан схватил ее запястье и сжимал до тех пор, пока ключ не выпал. – Мне надоели твои дурацкие выходки. – Он снова вставил ключ и завел машину. – Если хочешь мне что-то сказать, говори, и покончим с этим раз и навсегда.

Джилли наклонилась и заглянула в окно машины.

– Твоя подруга развила здесь бурную деятельность. Сегодня утром, я слышала, она дает интервью для девятого канала, которое пройдет на этой неделе. Она меня просто восхищает. Мне-то ведь так и не удалось сделать карьеру.

– Да что ты говоришь! – холодно усмехнулся Джордан. – А я думал, ты просто суперзвезда… в первой древнейшей профессии.

Джилли проигнорировала его грубость.

– Она очень здорово умеет себя продвигать.

– Да, это честолюбивая женщина. Ну и что с того?

– Действительно честолюбивая, – согласилась Джилли. – Я заметила. И полагаешь, тебе удастся со всем этим ужиться?

– Переходи к делу, Джилли, – сказал он.

– Все дело в том, Джордан, что тебе нужна жена, которая всегда находилась бы рядом с тобой и считала тебя центром Вселенной. Подумай, вынесешь ли брак со знаменитостью, с женщиной, более удачливой, чем ты?

– Я размышляю, но совсем не об этом. Я думаю о том, что зря ты так расстаралась, Джилли. Послушай дружеский совет: прибереги свой запал для чего-нибудь более конструктивного. А здесь тебе ничего не светит. – Джордан включил скорость, и машина рванула так, что Джилли пришлось отшатнуться.

Отъехав подальше, Джордан бросил взгляд в зеркало заднего вида и вдруг осознал, что Джилли попала в цель. Он и сам не раз задавал себе этот вопрос: сможет ли ужиться с невероятно удачливой Слоун?


Гейвин Хиллер сидел один в своем номере в отеле «Интерконтиненталь», тупо уставившись на разбросанные перед ним газеты. Он не мог поверить в реальность происходящего. Это было как дурной сон, который внезапно стал явью. Юго-Западная сталелитейная компания, основанная его прадедом и руководимая тремя поколениями мужчин из рода Хиллеров, падала в глубокую финансовую пропасть, а Гейвин Хиллер даже понятия не имел, как это все случилось.

С трех часов ночи он вел непрерывные телефонные переговоры со своими людьми в Хьюстоне, но ни один из них не дал ему более или менее приемлемого совета. Прибыли очень сильно упали, и теперь Хиллер оказался по уши в долгах. Правда, такое уже с ним случалось прежде, но всегда дела как-то выправлялись сами собой. Почему же сейчас не так? Почему на этот раз его люди не могут справиться с ситуацией?

Он посмотрел на часы. Хотел позвонить Надин в Лос-Анджелес в четыре часа дня по калифорнийскому времени, но не успел. Сейчас там уже шесть тридцать. Хиллер нерешительно снял трубку, потом положил на место.

Надин обойдется, у него сейчас более важные проблемы, чем разговоры с женой, которая делает очередную подтяжку живота. Эти доктора требуют невероятных гонораров. Хиллер никогда не понимал ее мании все время выглядеть восемнадцатилетней. Конечно, у Надин полно любовников, многие годятся ей в сыновья. Она думает, что муж не подозревает об этом, а уж тем паче ничего не знает конкретно. Но Хиллер знал, и уже давно. Но, пока жена вела себя сдержанно и благоразумно, проявлял к этому безразличие. Он изображал полную неосведомленность, иначе Надин решила бы, что муж чуть ли не поощряет ее измены. Однако Хиллер всегда держал жену на крючке, чтобы подсечь в любой момент, если в этом возникнет необходимость.

А в списке его приоритетов секс никогда не занимал первого места. Поло, скачки и бизнес куда интереснее, чем оргазм. Сексом Гейвин Хиллер занимался быстро. Он взгромождался на жену, удовлетворял похоть и тут же забывал об этом. У него всегда находились дела поважнее. Как, например, сейчас…


Они постоянно встречались в барах, и всегда на отшибе. Низкопробные бары в бедных районах, где их никто не мог узнать. Сейчас это был небольшой портовый паб, где после работы расслаблялись грузчики. Они сидели в переполненном зале, по обыкновению в углу и, как всегда, даже не прикоснувшись к своим бокалам.

