— Или, может быть, совсем ничего? — жестоко выдавил он.

Пальцы его стали мокрыми от ее влаги. Он задыхался. Ли Тао никогда бы не позволил себе умолять кого-либо. Одна-единственная ночь — все, что он хотел. Всего одна — но за нее он предлагал Вселенную. Ли Тао ласкал и ласкал ее лоно, возбуждая, даря наслаждение, пока тело ее не превратилось в один пульсирующий очаг желания.

Суинь была готова дать ему все, что он только захочет, готова даже умолять его взять это. Однако Ли Тао продолжал делать вид, будто это всего лишь сделка. Возможно, и ей следовало действовать точно так же.

— Моей свободы, — ловя губами воздух, прошептала Суинь. Пальцы его продолжали гладить ее нежные складки, и она до крови закусила губу, впиваясь ногтями в его кисть. — Одна ночь и…

Голос ее сорвался, когда он склонил голову к ее шее, нежно целуя, а потом до боли прикусывая бархатистую кожу. Суинь резко вскрикнула, все ее чувства обострились.

Нежный, потом грубый. Великодушный и жестокий. В этом весь Ли Тао. Вскоре она не сможет просить у него ничего, кроме него самого, всего, без остатка. Собрав волю в кулак, она отпихнула его руку и крепко сжала пальцы Ли Тао в своих ладошках, чтобы удержать его на расстоянии. Наконец-то Суинь увидела, что происходит с ним, когда он к ней прикасается. Его глаза заволокло туманом, каждый мускул на лице натянут до предела.

— Одна ночь, а потом вы увезете меня домой, — проговорила она.

Ли Тао попытался её поцеловать, но она повернула голову.

— Вот мои условия.

Его глаза сверкнули.

— Согласен.

И снова попытался ее поцеловать. И вновь она отклонила его ласки. Брови его гневно нахмурились. Лин Суинь, не дрогнув, приняла вызов:

— На дворе еще светло.

После недолгой паузы он усмехнулся. Ленивая, соблазнительная улыбка заставила ее обмякнуть под его тяжестью. Ли Тао по-прежнему удерживал ее, тесно прижавшись всем своим телом.

— Лин Суинь.

Весь мир прозвучал в его голосе, когда он произнес ее имя. Вожделение, разочарование, восхищение и нечто другое. Нечто, что она боялась даже предположить. Ли Тао поднялся с диванчика. Украдкой взглянув ему между ног, Суинь догадалась, в чем заключалась причина медлительности его движений.

— Приди ко мне сегодня ночью.

Она сглотнула. Ее сердце может разорваться на части, если так будет продолжаться и дальше. Оно и так уже билось в бешеном, отчаянном ритме.

— Отвези меня домой завтра.

Отвернувшись, Суинь села и принялась расправлять шелковую вышитую рубашку, пытаясь прикрыть наготу. Ли Тао провел пальцами по своим темным волосам, не смотря на нее. Неровный ритм его тяжелого дыхания отмерял сгустившуюся тишину.

Она хотела покончить с этим. Следовало положить конец искушениям, страху и, несмотря ни на что, отчаянному желанию — чтобы он принадлежал ей. Эта сделка была единственным путем спасения. Суинь переживет эту ночь и все удовольствия, что он обещает. Одна ночь, ничего большего. Это значит, ее сердце будет в безопасности. И она получит то, что хочет. Свою свободу.

Никто из них не произнес ни слова, пока он не отошел от нее на какое-то расстояние. Ли Тао положил руку на дверь.

— Вы не просите оставить в живых своего любовника, — заметил он.

Повернув голову, Лин Суинь окинула его взглядом:

— Он никогда не был моим любовником. И если бы я стала просить за него, вы бы точно лишили его жизни.

Ли Тао по-прежнему ощущал запах ее духов. Он вел своего узника через лес, к тому месту, где кончается бамбуковое море, а аромат нежной кожи Суинь словно преследовал его.

Он неосторожно открылся перед ней, поведал свои беды. Они стояли бок о бок, смотря на завораживающее мерцание фонариков. Суинь увидела его слабость и решила бороться. Умная, прекрасная, расчетливая Лин-гуйфэй.

Жу Шань шел молча, окруженный со всех сторон своими бывшими товарищами. Провинившийся воин хорошо понимал, что бессмысленно молить о пощаде. Стражники заставили Жу Шаня встать на колени. Это необходимо было сделать, хотя казнь не доставляла Ли Тао никакого удовольствия. Дезертиров и предателей нельзя прощать. Безнаказанность подорвет дисциплину в войсках.

