Дождь пролился из высоких облаков, и небеса отверзлись. Она испытала все это и значительно большее.

Суинь, истощенная и пресыщенная, спала, ворочаясь в чужой постели. Ощущение того, что Ли Тао рядом, проникало к ней сквозь беспокойный сон. Один раз наместник потянулся и прижал ее к себе. Она задремала, уткнувшись в его плечо, однако им не удавалось устроиться так удобно, как хотелось. Во сне их снова разметало в разные стороны, и, когда Суинь наконец открыла глаза, она была одна.

Слабый запах сандалового дерева и мыла, смешанный с особым ароматом кожи Ли Тао, оставался на подушке. Она провела пальцами по смятому одеялу, под которым он недавно спал. Его отсутствие было почти физически ощутимым.

Ее любовник. Суинь думала, что состарится и поседеет, так и не узнав, что это значит. Но его утренняя страсть и ее необузданный ответ ему оставили у нее в душе еще больше вопросов. Она не должна была позволить одурачить себя его добротой. Восхищение и притяжение между мужчиной и женщиной естественны. В этих чувствах нет ничего особенного. Ничего.

Привычные шумы, раздававшиеся по всему дому, свидетельствовали о том, что утро сменилось днем. Все встали и занимаются своими привычными обязанностями. Ли Тао, скорее всего, уже давно уехал по одному из многочисленных дел, требовавшему его внимания.

Она не могла прятаться здесь до его прихода. Сев на кровать, Суинь оглядела опочивальню и стоявшую в ней мебель — простую и неукрашенную. Обстановка спальни лишь подчеркивала таинственную натуру Ли Тао. Он должен был, по крайней мере, ее разбудить. Поиски одежды среди разворошенных простыней заняли у нее какое-то время, еще больше усилий пришлось потратить на то, чтобы привести хотя бы в относительный порядок все ее многочисленные одеяния. Однако с прической уже ничего невозможно было поделать. Суинь разгладила волосы ладонью и стянула их сзади. Пусть слуги шепчутся. Они и так уверены, что их хозяин привез ее сюда как наложницу.

Она открыла дверь и вышла в коридор. И хотя было не похоже на то, что Ли Тао все еще здесь, Суинь остановилась у входа в его кабинет, стараясь различить там какое-нибудь движение. Мысль о том, что она сможет увидеть Ли Тао, взволновала ее.

Пройдя центральную залу, Суинь заметила тетушку, склонившую голову перед алтарем. В небольшом помещении рядом с кухней стоял жертвенный столик, на котором дымилась курильница с тлеющими в ней благовониями. Перед маленькой деревянной табличкой возвышались приношения — чай, рис, фрукты. Впервые Суинь обратила внимание на имя, написанное на табличке. Лэй Хуньхуа — Весенний Цветок. Одно лишь женское имя, без других табличек с именами предков — отца, деда, прадеда.

Тетушка почтительно поклонилась и повернулась к Суинь. Глубокие морщинки в уголках ее рта собрались в улыбку.

— Госпожа Лин, хозяин пощадил Жу Шаня и отослал его прочь. — Тетушка подошла к ней поближе и взяла ее руку, доверчиво прижав к себе. — Тетушка поблагодарила предков хозяина Ли за эту милость и поставила им приношения[19].

Суинь вздохнула с облегчением:

— Спасибо Небесам.

Она знала, что Ли Тао не убьет Жу Шаня. Инстинкт подсказывал ей, что он не похож на бездушного мясника. Однако сейчас Суинь была смущена более чем когда-либо. Прошлой ночью, стоя у края скалистого обрыва, Ли Тао заключил ее в объятия с почти пугающей заботой, обещая защиту. Потом дождался утра, чтобы ублажить ее, подарить неописуемое наслаждение. Ее воспоминания о сегодняшнем утре были одновременно чувственными и опустошительными.

Зачем он хотел оставить ее в своем доме еще на какое-то время? Он не производил впечатления человека, потакающего собственным слабостям. Ли Тао не потакал никому и ни в чем.

— Вы знаете, куда уехал Ли Тао? — спросила Суинь. Тетушка покачала головой. Похоже, никто никогда не спрашивал, где он бывает.

— Вы еще не ели, — нежно проворчала тетушка. — Пойдемте в ваши покои. Тетушка принесет вам что-нибудь.

Суинь разгладила рукой одежды и нервным движением заправила назад волосы. Старушка ничего не сказала о ее внешнем виде. Интересно, держал ли когда-нибудь Ли Тао «госпожу»? И где-то было? Суинь почувствовала укол ревности.