– Почему до сих пор нет результатов?

– Пока не получается.

– Почему, черт побери?

– Потому что не получается! Но скоро получится, обещаю.

– Смотри же, чтобы все прошло гладко.

– Это одно из правил игры, приятель.


На Королевском конном стадионе шла игра. Одному из всадников удалось оторваться от опеки, поскольку номер один противника отвернулся, чтобы встретить мяч, и оставил соперника свободным. Вон они, ворота, впереди – совсем открытые.

Джордан выругался себе под нос. Сам он был довольно далеко от мяча и товарищу по команде помочь ничем не мог. А тому нужно было бить по воротам. Что он и сделал. Сильный боковой удар, и мяч полетел… прямо к четвертому номеру противника, который легко отбил его к центру поля. В этот момент гонг возвестил об окончании третьего периода.

– Сукин сын! – Джордан повернул своего пони к линии заграждения, здесь спешился, передал взмыленную лошадь конюху и в отчаянии сорвал с себя шлем. Слоун подала ему стакан воды, и он залпом осушил его.

– Было довольно неразумно действовать так, верно? – заметила она, решив наконец прервать молчание.

– Неразумно – не то слово. – Джордан налил себе еще один стакан воды. – Это была глупость! Он был в нужном месте и в нужное время и все равно все испортил.

– Никто не гарантирован от ошибок, – робко проговорила Слоун.

– Это была не ошибка. – Джордан вытер лицо и шею влажным полотенцем. – Это была тупость в чистом виде. Он ведь не новичок, Слоун, а играет уже почти пятнадцать лет. У него девятый рейтинг. Ему ли не понимать, как надо действовать!

– А сам ты никогда не делал ошибок? – Она надеялась успокоить Джордана, но это дало противоположный эффект.

– Таких? – фыркнул он, бросая полотенце. – Нет! – Джордан схватил свой шлем и пошел искать конюха, присматривающего за лошадьми. Слоун сидела на капоте машины, наблюдая, как он исчезает в толпе игроков и конюхов. Вчера Джордан вернулся с тренировки взвинченный и с тех пор пребывал в мрачном настроении. Слоун казалось, что его настроение связано не только с плохой игрой приятеля по команде.

Что же его тревожит?


– Как здорово тебе удалось повернуть ситуацию в четвертом периоде, – сказала Слоун за ужином в «Примо Лафайет». Этот ресторан, расположенный в двух милях на восток от Сиднея, в бухте Элизабет, и посещаемый только очень богатыми людьми, считался одним из самых фешенебельных. Он был оформлен в стиле тридцатых годов, а меню предлагало международную кухню с преобладанием французских и итальянских блюд.

– Немного, дорогая, совсем немного. – Джордан посмотрел на нее поверх меню. – Что тебя здесь соблазняет?

– Все. Я так голодна, что готова съесть целого быка!

Джордан засмеялся, кажется, впервые за последние два дня.

– К счастью, как раз быка в этом меню нет. Наверное, это единственное блюдо, которое нам не могут предложить.

– Очень приятно снова слышать твой смех. – Слоун положила меню на стол. Два дня Джордан ходил мрачный как туча, и это приводило ее в отчаяние. На все вопросы он неизменно отвечал, что все у него в полном порядке. Слава Богу, это наконец кончилось.

– А почему бы мне не смеяться, ведь мы выиграли!

Слоун подняла свой бокал.

– В этом я никогда не сомневалась.

– И чтобы отметить эту победу, с таким трудом доставшуюся нам… – продолжал Джордан, вынув из кармана небольшой сверток в подарочной упаковке. – Это тебе. – Он протянул ей сверток через стол.

Обычно Слоун открывала подарки сразу, но сейчас, крайне удивленная, сняла обертку так медленно, будто очищала невиданный ею экзотический фрукт. Увидев коробочку «Крекер Джек»,[29] Слоун с улыбкой подняла глаза. Как это похоже на Джордана.

– Полагаю, ты вложил в этот подарок какой-то особый смысл?