Жу Шань дерзко поднял подбородок, подставляя шею под меч. Любовь может сыграть с мужчиной плохую шутку, наполняя фальшивой храбростью и выставляя дураком.

— Делайте же свое дело! — воскликнул Жу Шань.

— Неужели ты думал, что, если спасешь ее, она отдаст тебе свое сердце?

Воин гордо вздернул подбородок, взгляд его словно был направлен внутрь, в неизвестный уголок его души. Скорее всего, думает о госпоже Лин, приготовившись отдать за нее жизнь, подумал наместник.

Гнев подступил к горлу Ли Тао, исторгая воздух из легких. Она отрабатывала свои уловки на многих мужчинах, напомнил себе он. На самых влиятельных мужчинах империи. По-своему, наместник даже жалел Жу Шаня. У наивного юнца не было шансов выстоять против льстивого коварства лживой и опытной соблазнительницы, подобной Лин Суинь. Ей даже не надо было ничего ему обещать. Каждый взгляд ее являл собою невысказанный обет.

Быстрым, стремительным движением Ли Тао вытащил меч. Он должен сам исполнить свой приговор. Жу Шань заслуживает этой милости.

— Ты был достойным воином, — произнес наместник Ли, поднимая оружие.

— Отпустите ее.

Лезвие меча зависло в воздухе. Тот факт, что Жу Шань осмелился о чем-то просить в этот момент, застал Ли Тао врасплох. Молодой мужчина прямо взглянул в лицо своего палача. Капелька пота выступила на лбу Жу Шаня, однако, он продолжил говорить, невзирая на страх:

— Мы поклялись отдать свою жизнь, служа вам, но госпожа Лин здесь ни при чем. Она не должна страдать от вашего предательства.

Так вот, значит, как думают его приверженцы. Что он ведет их на неминуемую смерть. Жу Шань за всю жизнь не говорил ему так много слов. Воин никогда не уклонялся от исполнения своих обязанностей, храня подобные мысли при себе. А Суинь удалось проникнуть ему в душу и добиться ответа.

Ли Тао почувствовал, как меч в его руках налился тяжестью. Какая ненужная утрата. Госпожа Лин привлекла на свою сторону вовсе не слабого предателя. Жу Шань был сильным духом мужчиной, уважаемым своими собратьями по оружию. Со временем он мог бы высоко продвинуться по службе.

— Отпустите его, — приказал Ли Тао, отвернувшись.

Воины удивленно уставились на своего командира. Этот акт милосердия подрывал основы кодекса воинского поведения, которому они привыкли следовать. Прошло немало времени, прежде чем один из них осмелился приблизиться к Жу Шаню с ножом и разрезать его путы.

— И больше никогда не показывайся мне на глаза, — предупредил Ли Тао.

Жу Шань продолжал стоять на коленях. Он низко склонился, коснувшись лбом земли.

— Этот поклон предназначен благородному мужу, каким вы когда-то являлись. Но вы погубите госпожу Лин так же, как и все то, что создали.

Жу Шань поднялся и уверенным шагом удалился в бамбуковые заросли.

Ли Тао подождал, пока одинокая фигура не растворится в зеленом море. Отпускать его было ошибкой. Жу Шань — молодой мужчина, снедаемый любовью к такой непростой женщине. Он также прекрасный боец и воин, опасный своими умениями и страстью.

Люди, подобные госпоже Лин, не способны на любовь, подумал Ли Тао. В этом он схож с нею. Императорский дворец так же беспощаден, как и продуваемые всеми ветрами улицы Лояна. Она никогда и никому не позволит владеть собой, так же как и он не признает над собой никакого хозяина. Между ними не существует иллюзий. Возможно — соблазн, желание без всяких чувств и эмоций, чистое и холодное.

Когда бы Лин Суинь ни встречалась с ним взглядом, в нем всегда был вызов, Лин-гуйфэй понимала смертельную борьбу за выживание самой сущностью своей натуры. Желание ничего не значило перед лицом этой борьбы, оно способно было возобладать лишь на несколько украденных у судьбы мгновений.

Они могут забыть обо всем ради одной ночи. Возможно, ее страсть — фальшивка, еще одна западня. Его это уже не заботило. Эта ночь положит конец всему, и он наконец избавится от наваждения. Притягательность Суинь померкнет, и он отошлет ее прочь — как ей того отчаянно хочется. Пусть Лин-гуйфэй сама противостоит старому Гао. Прекрасная наложница показала себя более чем способной к интригам и заговорам.

И пускай Лин Суинь забирает с собой все свои тайны. Ему не нужны ее секреты, так же как не нужна ему и она сама. Разве что только для того, чтобы узнать, что может дать ему императорская наложница этой ночью. Одной только ночью.