Вместе с тетушкой они дошли до покоев Суинь. Остальные слуги время от времени возникали в поле ее зрения, словно рыбки у поверхности пруда. Они молча спешили. Однако атмосфера в доме изменилась. Внутри дворца теперь стоял отряд воинов, в дополнение к другому — охранявшему внешние границы владения.

Суинь обернулась и посмотрела на вооруженных стражей у входа в сад.

— Тетушка, то, что случилось вчера… Я очень сожалею о боли, которую причинила вам всем.

Тетушка зашикала на нее:

— Хозяин Ли, он так беспокоится. — Голос ее стал таким тихим, что Суинь с трудом разбирала слова. — Всегда охраняет свой дом.

Суинь замедлила шаг, когда они стали подниматься по лестнице.

— Вы назвали его как-то вчера. Кажется, Тао-Тао. Так неожиданно. Ласкательное имя, которым зовут ребенка.

Тетушка рассмеялась и похлопала Суинь по руке.

— Может ли госпожа поверить, что он был таким худеньким мальчиком? Просто кожа да кости.

— Так тетушка знала наместника еще в Лояне?

— Да, в Лояне. Грязный город. Вонючий. Тао-Тао бегал по улицам с обтрепанными рукавами и дырками на коленках, а тетушка чинила его обноски. И видите, каким он стал?

В ее словах звучала гордость и, что удивительно, подлинная любовь. Суинь с трудом могла себе представить Ли Тао маленьким, оборванным попрошайкой, шастающим по помойкам. Получается, он происходит из низкого сословия, подумала она. Это не было чем-то из ряда вон выходящим в те времена, когда в Поднебесной таланты ценились наравне с благородной кровью.

— Так вы и в самом деле семья?

— Нет, нет. Тао жил вместе со своей матерью в доме по соседству от тетушки. Какое горе.

Чем больше Суинь узнавала о Ли Тао, тем глубже становилась окутывавшая его тайна. Маленькие кусочки мозаики — улицы Лояна, кинжалы в шкафу. Намек тетушки на трагические обстоятельства его жизни удерживал ее от дальнейших расспросов. Какое право имела она разведывать личные детали его жизни.

В ее личных покоях тетушка расчесала Суинь волосы и помогла сменить одежду, намеренно избегая любых разговоров о вчерашних событиях. Тишина мучила Суинь, заставляя ее вновь и вновь думать о Ли Тао и его непристойном предложении. Впервые за долгое время она нуждалась в совете кого-нибудь опытного в любовных делах, наподобие хозяйки Лин.

Куртизанки никогда не заключают сделок ради удовольствия. Они стремятся к безопасности, комфорту и достатку. Ли Тао просил ее, чтобы она пробыла в его доме месяц. То есть определенное количество дней от одной полной луны до другой. Это не было похоже на просьбу очарованного ею поклонника.

Он собирался вступать в войну и поэтому нуждался в кратких, определенных отношениях… А она?.. Она уже и сама не знала, чего хотела.

Тетушка принесла поднос с едой, и Суинь с тихой нежностью заметила, что повар поставил на него тарелочку с паровыми пирожными, одно из ее любимых блюд. Она быстро покончила с едой, чтобы не обижать старика, и, взяв свой цинь, ушла в сад — чтобы немного отвлечься. К тому же, сидя снаружи, ей было удобнее наблюдать за приближающимися к дворцу.

Суинь села в беседке и достала инструмент из футляра. Это — первый подарок, сделанный ей Ли Тао, размышляла она. Одна из немногих вещей, которая останется при ней, когда она покинет этот дом.

— С вами все хорошо, госпожа Лин?

Суинь подняла глаза и увидела стоявшего перед ней Цзюня с холщовым мешком в одной руке.

— Да, хорошо.

— Вы сидите здесь уже долго.

Пальцы ее покоились на струнах, но она так и не сыграла ни одной ноты. Юноша продолжал наблюдать за ней с вопросительным видом.

— Я знал, что хозяин Ли никогда не причинит зла госпоже, — сказал он, удивляя ее своей прямотой. Последний раз Цзюнь видел ее в тот момент, когда она вылетела растрепанная из покоев Ли Тао.

— Спасибо за твое беспокойство, юный Цзюнь.

— Хозяин Ли уехал недалеко, если госпожа интересуется.

— Прости?

— Он не отправился сегодня за пределы бамбукового леса… Люди думают, что если у Цзюня одна рука, то он все делает в два раза дольше. У меня всегда есть время обследовать окружающий лес.

На этот раз Суинь поняла, что на этот раз мальчик смутил ее, а не наоборот, как это случалось обычно. Он смотрел на нее так пристально, что его нежные черты стали почти сердитыми, однако это мгновенное впечатление быстро прошло.