– А ты сначала попробуй. – Джордан кивнул на коробку.

– Что-то не понимаю. – Вообще-то «Крекер Джек» был любимым лакомством Джордана. Он редко съедал меньше коробки в день.

– Да когда же ты откроешь эту чертову коробку?

– Хорошо, хорошо, Филлипс, сейчас. – Слоун наконец открыла коробку. Там в небольшом пластиковом пакетике лежало потрясающее золотое кольцо с черным опалом, стилизованное под старину. Слоун растерялась. – А оно настоящее? – Джордан ведь был горазд на розыгрыши.

– Конечно, настоящее! – возмутился он. – Неужели ты думаешь, что оно выпало из автомата жевательной резинки?

– Нет, оно продавалось в коробке вместе с «Крекером Джек».

Джордан взял кольцо и надел ей на средний палец правой руки. Слоун поднесла его к свету, восхищаясь камнем – черным, овальной формы, с прожилками красного, желтого и темно-зеленого.

– Какая красота! Я никогда раньше не видела черного опала.

– Их добывают только в Австралии.

– И по какому случаю подарок?

– По случаю соглашения.

– Какого?

Джордан поднял свой бокал:

– Давай выпьем за то, чтобы профессиональные дела никогда не брали верх над нашими с тобой отношениями. – Он говорил очень серьезно. – Пусть нам будет хорошо вместе… не только в постели. Пусть самым главным для нас станет наш брак.

Слоун с улыбкой подняла свой бокал:

– Готова подписаться под каждым твоим словом.


– Не могу в это поверить! – крикнул в ярости Джордан, бросая рубашку на кровать. – Мы же совсем недавно пообещали друг другу не позволять профессиональным интересам брать верх над нашими отношениями!

– Зачем ты поднимаешь такой шум, будто я уезжаю на месяц в Нью-Йорк! – Слоун была еще в халате и не понимала, отчего Джордан так разозлился.

– Мы же договорились! – отрывисто бросил он.

– Я это прекрасно помню! Не надо напоминать! – Слоун тоже начала раздражаться. – В чем дело, Джордан? Ведь я всего-навсего должна пообедать с репортером влиятельной газеты. Однако этот паршивый обед, к твоему сведению, сулит мне то, что моя фамилия будет чаще упоминаться в австралийской прессе.

Глаза Джордана потемнели от гнева.

– Я считал, что тебе это совершенно ни к чему. Неужели, по-твоему, ты недостаточно популярна?

– Общение с представителями средств массовой информации – часть моей работы!

– Слишком много у твоей работы частей! Интервью на телевидении в одном месте, и сразу же следом беседа с газетчиками – в другом, а потом надо бежать в книжный магазин и так далее. Долго ли это будет продолжаться, Слоун?

– Понятия не имею! – Теперь она разозлилась так же, как и он. – В любом случае я намерена делать то, что мне положено! Я же не говорю тебе, когда играть в поло, а когда нет. Вот и ты не лезь в мои дела с книгами! Разберусь как-нибудь сама!

– Ну что ж, разбирайся! – Джордан невесело рассмеялся. Затем рывком открыл дверцу шкафа и схватил рубашку так порывисто, что плечики упали на пол. Он выскочил из комнаты, с грохотом захлопнув дверь.


Особой пользы от этого интервью не будет. Слоун это знала, и у нее самой не лежало сердце к злополучному обеду. Но от таких встреч уклоняться нельзя, таково главное правило.

Она беседовала с репортером без особого энтузиазма, потому что ее мысли были заняты утренней ссорой с Джорданом. Встреча проходила в ресторане «Прибрежный», на открытом воздухе. Совсем близко виднелись мачты и паруса старинной шхуны. В обычной ситуации Слоун, наверное, получила бы удовольствие и от интервью, и от даров моря, которые очень любила. А сейчас она ела рассеянно, неотступно думая о Джордане.

Какой он все-таки эгоист!..


Когда Джордан протянул конюху сломанную клюшку – слишком резко ударил слева, и без особой необходимости, – его мнение о себе было близко к тому, что думала о нем Слоун. Выехав на поле, он сосредоточился вовсе не на тренировке. Он думал о Слоун.