Глава 8

Суинь вошла в сад, изо всех сил стараясь держаться спокойно после горячей схватки с Ли Тао. Вооруженные воины продолжали толпиться на садовых дорожках, однако их предводителя уже не было во дворце. Она могла судить об этом по наступившей тишине и вялой безразличности, с которой слуги собрались у входа. Когда наместник отсутствовал, в доме ощущалась какая-то странная пустота.

— Идите, — мягко велела она им. — Продолжайте, как обычно, заниматься своими делами.

Слуги послушались, как будто Лин Суинь была хозяйкой дома. Один за другим все разошлись по местам. Она понимала, что потом они все равно соберутся в отдаленном уголке, чтобы поразмыслить о случившемся и обсудить сплетни. Последними удалились Цзюнь и повар. Мальчик держал за ноги пестрого цыпленка и направлялся в сторону кухни. Суинь слабо улыбнулась юноше, прежде чем он ушел.

К ней подбежала тетушка:

— Хозяин Ли забрал Жу Шаня! Он так разгневан, что может… — Старушка хлюпнула носом и промокнула его платком, глаза ее были красными и опухшими.

— Никто из вас не пострадает. Клянусь.

Тетушку продолжало трясти.

— Но Тао — хозяин Ли не потерпит неповиновения.

— Наместник знает, что это моих рук дело, — ответила Суинь, причем голос ее звучал гораздо более уверенно, чем она чувствовала себя на самом деле.

Ли Тао, прежде всего, был военачальником и воином, привыкшим к дисциплине и повиновению, размышляла про себя Суинь. Он хотел обладать полной властью над всем, даже над тем, что может случиться между ними ночью. Особенно над этим.

Ей не следовало вовлекать тетушку в свои интриги. Ведь она понимала, каким безжалостным мог быть Ли Тао: Он запугал всех домашних безудержным гневом. А потом целовал и мучил ее, пока она не стала за него цепляться. Суинь крепко обхватила себя руками. Все ее тело казалось набухшим, проснувшимся и переполненным новыми ощущениями.

В конце концов, ему нужна от нее только одна ночь, продолжала размышлять Суинь. Она не должна так беспокоиться. Когда утихнут соблазн и физическое желание, у него больше не будет причин удерживать ее при себе. Хозяйка научила Суинь этому.

Прядь волос упала ей на глаза, и она откинула назад непослушный локон. Солнце собиралось спрятаться за тучи. До наступления темноты у нее оставалось не так много времени.

Суинь позволила тетушке взять себя за руку и увести в покои, будто бы она была бессловесной куклой. Казалось, эта лестница никогда не кончится. Каждый шаг давался ей с большим трудом. После взрыва эмоций она чувствовала себя ослабленной и опустошенной.

Они вместе вернулись на ее половину. Суинь присела в кресло в гостиных покоях и начала распускать волосы. Тетушка стала ей помогать, вынимая шпильки и разглаживая волосы нежными, заботливыми руками. От ласки и доброты пожилой женщины у Суинь комок застрял в горле. Покинув этот дом, она больше всего будет скучать по тетушке. И все-таки ей нельзя здесь оставаться. Она обязана подумать о своем спасении. Именно в умении выживать при любых условиях заключался подлинный ее талант. Легендарная способность повелевать мужчинами — лишь красивая сказка.

— Моя госпожа должна знать, что хозяин Ли никогда не причинит ей вреда, — проговорила тетушка, сжимая ее руку.

— Тетушка слишком доверчива.

— Тао за многое ждет расплата в другой жизни, но он никогда не причинит зла беззащитной женщине.

Суинь подавила горькую улыбку:

— Беззащитной?

Тетушка была слепа, когда речь заходила о Ли Тао, однако старушка ошибалась и в ней. Суинь причинила немало зла, даже никогда не беря в руки оружие. Разве не послала она Жу Шаня на смерть? В неподвижных глазах Ли Тао не отражалось ни чувств, ни сомнений, когда он занес меч над головой провинившегося воина. Это был взгляд убийцы.

Однако он еще не совершил задуманного.

Тетушка исчезла ненадолго и вернулась из туалетной комнаты с гребнем. Суинь взяла его из ее рук.

— Пожалуйста, ступайте и узнайте о Жу Шане. Только так, чтобы наместник Ли не понял, что об этом просила я.

Ли Тао обвинил ее в том, что она настроила слуг против него. Суинь была невыносима сама мысль о том, что может случиться с тетушкой и другими, если наместник заподозрит их в измене.