— И что же ты там видел? — спросила она.

— Там есть тропинка, которая ведет в гору. Есть озеро, в котором ловят рыбу для дома.

— Чудесно.

Цзюнь покраснел, и Суинь задумалась, сколько же ему лет. Скорее всего, ему сейчас столько же, сколько было ей, когда она попала в императорский дворец. Возможно, Цзюнь просто стремился к общению, рассудила госпожа Лин. Он — самый младший среди слуг, ему не с кем поговорить. Вполне понятно также, что Цзюнь чувствует себя неуютно в женском обществе.

— Госпожа Лин.

Она долго ждала следующей фразы и, не дождавшись, вынуждена была поторопить его:

— Да?

Мальчик опустил мешок:

— Хозяин Ли доверяет очень немногим людям.

— Полагаю, у него есть на это причины.

— Вы влияете на него как никто другой. Это… неожиданно.

Странный разговор, удивилась Суинь. Цзюнь выглядел таким встревоженным, что ей захотелось его успокоить.

— Все, кого мы встречаем в жизни, меняют нас, — заметила она и задумалась про себя. Изменился ли Ли Тао за то краткое время, что они провели вместе? Изменилась ли она?

Цзюнь кивнул и после некоторого молчания произнес:

— Берегите себя, госпожа Лин.

— Постараюсь, Цзюнь.

Юноша взвалил мешок на плечи и, развернувшись, отправился прочь. Еще долго после того, как он скрылся на кухне, эта странная беседа не шла у Суинь из головы. В словах мальчика содержалось путаное предупреждение, обеспокоившее ее. Суинь попыталась избавиться от тревожных дум, коснувшись пальцами струн. Полились первые звуки музыки…

Глава 11

Когда Ли Тао приблизился к дворцу, он увидел, как позади статуи каменного льва мелькнула полоска ткани персикового цвета. Его пульс забился быстрее. Наместник остановил лошадь в конце пыльной дороги, рядом с ведущей к дому высокой каменной лестницей, и спешился. Сопровождавшие его воины проследовали в конюшни. В это время Ли Тао заметил наверху лестницы Лин Суинь, которая стояла, держась рукой за каменную лапу статуи. Стражники напряглись, когда она прошла мимо, однако быстро заняли свой пост, увидев в глазах наместника одобрение.

Суинь определенно демонстрировала свои намерения, проверяла границы владений.

Она спустилась по ступенькам, но так и не приблизилась к нему, неуверенно поглядывая на его лошадь. Платье облегало ее изящную фигурку, застывшую в теплых лучах заходящего солнца.

— Госпожа Лин, — поприветствовал он.

Она опустила глаза.

— Наместник Ли.

Их формальное обращение друг к другу содержало тайную интимность. Это, а также то, что она, несомненно, ждала его приезда, переполняло его предчувствиями.

Повинуясь внезапному порыву, Ли Тао подозвал ее к себе:

— Не бойтесь.

Он переложил поводья в одну руку, протянув ей другую. Она помедлила, прежде чем подойти, опасливо косясь на резвого жеребца. Конь строптиво фыркнул, едва девушка приблизилась.

— Я ему не нравлюсь, — пожаловалась она.

— Подойдите, я покажу вам, как держаться в седле. Вас же не будут постоянно носить в паланкине.

Их взгляды встретились. Она прильнула к нему, едва их тела соприкоснулись.

Ли Тао взял ее руку, поднял ладонь и попытался положить на шею жеребцу. Внезапно животное закусило удила и резко мотнуло головой. Суинь вскрикнула и прижалась к Ли Тао. Он рассмеялся, крепко ее обняв.

— Черный демон! — с проклятиями воскликнула Суинь. Ли Тао не знал, относилось ли это к нему или к жеребцу.

— Он чувствует ваш страх, — сказал он. — Если вы будете оставаться спокойной, он также успокоится.

Суинь боязливо подняла глаза.

— В деревне, откуда я родом, не было лошадей.

— Мне самому исполнилось пятнадцать, когда я впервые сел на лошадь и взял в руки меч.

А также научился читать и писать, подумал он. Лао Соу, хозяин убийц, настаивал на том, что юноше понадобятся эти умения, если он хочет достичь чего-то. Тао не принадлежал от рождения к воинскому сословию, однако приспособился к новой жизни, так же как и Суинь.

Ли Тао снова прижал ее пальцы к шее лошади, на этот раз конь принял чужеродное прикосновение, его мышцы напряглись под гладкой шкурой. Суинь еще раз погладила жеребца, уже самостоятельно. Ли Тао часто представлял сегодня себе эти руки, равно как и ее совершенные губы и нежное тело, свернувшееся в клубок в его постели.